Маршал Малиновский - Соколов Борис Вадимович. Страница 30

Попасть в Россию ему помог сослуживец и друг военный врач Д.А. Введенский.

Дочь Дмитрия Алексеевича Введенского (в документах Русского легиона он писался как «Веденский», а в СССР он и его потомки писались «Введенскими») вспоминала об отце: «Он был очень компанейским, любил кутежи, был красив, при этом очень интересовался общественной жизнью, был эсером. Он рассказывал, что студенты, и он в том числе, ездили на похороны Л.Н. Толстого, несли гроб на руках. Гордился, что мелькнул в кинохронике, 10 раз ходил ее смотреть (тогда это было редкостью!)…

О той войне я помню только один анекдот. Д.А. с фронта приезжает; в Москву (когда — не знаю), заходит в кабак и, естественно, заказывает водочки. Подать не могут — сухой закон. “Ну, тогда чая, холодного и без сахара”. (Он всю жизнь пил только такой чай.) Подали пару — большой чайник с водой, маленький с заваркой. Он налил, большой был с водкой, маленький — с коньяком…

В 1916 г. русские войска — экспедиционный корпус — были посланы во Францию (и в Македонию). Офицерам, знающим французский, была предоставлена возможность поступить в этот корпус. Д.А. поступил и был прикомандирован к 5-му особому пехотному полку, отправлен во Францию — из Архангельска в Брест. С июля 1917 г. он — старший врач полка.

За время службы во Франции (с 23 апреля 1916 г.) он получил 4 французских военных креста — один с бронзовой звездой, два с золотой звездой и один с пальмовой ветвью, там же он получил Георгия (в 1919 г.), видимо, когда служил солдатом…

За боевые отличия при Валер-Бритонэ в мае произведен в ефрейторы.

Д.А. служил пулеметчиком. Судя по количеству атак, в которых Русский Легион участвовал, их бросали на самые горячие участки. В послужном списке упомянуты места: Вилер-Бритонэ (28 апреля 1918), Суассен (28 мая 1918), Тарни-Сорни (линия Гинденбурга, 2-14 сентября 1918), Шато де ля Мот (14–17 сентября), оборона сектора Шалепену (10–30 октября), переход из деревни Сольсюр в деревню Меревиль (ноябрь), вошли в Германию 19 ноября 1918 г. Именно во время службы в этом легионе Д.А. получил три из четырех французских крестов. И там же был награжден Орденом Почетного Легиона. Для солдата такая награда — нечто исключительное, да и русских офицеров с таким орденом, наверное, было немного…

Сам же он полунасмешливо говорил, что его представил командир к высокой награде, специально подчеркнув в приказе, что солдат Д.В. выставил пулемет и отбил атаку в присутствии его — самого командира — на передовой. И Д.А. замечал, что и стрелял-то он не совсем туда, куда было нужно (впрочем, это могло относиться и к другому эпизоду — он не делал из себя героя)…

В феврале 1919 г. Д.А. было возвращено звание доктора и чин коллежского асессора, он при этом называется старшим врачом Легиона. В августе “убыл в Марсель для следования в Россию” кораблем, который шел во Владивосток. В Россию он рвался, хотел участвовать в построении новой страны (он — эсер…).

В письме сестре Александре (1920-21 г.) Д.А. писал, что с офицерами на пароходе он плохо сходился (у них были очень разные политические взгляды), и что на него был донос. Мне (или при мне) он рассказывал: донесли, что он дружит во Владивостоке с чехами, а чехи “все время бузили”. Приятель из штаба (папа был очень компанейским, в молодости приятелей было много) сказал: “Митька, беги”. “А мне, — говорил папа, — приходилось кутить в компании вместе с Думбадзе, начальником контрразведки Колчака, я слышал его рассказы, как они расстреливали комиссаров, целясь в задний проход” (вероятно, имеется в виду Георгий Самсонович Думбадзе, капитан из штаба генерал-лейтенанта Розанова, кавалер ордена Св. Георгия 4-й степени, руководивший операциями против красных партизан в Енисейской и Иркутской губерниях и оставивший воспоминания «То, что способствовало нашему поражению в Сибири в Гражданскую войну». Поскольку Г.С. Думбадзе участвовал в Сибирском Ледяном походе, он никак не мог быть во Владивостоке в октябре 1919 года. Вполне возможно, что Д.А. Введенский встретился с ним позднее, когда продвигался на запад. Не исключено также, что в данном случае речь идет о дяде Георгия Самсоновича, генерал-майоре Иосифе Антоновиче Думбадзе, который был командиром 1 Владивостокской крепостной артиллерийской бригады. Г.С. Думбадзе умер 24 января 1989 года в Лос-Анджелесе в возрасте 92 лет). “Как ты бежал?” — спросила я. “Сел на поезд и уехал”. Приехал в Томск — все-таки родной город, к тому же там жила сестра Вера и туда же прислали нескольких из младших детей. Папа — офицер (или просто врач?), его направили в военный госпиталь. В упомянутом письме сказано, что это был заразный госпиталь (свирепствовал тиф), Д.А. развернул его до 900 коек, что Д.А. было трудно налаживать хозяйство, не знал госпитального устройства. В декабре 1919 г. Томск взяли красные и госпиталь (так я поняла из рассказов) стал госпиталем Красной армии, а папа — командиром Красной армии. Д.А. писал сестре, что ему не по пути ни с диктатором Колчаком, ни с диктатурой коммунистов, но он поддерживает советское правительство — надо поэтому работать, но заниматься не общественной деятельностью, а медициной (в письме много гражданского пафоса). В госпиталь направили комиссара — матроса. Появилась анкета, где Д.А. написал, что он эсер. “Дурак ты, Митька, — сказал комиссар, — этого писать не надо”.

Д.А. заболел тифом с тяжелыми осложнениями, болел долго, после этого был направлен в другую больницу, в терапевтическое отделение, что его профессионально не интересовало. Он хотел заниматься урологией, готовить диссертацию, работать в университете, просил прислать оборудование кабинета отца…»

Надо заметить, что Д.А. Введенский был членом отрядного комитета во Франции и выступал за продолжение войны с немцами. Этот факт надо было утаивать как от колчаковцев, не жаловавших комитетчиков, так и от красных.

В дальнейшем Д.А. Введенский, после демобилизации из Красной армии в марте 1924 года в Ташкенте (а начал службу 24 декабря 1919 года), работал урологом, защитил докторскую диссертацию, в 1934–1954 годах возглавлял урологическую клинику Ташкентского медицинского института. С 9 января 1943 года по 27 августа 1945 года вновь пошел добровольцем в Красную армию военным врачом-хирургом, стал подполковником, начальником группы медицинского усиления на 1-м Украинском фронте, получил орден Красного Знамени. Он умер в Ташкенте 11 сентября 1956 года в возрасте 69 лет. Стоит отметить, что родная сестра Дмитрия Алексеевича Надежда Алексеевна Пешкова (1901–1971) по прозвищу Тимоша была женой сына Максима Горького Максима Пешкова и любовницей главы НКВД Генриха Григорьевича Ягоды.

В своем романе Малиновский вывел доктора Введенского под именем Владимира Дмитриевского. Само появление Ивана Гринько в легионе описано следующим образом:

«Командир первой пулеметной роты капитан Мачек, поджарый блондин с небольшими усами и добрыми светлыми глазами (он происходил из чешского рода, служил верой и правдой австрийскому императору, а теперь, попав в марокканскую дивизию, служил Франции, но убежденно считал, что борется за освобождение своей родной Богемии) дружелюбно принял группу прибывших волонтеров и не скрывал радости по тому случаю, что все они оказались русскими. Он любил русских и считал их своими братьями. Капитан Мачек сносно говорил по-русски, со всеми поздоровался за руку:

— Здравствуйте, приятели!

Это немало удивило русских волонтеров.

Разобравшись в препроводительных бумагах, капитан направил всю группу во второй взвод.

— Там уже есть русские, — сообщил он, — и взводом командует старший сержант Тимофей Вяткин.

Особенно долго капитан Мачек вертел в руках документ, поданный Ванюшей. Он что-то соображал и, наконец, проговорил:

— А вам, солдат первого класса Иван Гринько, придется принять под свое начало боевую часть роты. Кстати, там нет постоянного начальника. В вашем ведении будет двенадцать пулеметных двуколок, столько же патронных, двадцать семь лошадей и мулов и четырнадцать солдат — двенадцать повозочных, один коновод, ухаживающий за моей верховой лошадью, и один повозочный для доставки фуража…