Тёмная ночь - Биргер Алексей Борисович. Страница 7

- И никаких наводок, куда Кирзач направился? - поинтересовался Шалый.

- Почти никаких. Прознал один из моих, что хату в Казани ему обеспечили, так он с этой хаты, небось, уже слинял. И куда дальше?..

- Что за хата?

- Хата Степняка, старого такого волка...

- Как же, помню. Но он, вроде, от дел отошел?

– Отошел, не отошел, а приютить иногда может… Только ты не сдавай его легавым, сам с ним потолкуй, коли что…

– Заметано, – Шалый покачал головой. – И правда, дела. Это ж расстрелы двадцатых годов, про которые страшные сказки ходят, детским садом покажутся.

– Еще бы! Тех-то я не застал, а послевоенные расстрелы помню… Не хотелось бы еще раз такое пережить. Одно, когда тебя по делу к стенке поставят, а другое – когда в общем стаде, на убой, будто барана какого, за то лишь, что под горячую руку попался. Это, знаешь…

- Некрасивая смерть, - согласился Шалый. - Что ж, сделаю, что могу. И ни ты, никто другой из ростовских засвечен не будет.

- Я знал, что на тебя можно положиться, - сказал Ямщик.

Полковник Переводов отбывал из Кремля в очень дурном настроении. Реакция главы государства на доклад была предсказуемой - и очень резкой.

- Ты понимаешь, что это значит?.. Наглости набрались! Пытаются нам бандитскую власть навязать, да? Уже, сукины дети, приговоры выносят? Да за одно это их всех надо похоронить, и если без суда - то без суда! И смотри!.. Теперь за жизнь Бернеса головой отвечаешь! Случись с ним что - не только погон лишишься, но и... - и, немного поостыв, поинтересовался. - Соображения есть?

- Прежде всего, круглосуточную охрану обеспечим, - сказал полковник.

- Кого?

- Сейчас прежняя охрана Булганина свободна, как мне коллеги сообщили. Эти подойдут. Очень толковые ребята.

- Что еще?

- Надо на какое-то время все концерты его отменить. И все появления на публике.

- Отменяй. Скажи, по моему личному распоряжению действуешь. А как убийцу ловить будешь?

- Оперативная работа идет. И очень основательная.

- Ну, смотри...

- Остается вариант, что это - глупая утка, бандитами запущенная... - рискнул предположить полковник. - Уж больно дерзко, чтобы быть правдой...

- А ты из того исходи, что это правда. Или опозориться хочешь?

- Опозориться не хочу. Поэтому и принимаю все меры.

- Ну, то-то. Ступай.

За короткий путь в машине от Кремля до Петровки полковник успел десять раз перебрать в памяти весь разговор.

- Значит, так, - распорядился он, едва оказавшись в своем кабинете. - Дела у нас хреновые. Одна радость, что вся милиция Союза должна исполнять наши приказания во всем, что касается этого дела... Приказ Самого. Да, и этого, Высика, доставить ко мне.

После звонка Шалого Высик дома не усидел. Сам разговор получился коротким. Шалый звякнул из аэропорта, направляясь дальше, в Казань.

- Имя приговоренного - Марк Бернес, - коротко информировал он.

Даже Высика слегка покачнуло.

- "Ночной патруль"? - спросил он после секундной паузы.

- Точно.

- Что дальше делать будешь?

- Надо один след проверить. Сразу отзвоню, по любому результату.

- Давай.

И Высик положил трубку.

Он вернулся в свою комнату, попытался рассуждать спокойно и логично, но на месте ему не сиделось. И он отправился погулять по ночному городку - так, и чтобы ноги размять, и чтобы нервы успокоить.

Звезды опять сияли во всей красе, и половинный месяц плыл. Высик стал насвистывать "Темную ночь", оборвал мелодию, остановившись перед клумбой на центральной площади. Памятник Сталину, возвышавшийся в центре клумбы, убрали два года назад. Постамент оставили - мало ли что, постамент всегда пригодится. Вопрос о том, что водрузить на этот постамент - памятник Ленину или памятник героям Гражданской войны - решался медленно и вяло. На круглом газоне уже расцветали подсолнухи и золотые шары - отражением звезд небесных.

- Ну и ну... - пробормотал Высик, думая о своем. - Ну и ну...

Он свернул направо, чуть в сторону от отделения милиции, прошелся до больницы. В "жилом" флигеле горел свет - выходит, врач еще не спал.

Врач, Игорь Алексеевич Голощеков, доживал в их местечке последние деньки. С изменившимися временами, он получил приглашение вернуться на работу в Москву, в хорошую больницу, и обещали ему не комнату даже, а однокомнатную квартиру - пусть и в "хрущебке", пусть и на окраине, где-то на Остаповском шоссе. Сейчас он сдавал дела, и к первому октября должен был оказаться на новой работе и в новом жилье. Высик уже подумывал, с горечью, как будет скучать по постоянному собеседнику многих лет. Ничего не поделаешь...

Высик завернул во двор больницы, подошел к "жилому" флигелю, стукнул по отворенной во двор створке окна. Врач выглянул, кивнул:

- Заходите. Не заперто.

Когда Высик зашел, врач привычными движениями уже разводил спирт в мензурке.

- Что-то случилось? - спросил он.

- Случилось, - кивнул Высик, усаживаясь за стол и вытаскивая папиросы. - Такую новость узнал, что закачаешься.

- Поделитесь?..

- Только вы, как обычно, ни-ни...

- Разумеется.

- Марка Бернеса убить хотят.

- Бросьте! - врач так резко обернулся, что чуть спирт не расплескал. - Кто?! За что?!

- Бандиты. За роль в "Ночном патруле". Уже и палача назначили, исполнителя бандитской воли. Теперь, пока этого палача не обезвредим, никому из нас покоя не видать.

- М-да, - врач присел напротив Высика. - Ну, в наших краях этот убийца вряд ли появится.

- Кто знает, кто знает...

Врач внимательно поглядел на Высика.

- Что вас тревожит? Интуиция?

- Я бы слово "интуиция" не употреблял, - поправил Высик. - Всего дня три-четыре назад осудили мы это слово как мракобесие и поповщину. Даже собрание проводили, по указанию сверху.

- Ну, знаете... - врач развел руками. - Куда же без интуиции, а?

- По-вашему, неправы те, кто ее осуждают? - не без подковырки спросил Высик. - Решение партии, так сказать.

Врач уже привык: когда Высик говорит с такой подковыркой - значит, собеседника "на вшивость" проверяет, и на все "решения партии" ему наплевать, ему важно настоящее мнение услышать. В самом начале их знакомства, во время жуткое, но в чем-то и очень легкое, потому что только-только война кончилась, и верилось, что все будет по-новому, по другому, после этой освободительной бури, пронесшейся над Европой - верилось наперекор разуму и чувствам, ушам и глазам, отчетливо доказывавшим, что возвращается все та же затхлость, и даже еще более худшая, и из затхлой тьмы такие упыри вылезали, такие хари, каких и в прежнее расстрельное время не было - так вот, в самом начале их знакомства врач еще зажимался и закрывался боясь со стороны Высика той провокации, после которой - донос и исчезновение навсегда... Но очень быстро разглядел, буквально в несколько дней, что, когда Высик провоцирует - иногда, внаглую - то совсем иным тоном вопрос задает, и с совсем иным лицом, не ерническим, а угрюмым, будто предупреждает собеседника: смотри, вот я сейчас тебя ловлю, как волк зайчишку, и сам будешь виноват, коли попадешься, я тебе не зря клыки показываю... И, как только этот барьер исчез, Высик и Голощеков стали общаться легко и свободно, и общались так все эти годы, несмотря на разницу в возрасте и образовании, и доверяли друг другу то сокровенное, что в те времена иные таили даже от детей и родителей, чтобы себя и других охранить от лагерной мясорубки.

- Интуиция всегда была и всегда будет, - сказал врач. - Как же без нее? В конце концов, есть у нее и вполне материалистическое объяснение.

- Какое?

- Интуиция - это настолько быстрая цепочка мыслей, что мы не успеваем схватить всю цепочку, и видим только последнюю мысль. Это благодаря опыту приходит, благодаря тем знаниям и урокам, въевшимся в кровь, которые уже не надо повторять постоянно, ведь не твердим же мы про себя, что дважды два - четыре, чтобы, не дай Бог, не забыть. Вот вы, например, осматриваете место преступления, и вы уже умеете видеть картину в целом, и какие-то детали, которые вы даже осознать не успели, где-то и чем-то вас цепляют, и вы говорите: "Мне кажется, тут опытный грабитель поработал". Или, наоборот: "Мне кажется, тут работа пацанов". И потом, когда ваше предположение сбудется, вы, может, и сообразите, какие детали навели вас на правильную мысль, а может, для вас самого останется загадкой, почему вы так быстро среагировали. Но одно можно будет точно сказать: это ваш опыт подсказал вам такую быструю цепочку мыслей, что ваш мозг не успел ее зафиксировать. Вот и все. И никакой мистики и поповщины.