Грязная сказка (СИ) - Лабрус Елена. Страница 21

— Когда-то тебе показалось шумно.

— Мне и сейчас шумно. Но классно же?

— Да, — подняла она свой фужер. — Сядешь у окна и кажется, что ты в зале ожидания, просто ждёшь свой поезд. А задёрнешь шторы — дома и никуда не нужно ехать.

— А тебе больше нравится с открытыми или закрытыми шторами? — он заглянул в её загадочные оливковые глаза.

Однажды он был во Франции. В Провансе. Лавандовые поля, виноградники, оливковые рощи. Нигде он не чувствовал себя ближе к отгадке секрета её глаз, которым она его зацепила и до сих пор держала, чем там. Хотя он знал, что выросла она в Аквитании, недалеко от Бордо.

— А тебе? — улыбнулась она. — Сейчас?

— Не важно. Но знаешь, давай выпьем за то, чтобы в любой, в каждый момент времени нам нравилось одно и то же. Ехать, значит, ехать. А ждать, значит, ждать.

— Ты не торопишься, Влад? — спросила Таня, сделав глоток. — С пожеланиями?

— Я боялся, что безнадёжно опоздал. Отстал от своего поезда. И теперь мне его не догнать.

— Ты возможно и отстал бы, если бы этот поезд ходил по расписанию.

— Нет, — он уверенно покачал головой, взял её руку и прижался губами к пальцам. — Я же машинист. Этот поезд никуда не поедет без меня.

— Вот знаешь за что я тебя ненавижу больше всего, — рассмеялась она. — Вот за эту твою просто сказочную самоуверенность.

— Иди сюда, — он встал, так и не выпуская её руку включил на телефоне музыку и обнял её за талию. — Потанцуем?

— Конечно, — прошептала она, выпрямляя спину.

Они покружились по кухне, вернее потоптались вокруг стоящего в центре стола. Влад наклонился, чтобы её поцеловать, но она отстранилась. Он наклонился ещё ниже, но и Таня выгнулась сильнее.

— Нет? — удивился он.

— Нет, — твёрдо ответила она, и в сгущающихся сумерках её глаза горели каким-то демоническим огнём. — У меня ещё сегодня есть дело.

— Я до ужаса заинтригован.

— Тогда поехали со мной.

Глава 16

Шесть лет назад

ВЛАД

Зажатый между стареньким Москвичом и полкой со всяким хламом матовый чёрный Ducati Evo смотрелся инопланетным кораблём. Влад чуть не захлебнулся слюной, когда Таня снова его вывела и стала закрывать грохочущие створки.

— Можно я за рулём?

— Конечно, нет, — она протянула ему шлем, но он отказался.

— Пожалеешь.

— А ты не гони.

— Не в этом дело. Прилетит в глаз какой-нибудь мотылёк.

— Ты же не перестанешь меня ненавидеть, если я останусь с одним глазом.

— Я — нет. Но боюсь твои акции сильно упадут в цене.

Её шлем тоже остался в гараже. Ветер свистел в ушах, её развевающиеся волосы лезли в рот, но по ночному городу без шлема ехать было даже круче, чем в шлеме и днём.

Они проехали весь центральный проспект и свернули на загородную трассу. Впереди, освещённый огнями, их ждал мост. С высоты холма он смотрелся огромным оранжевым бумерангом, по которому медленно ползли машины, похожие на насекомых с горящими глазами.

Когла асфальт закончился, и колёса стали отмечать вздрагиванием каждый стык, Таня снизила скорость и стала внимательно всматриваться в номера, указанные на столбах с фонарями на противоположной стороне моста.

— Вот он! — радостно воскликнула она и дождавшись удобного момента развернулась и съехала с проезжей полосы, прижавшись к бетонному ограждению.

Влад, конечно, спрыгнул за ней.

— И что мы здесь делаем? — в ушах до сих пор гудело, и кажется, он говорил громче, чем хотел.

— Делаем фото с фонарём номер «111», — ответила она и протянула ему свой смартфон.

Недолго думая, она забралась на перила и обняла столб, кокетливо согнув одну ногу.

— Номер видно?

— Да, — в тусклом световом пятне она получилась не резко, но написанный белой красной номер был виден отлично.

Всё это казалось Владу какой-то глупой шуткой. Но он послушно делал всё, что она говорила: отходил, подходил, крупным планом фотографировал газетку с датой, которую она привезла с собой. Газету с номером столба. Таню с газетой.

Хладнокровие ему изменило, только когда она отклонилась в сторону воды, едва цепляясь кончиками пальцев за неудобный массивный круглый столб.

— Боишься? — улыбнулась она и слезла вниз с той стороны ограждения.

— Таня, не дури, — разнервничался Влад, видя, что носки её кроссовок едва помещаются между столбиками.

Она подтянулась и села на широкие перила, болтая ногами.

— Полнолуние.

На тёмном небе висела совсем маленькая, но полная луна. Её свет ложился на воду мерцающей голубой дорожкой.

— Красиво.

— Брось, пожалуйста, телефон в багажник, — подтянула Таня одну ногу и стала расшнуровывать кроссовок.

— Я положу в карман.

— Брось в багажник, — кинула она на пешеходную дорожку свою обувь и стала снимать куртку.

Пока Влад нашёл как открыть этот законспирированный под сиденье багажник, пока открыл, она уже разделась до белья.

— Ты с ума сошла? — хлопал он глазами на белое кружево.

— Считаешь белое меня полнит? — усмехнулась она.

— Ты же не собираешься…

— Упс, — отпустила она одну руку и зашаталась.

— Таня, чёрт побери! Прекрати немедленно, — он решительно схватил её за руку и посмотрел вниз.

Где-то там, так далеко, что у него, кажется, закружилась голова, чернела вода.

— Думаешь, это опасно? — засмеялась она.

— А ты считаешь это весело? — его пальцы впивались в её кожу, но он понимал, что её не удержит.

— Таня, пожалуйста!

— Пожалуйста, что? — спросила она с вызовом. — Пожалуйста не прыгай? С чего бы?

— Ты нужна мне. Ты дорога мне. Я люблю тебя, чёрт побери! Я не хочу тебя ещё раз потерять. Не дури!

— Я же нравлюсь тебе именно потому, что дурная. Безбашенная. Сумасшедшая. Совершенно безумная. Разве нет?

— Да, да, — он готов был признаться в чём угодно, лишь бы она не прыгала. — Но прежде всего, ты нравишься мне живая.

Она посмотрела вниз с таким вселенским равнодушием, что ему стало по-настоящему страшно. Он видел в её взгляде, что даже будь там не вода, а острые камни, она всё равно прыгнет.

— Чёрт бы тебя побрал, Таня! — он отпустил её и стал снимать свою обувь.

— Что ты делаешь? — спросила она удивлённо.

— Собираюсь прыгать с тобой, — Влад стягивал брюки, краем глаза наблюдая за её замешательством.

— Серьёзно прыгнешь?

— А что мне остаётся делать? Бежать за помощью? Ждать, пока дня через три распухшую как дохлая жаба и со сломанной шеей тебя прибьёт к берегу где-нибудь вниз по течению?

Честно говоря, он надеялся, что хоть одна из проезжающих мимо машин остановится, и у них спросят всё ли с ними в порядке. Но машины притормаживали, но не останавливались.

— Скажи мне только одну вещь, чтобы я знал ради чего я погибну, — перекинул он ногу через перила. — Зачем?

Она пожала плечами и развернулась спиной к мосту.

— Тебе настолько скучно жить? — он сделал то же самое, стараясь не смотреть вниз.

— А ты сделаешь это ради меня?

— Наверно, ради тебя я смог бы сделать что-то более элегантное, чем получить перелом позвоночника и всю оставшуюся жизнь гадить под себя. Но раз уж тебе приспичило, пусть будет так.

Его начинало трясти от холода, а может эта дрожь была нервная, но надо было или уговаривать её передумать, или… он судорожно пытался вспомнить отступала ли она хоть раз.

— Неужели тебе не страшно?

— Страшно. Очень страшно, — она отпустила одну руку. — Но на один короткий миг я смогу поверить, что эта жизнь всё же прекрасна.

Он видел всё как во сне. Её развевающиеся волосы и бледное, неземное в свете луны тело, вошедшее с тихим всплеском в воду. И то, как сам прыгнул, он и совсем не понял. Они словно были связаны, и она сдёрнула его за собой. Но пока летел, он не почувствовал того, что она обещала. Он словно умер, едва ноги оторвались от моста, и даже ледяная вода не вернула его к жизни. Он сгруппировался, кувыркнулся как делал это в бассейне и так же размашисто и технично поплыл к поверхности. А вот после того как вынырнул, он проснулся. Он не видел Таню. Река была широченной и сильнейшее течение тянуло его в самую стремнину.