На Варшавском шоссе (Документальная повесть) - Стрельбицкий Иван Семенович. Страница 22

Кто стрелял по вражеским машинам, Костин не знал. Но это были настоящие герои.

В ту ночь на КП и в окопах никто не спал. Каждый понимал, что наступает решающее время, и противник, захватив Ильинское и Сергиевку, не остановится на этом. Он будет пытаться ликвидировать последнюю преграду на Варшавском шоссе, чтобы открыть себе дорогу на Малоярославец.

Повзводно курсанты расположились вокруг КП. В редком лесу вблизи противотанкового рва занимали позиции орудие капитана Базыленко и сорокапятка Карасева в готовности к стрельбе по вражеским танкам. Разведчики доложили, что в трехстах метрах от КП в противотанковом рву скопилось до двух вражеских батальонов. Южнее шоссе тоже накапливалась фашистская пехота.

Возвратился взвод курсантов, сопровождавший машины с ранеными. Автомобили благополучно прошли по лесным дорогам до Малоярославца, не встретясь с противником. Костин с удовлетворением подумал, что теперь ребята прибыли в Подольск. Но тут подошедший врач доложил, что более двадцати раненых курсантов самовольно остались в лесу, заняв позиции.

Их разговор прервал шум мотора. Появился вражеский самолет. Резко снизившись, пролетел над траншеями и опушкой рощи. Странно, но с нашей стороны не раздалось ни одного выстрела. Летчик высунулся из кабины, помахал рукой и выбросил листовки.

Майор Загоскин бросился к бойцу, стоявшему вблизи с ручным пулеметом.

— Почему не стреляешь? Огонь!

Но было уже поздно: самолет быстро скрылся за лесом.

Через час начался минометный обстрел опушки леса. Мины рвались кучно, по-видимому, стрельба велась многими батареями. Появилась группа бомбардировщиков. Прошли над КП, не сбросив бомб. Только потом по звукам разрывов поняли, что они бомбили загадочную батарею. Через полчаса появилась еще одна группа самолетов. И только после второй бомбежки гитлеровцы стали боязливо подниматься в атаку. Пулеметным огнем курсанты прижали их к земле. Поднялись в контратаку. Ее возглавил майор Загоскин. На шоссе загорелись два танка, подбитые из сорокапятки, третий свалился в глубокую воронку.

В полдень противник снова предпринял артиллерийскую подготовку. Падали вековые березы и ели. Со стороны шоссе доносился удушливый запах гари и дыма от подбитых танков. Но вот из противотанкового рва поднялись цепи фашистов и, стреляя на ходу, устремились к нашим траншеям на опушке рощи. Снова курсанты обрушили на противника пулеметный и автоматный огонь. То тут, то там слышались разрывы ручных гранат.

В ходе очередной атаки противнику удалось снова потеснить обороняющихся; курсанты отступили в глубь лесной поляны, наспех отрывая окопы, соединяя их ходами сообщения. Фашисты укрепились на кромке леса.

Но вот последовала атака противника уже с другой стороны. Ее отбили сосредоточенным огнем. Костин в недоумении: почему фашисты не пытаются атаковать танками по шоссе? Видимо, не хотят рисковать? А ведь сейчас их нечем было бы задержать. Не осталось у защитников укрепрайона ни орудий, ни гранат!

Тут курсанты представили полковнику незнакомого красноармейца-пехотинца. Он был ранен, с трудом держался на ногах.

— Товарищ полковник, нас было семеро… Вот пробился один… Получите пакет из штаба армии…

Костин вскрыл конверт. Строки перед глазами расплывались: «…вывести подразделения артиллерийского училища из боя в Подольск и произвести выпуск…»

Поступившее из штаба 43-й армии распоряжение было слишком запоздалым: очень поредели в боях подразделения артучилища. Но приказ есть приказ, и его следовало без промедления выполнять.

— Без тщательной разведки мы из окружения не выйдем, — ответил Костин на нетерпеливые вопросы сослуживцев. — Ведь фашисты всюду устраивают засады, ловушки. В первую очередь надо организовать вывод раненых, выделить охрану.

— Это я возьму на себя! — сказал Суходолов.

— Второе, — продолжал Костин. — Копелеву организовать три отдельные группы курсантов с автоматами и гранатами для разведки путей выхода из окружения. Командиром первой группы назначаю лейтенанта Никольского. Ваше направление — вдоль шоссе. Командиром второй — лейтенанта Деремяна — в направлении на северо-восток. Гиммельфарб идет командиром центральной группы — на деревню Рылово, а далее на северную окраину Малоярославца…

— Товарищ полковник, — послышались взволнованные голоса его помощников. — В километре к югу фашисты пытаются атаковать наш взвод…

— Пусть держатся! Будем отходить, когда стемнеет!

Теперь задача состояла в том, чтобы продержаться здесь до темноты.

— Копелеву организовать два взвода с пулеметами для прикрытия группы с тыла и с флангов. Всем курсантам разъяснить: без команды не стрелять и не бросать гранаты.

Но обстановка складывалась не так, как рассчитывали. До сумерек оставалось еще часа два, а враг нажимал отовсюду. Число раненых увеличивалось. От опушки пришлось отойти в глубь леса.

Последняя решительно отбитая атака фашистов, видимо, обескуражила их. Обложив нашу оборону со всех сторон, они перешли к минометному обстрелу. В воздухе непрерывно кружил самолет и корректировал огонь.

Вскоре возвратился со своей группой Гиммельфарб и доложил:

— Дорогу через лес нашли, но на обратном пути фашисты нас обстреляли, одного курсанта ранили. Здесь в нашем тылу расположилась какая-то часть — до трех сотен фашистов.

Вскоре прибыл Никольский, разведывавший направление вдоль шоссе, и сообщил, что и там обнаружена вражеская часть, солдаты окапываются и устанавливают легкие минометы.

Третья группа разведчиков тоже принесла невеселые вести. По всей вероятности, фашисты торопятся до темноты окружить наше расположение, покончить с курсантскими подразделениями.

— Дальше ждать нельзя, — решает Костин. — Еще полчаса — и будет трудно пробиться к своим.

Он приказал подтянуть взвод, назначенный для прикрытия раненых, к его землянке, а всем другим приготовиться к атаке.

Полковник то и дело поглядывал на солнце и на часы и с тревогой отмечал, что очень медленно тянется время. До захода солнца оставался еще целый час…

Все боевые группы изготовились к прорыву вражеского кольца, ждали только сигнала.

— Товарищ полковник, — сказал вполголоса батальонный комиссар Томилин, — минометный обстрел затихает. Что это значит?

Костин прислушался и ответил:

— Фашисты боятся поразить своих…

И как бы в подтверждение его слов от шоссе с тыла появились цепи фашистов — не менее двух рот.

Подошло время действовать.

— Вперед! За Москву!

Неудержимой лавиной курсанты с криком «Ура!» бросились навстречу гитлеровцам, огнем из пулеметов и автоматов обратили их в бегство. Тут неожиданно из воронки поднялся здоровенный верзила с флагом в руке. Хлестнули по нему автоматной очередью. С головы фашиста слетела каска, и он, как подкошенный, взмахнув руками, свалился в ту же воронку.

Отойдя километра на четыре от рубежа, курсанты разобрались по ранее составленному расчету и, выставив охранение, двинулись в направлении деревни Рылово.

Вскоре вышли к новому КП пехотного училища. Генерал-майор Смирнов, прочитав распоряжение командующего 43-й армией, попросил Костина доложить по команде, что пехотное училище также выполнило свои задачи, а силы на исходе…

Наметив маршруты движения и выслав разведку, курсантская колонна двинулась по лесным дорогам на Малоярославец. До рассвета оставалось не более трех часов. Надо было быстрее пройти через расположение противника.

Не менее часа полковник инструктировал курсантов о порядке движения ночными дорогами, где возможны засады. Требовалась самая строжайшая дисциплина. Никто не смел без команды открывать огонь. Костин сообщил при этом, что по вине отдельных недисциплинированных бойцов гибли сотни и тысячи выходивших в начале войны из окружения красноармейцев.

Перед выходом к опушке леса появился Гиммельфарб и взволнованным голосом доложил Костину, что на поле расположились танки, их пушки направлены в сторону леса. Танки можно обойти только слева, на близком расстоянии. А дальше и левее расположилась еще одна часть противника.