Министр сталинских строек (10 лет во главе МВД) - Богданов Юрий Николаевич. Страница 164

Я обвинен в том, что после выселения чеченцев в Казахстане было арестовано за различные уголовные преступления более 2000 человек чеченцев. Эти аресты производились различными органами — милицией, прокуратурой и др. — за убийства, разбой, воровство и т. д. Я никакого отношения к этим арестам не имел, следствия по чеченцам не вел, санкций на арест не давал, а если чеченцы и арестовывались за уголовные преступления, то это проходило в общем порядке борьбы с уголовной преступностью, и я нести ответственность за это не могу. Вот все, что я могу сказать по этому вопросу.

Обращаясь к более позднему времени, Круглов С.Н. напомнил:

Будучи уже министром внутренних дел, я принимал решения об освобождении и снятии с учета спецпоселения лиц, неправильно высланных. Тогда неожиданно для меня состоялось решение Политбюро ЦК ВКП(б), в котором я был обвинен в проведении антигосударственной практики, МВД было запрещено принимать какие бы то ни было решения об освобождении, определено, что они высланы навечно, что бежавшие со спецпоселения подвергаются наказанию 20 лет каторги, а работники МВД, освобождающие их, подлежат наказанию 5 лет тюрьмы. Отдел спецпоселения и вся работа со спецпереселенцами из МВД были изъяты и переданы в МГБ [26].

Из сказанного ясно, что в лице бывшего министра внутренних дел СССР Круглова С.Н., как раз отстаивавшего в меру возможности права спецпоселенцев, был «удачно» найден «козел отпущения», на которого можно было «адресно» (как когда-то на Берия Л.П.) валить определенные «некрасивые» эпизоды былых событий, выставляя его в качестве главного виновника прегрешений партийно-государственной власти. Но «товарищи-обвинители» забыли, что есть еще История, которая медленно, но верно расставит все по своим местам.

В отношении «спецтюрьмы при КПК» Круглов С.Н. написал следующее:

В 1950 году по указаниям Маленкова, который давал их от имени ЦК партии и со ссылкой на тов. Сталина, МВД было предложено освободить отдельные тюремные помещения, назвать начальника этой тюрьмы, укомплектовать тюрьму надзирателями и вахтерами и в дальнейшем этой тюрьмой не заниматься, так как она будет подчинена ЦК и КПК (Комиссии партийного контроля. — Ю. Б.). МВД СССР и я, как министр, выполнили это указание. В этой тюрьме я ни разу не был, ни одного человека из заключенных не видел, не допрашивал. Эта тюрьма просуществовала очень короткое время. Помню со слов начальника тюрьмы т. Клейменова, что в одно время туда был доставлен из тюрьмы МГБ арестованный в то время Кузнецов А.А. Через некоторое время он снова был работниками МГБ переведен в тюрьму МГБ. Министерству (внутренних дел. — Ю. Б.) было разрешено использовать тюремное помещение на общих основаниях по своему усмотрению. Все это могут подтвердить бывшие зам министра т.т. Серов, Обручников, бывший начальник тюремного управления т. Кузнецов и другие [26].

Интересно, что обвинения по данному вопросу предъявлял Комитет партийного контроля, являвшийся правопреемником Комиссии партийного контроля при ЦК КПСС, председателю которой Шкирятову М.Ф. как раз персонально и подчинялась эта спецтюрьма. Как говорится, «с больной головы на здоровую» постарались партийные деятели переложить этот вопрос. Кто же сам себя осудит?

В числе обвинений в отношении личной работы министра внутренних дел Круглова С.Н. перечислялись недостатки, отмеченные еще при сдаче им дел в 1956 году:

Слабая работа в лагерях, плохая работа милиции и пограничной охраны, а также допущенная грубая ошибка в освобождении некоторых групп заключенных из лагерей и колоний (в 1955 году. — Ю. Б.).

Ha приведенные суждения партийных деятелей обвиняемый ответил:

Но ведь за эти недостатки я уже понес наказание — был освобожден от работы министра. Зачем же сейчас, спустя 4 года, эти материалы снова фигурируют как один из мотивов моего исключения из партии? [26].

Данные обвинения вполне можно было бы считать вообще «устаревшими», поскольку 13 января 1960 года председатель Совета Министров СССР Хрущев Н.С. (реализуя свою давнюю задумку) подписал постановление правительства об упразднении Министерства внутренних дел СССР. Бывшего министра Дудорова Н.П. после сдачи им дел «устроили» на весьма престижную должность Генерального правительственного комиссара Всемирной выставки 1967 года в Москве [10].

По поводу «неправильного получения пенсии от МВД» Круглов С.Н. написал, что «эта пенсия (40 % оклада) была установлена мне МВД СССР на основе закона, как имевшему при уходе в запас 20 лет военной службы и возраст свыше 50 лет. Такую же пенсию я имел право получать по инвалидности, так как Центральная врачебно-экспертная комиссия МВД СССР в 1957 и 1958 годах, а в ноябре 1959 года районная ВТЭК установили мне по состоянию здоровья инвалидность второй группы с указанием, что заболевание связано со службой в МВД». В июле 1959 года (теперь уже бывший) министр внутренних дел Дудоров Н.П. «снял с меня пенсию, назначенную по возрасту и по выслуге лет». Обездоленному пенсионеру МВД оставалось сделать лишь вывод: «Моей вины тут нет».

Перипетии со снятием с партийного учета в Кировской парторганизации были достаточно подробно описаны нами выше, и потому повторяться не будем. Приведем лишь вывод, который сделал Круглов С.Н. из этой истории:

Я сознаю свою ошибку в том, что мне не следовало до решения вопроса о партийном учете уезжать из г. Кирова. Меня это заставило сделать тяжелое семейной положение. Но если бы мне в то время было сказано, что у несмотря на освобождение от работы, я постоянно должен находиться в Кирове, я безусловно бы подчинился этому. Если бы по результатам моего заявления в ЦК КПСС мне было объявлено, что мне отказано в снятии с учета, я немедленно выехал бы в Киров. Я ждал решения своего вопроса. Буду ждать там, где мне укажет партия. Прошу ЦК простить мне эту ошибку.

Следующее «прегрешение» Круглова С.Н. состояло в том, что он «неправильно вернулся в Москву». Объясняя свои действия, бывший партиец писал:

Я искренне хотел искупить свою вину и решил поехать работать на трудный участок. Имея некоторый опыт в строительстве гидростанций, я обращался в ЦК КПСС, в Министерство строительства электростанций с просьбой послать меня на любую работу на строительство Братской ГЭС. По моей просьбе в ноябре 1959 года Кировский обком и горком отпустили меня и сняли с учета в Братский горком КПСС. Я собрался выехать на работу в Братск.

Но и здесь партийные функционеры нашли промашку:

Теперь мне предъявлено обвинение и за этот поступок, что якобы согласия Минстройэлектростанций на мое использование на строительстве Братской ГЭС не было. Но это не верно, согласие было дано. Я уже конкретно говорил о работе с начальником строительства т. Каймушиным. Разве я стал бы сниматься с партучета в Братск, если знал, что меня там не возьмут на работу? Договоренность о работе была. Зачем же теперь все это представлено в другом свете? Почему я не могу работать на строительстве Братской ГЭС, где нужны люди и где я мог бы быть полезным? Ведь я ехал туда не на номенклатурную должность, никакой выгоды не преследовал, хотел работать на трудном участке.

В басне Крылова И.С. по такому поводу «товарищ» Волк сказал достаточно четко: «Ты виноват уж тем, что хочется мне кушать…» Другого тут не придумаешь. В нашей стране партийный пенсионер-инвалид был далеко не свободен в своих действиях.

Последнее обвинение касалось «большой квартиры в Москве». Но в июне 1959 года Круглов С.Н. сдал значительную часть жилплощади Райсовету, оставив своей семье, состоявшей из супругов и двух взрослых разнополых детей, всего лишь две комнаты. «Но об этом в докладе на заседании КПК не было сказано».