Министр сталинских строек (10 лет во главе МВД) - Богданов Юрий Николаевич. Страница 68

Автор записки Чернышов В.В., курировавший ГУЛАГ, поддержал своего коллегу, сообщив следующее: «Записанные обязательства МВД СССР на эту пятилетку предусматривают огромный объем капитальных работ, которые, в связи с неудовлетворительным снабжением материалами в 1946–1947 годах, фактически переносятся на остальные три года пятилетки». По словам замминистра, исключительно большие задачи в этот период предстояли по железнодорожному строительству, включая железную дорогу Чум — Салехард с выходом к сооружавшемуся порту в районе Обской губы, строительство Байкало-Амурской магистрали и вторых путей Печорской железной дороги для ведения работ по развитию добычи воркутинских углей. К этому добавлялись серьезные проблемы по золотой промышленности, в том числе по Главспеццветмету и Дальстрою, которые также переходили на вторую половину пятилетки. Продолжались начавшиеся еще в 1938 году работы по развитию ухтинского нефте- и газового месторождения. Оставались не выполненными значительные планы по прокладке шоссейных дорог, а в ближайшее время подлежали репатриации все военнопленные, приписанные к ГУШОСДОРу. При этих условиях объемы работ для МВД возрастали «до исключительно больших размеров», а возможности и ресурсы, даже в отношении рабочей силы, существенно сокращались. «Поэтому, — делал вывод Чернышов В.В., — никаких новых дополнительных обязательств возлагать на МВД СССР не следует».

В заключение совещания Вознесенский Н.А. заявил, что, по-видимому, Министерству внутренних дел «придется чем-то помочь». В результате «для рассмотрения вопроса в целом» была создана комиссия, в состав которой включили министра внутренних дел Круглова С.Н. с поручением представить свои предложения через месяц. Практически от всех «внеплановых» работ МВД удалось отбиться [63].

Очень сложным для ГУЛАГа явился 1948 год. В условиях обострения «холодной войны» началась борьба с возможными проводниками западного влияния. В связи с этим правительством было решено наиболее активных врагов Советской власти содержать в более строгой изоляции от общества. Во исполнение личного указания Сталина И.В. 27 января 1948 года министр внутренних дел Круглов С.Н. и министр государственной безопасности Абакумов В.С. представили вождю свои предложения по этому вопросу. В результате 21 февраля 1948 года вышло постановление Совета Министров СССР «Об организации лагерей и тюрем со строгим режимом для содержания особо опасных государственных преступников и о направлении их по отбытии наказания на поселение в отдаленные местности СССР». Места лишения свободы «нового типа» предназначались для содержания осужденных «шпионов, диверсантов, террористов, троцкистов, правых, меньшевиков, эсеров, анархистов, националистов, белоэмигрантов и участников других антисоветских организаций и групп, а также лиц, представляющих опасность по своим антисоветским связям и враждебной деятельности». По сравнению с обычными ИТЛ в особых лагерях вводились повышенные меры охраны, запрещались все льготы, например, такие, как сокращение сроков наказания. Заключенных этих лагерей предписывалось использовать только на тяжелой физической работе, причем за свой труд они не должны были получать никакого вознаграждения.

Первоначально было организовано пять особых лагерей с общей численностью «наполнения» до 100 тысяч человек. На местах создали комиссии из представителей МВД, МГБ и прокуратуры, которые отбирали заключенных, подлежавших переводу в эти лагеря. Строгий контроль за поведением контингента обеспечивался организованными при лагерях отделами МГБ, которые вели свою работу «с целью пресечения попыток продолжения заключенными вражеской работы из лагерей, а также выявления оставшихся на свободе связей и их разоблачения». Однако с созданием особых лагерей у МВД возникли значительные трудности, поскольку в ряде случаев не хватало строений для размещения заключенных и охранявших их конвойных войск, а для возведения заграждений в соответствии с новыми требованиями не оказалось необходимого количества колючей проволоки. Вместе с тем число особых лагерей постепенно росло, и к концу 1952 года их стало уже 12, содержавших 221 435 «особо опасных» заключенных [38].

В январе 1950 года министр внутренних дел Круглов С.Н. представил на имя Сталина И.В., Берия Л.П. и Маленкова Г.М. следующий доклад о работе уголовно-исправительных учреждений за предыдущий год.

В системе МВД к этому времени имелось 86 исправительно-трудовых лагерей, 9 особых лагерей и 1019 исправительно-трудовых колоний и лагерных подразделений, подчиненных местным органам внутренних дел. В этих местах лишения свободы содержались 2 558 275 заключенных. Из них отбывали наказание за контрреволюционные преступления 578 912 человек, или 22,7 % от общего числа контингента. В течение 1949 года в лагеря и колонии поступили 929 430 заключенных. За это же время 735 840 человек выбыли ввиду отбытия срока наказания и досрочного освобождения на основании определений судебных органов. В число «помилованных» в соответствии с Указом Президиума Верховного Совета СССР от 22 апреля 1949 года вошли 55 402 женщины, беременные либо имевшие малолетних детей.

За счет осужденных за хищение государственного и общественного имущества, а также личного имущества граждан численность содержавшихся в лагерях и колониях за прошедший 1949 год возросла на 193 590 человек. При этом в связи с усилением уголовной ответственности за хищения, кражи и разбой количество осужденных на длительные сроки лишения свободы составило: свыше 10 лет — 366 489 человек, свыше 20 лет — 82 445 человек.

По состоянию на 1 января 1950 года в особых лагерях МВД содержались 171 165 заключенных, в том числе: «шпионов — 12 694, диверсантов — 2661, террористов — 5582, националистов — 59 779, и лиц, представляющих опасность по своим антисоветским связям и антисоветской деятельности, — 55 832». За прошедший год по назначению МГБ в особые лагеря были направлены 34 097 человек, осужденных за особо опасные государственные преступления.

В результате мер, предпринятых МВД СССР, количество побегов заключенных значительно сократилось. Санитарная служба в лагерях и колониях несколько улучшилась. Через сеть специальных оздоровительных подразделений прошли 300 901 заключенных с «пониженным физическим состоянием», из которых «до полной трудоспособности» восстановились 69,3 %. «В результате улучшения материально-бытовых условий содержания заключенных, а также усиления лечебно-профилактической работы, смертность заключенных в 1949 году снизилась и составила 0,1 процента против 0,18 процента в 1948 году к общему числу заключенных, содержащихся в лагерях и колониях МВД СССР».

Согласно докладу министра внутренних дел, все трудоспособные заключенные работали на предприятиях и строительствах МВД, а также на производстве и строительстве других министерств и ведомств. Ограниченно годные к труду и ослабленные заключенные использовались в лагерях и колониях на работах по выпуску ширпотреба и лагерного обихода. Заключенные, содержавшиеся в особых лагерях, работали в шахтах по добыче угля, железной и медной и марганцевой руд, на строительстве шахт и других тяжелых работах. В целом расходы по содержанию трудоспособных заключенных, лагерного аппарата и охраны окупались за счет производственной и хозяйственной деятельности лагерей и колоний [11].

Интересно, что в послевоенные годы многие промышленные министерства стали обращаться в МВД с просьбой направить к ним партию заключенных для выполнения определенного объема работ. Постепенно многие гражданские руководители так вошли во вкус с использованием весьма удобной для них рабочей силы, что буквально завалили «дружественное» министерство своими заявками. Министр внутренних дел Круглов С.Н. часто сам распоряжался командированием подневольных рабочих. При этом если, по его мнению, просьбу следовало удовлетворить, то на заявке он писал резолюцию «выделить». Если же обращение за помощью считал неоправданным, то давал письменное распоряжение «при возможности выделить». В этом случае подчиненным предоставлялось право самим «откручиваться», то есть находить пути уклонения от дополнительной нагрузки.