Ученики Ворона. Черная весна - Васильев Андрей. Страница 9
— Тварь. — Гарольд впечатал кулак в стол так, что тот жалобно скрипнул. — А что Генрих? Что мой брат? Он тоже мертв?
— Жив он, жив, — отвел глаза в сторону привратник. — Только вот, не в обиду будет сказано, брат ваш не в отца пошел. И не в деда. Что дядюшка ваш говорит, то он и делает. Даже когда старого хозяина в фамильную усыпальницу везли, не первым он за гробом шел, а вторым, следом за новы… За родичем вашим. Хотя всякий знает, что первым за гробом старший сын идет, за ним остальные старшие родственники, а уж потом вдова и братья с сестрами.
— Генрих, Генрих… — Скулы Гарольда побелели от злобы. — Всегда он слабым был, всегда чего-то боялся.
— Воля ваша, а я его понимаю, — пробормотал Джок. — Жить-то всякий хочет. Вот Лиам, сокольничий вашего отца, заявил было, что месьор Тобиас убийца. И что?
— И что? — тут же спросила у него Рози.
— А то! — Джока, как видно, немного отпустил страх, и он начал говорить поживее. — Через день нашли его неподалеку от дома, с перерезанным горлом и вывернутыми карманами. Вроде как грабители его убили. А ведь всяк в доме знал, что он хоть и постарел, но силы своей не растерял и кинжалом орудует о-го-го как.
— Лиам был умелый воин, — подтвердил Гарольд. — Он отцу с юности служил, во всех битвах прикрывал ему спину. И меня драться на боевых топорах учил.
— Саймон-лучник сгинул неизвестно куда. Рицци тоже, и еще несколько человек из тех, что были верны вашему отцу, — продолжил Джок. — А куда? Ответа нет.
Куда, куда… Лежат где-нибудь, землей присыпанные. А может, с камнем на шее в пруду рыб кормят.
— А дядюшка, стало быть, теперь себя хозяином почувствовал здесь? — подытожил Гарольд.
— Так оно и есть, — подтвердил привратник. — Поговаривают даже, что скоро король ему бумагу даст на то, чтобы он на матушке вашей женился и полноправным владетелем всего состояния семьи Монбронов стал.
— А тетушка Маргарет? — уточнил Гарольд.
— Так она уже года как полтора в усыпальницу переселилась, — бойко ответил Джок. — Простудилась, говорили, сильно. За неделю сгорела. Так что дядюшка ваш опять мужчина свободный.
— Ну да, все верно. — Рози щелкнула пальцами. — Траур по усопшему супругу в Силистрии длится год, но король вправе сократить его срок или вовсе отменить. Генрих перед королем отрекается от наследства, твои сестры не в счет, им разве что приданое надо будет выделить, так что главная наследница — твоя мать. Точнее, ее будущий муж, ибо состоянием всегда управляет мужчина. А тебя вообще в расчет не берут, Монброн, потому что ты умер.
— Умер, — неистово закивал Джок. — Про то и письмо было, сразу после того, как старого хозяина в усыпальницу, стало быть, определили. Мол, погиб месьор Гарольд Монброн на войне где-то в западных землях, пал при штурме какого-то города как герой.
— Это Шлейцера, что ли? — спросил у нас Карл. — Вот дела!
— Какая поразительная осведомленность, — заметил я. — И про войну, и про штурм. И еще — как скоро вести сюда донеслись. Сколько с осады прошло? Месяца два? А здесь уже про это знают. Как по мне, это быстро. Причем письмо-то не морем шло. Понимаете, о чем я?
— Скажи мне, ты еще что-то хочешь спросить у этого бедолаги? — поинтересовалась Рози у Монброна, переваривающего новости, и показала рукой на привратника.
— Да нет, — отмахнулся тот. — Что он мог, то уже рассказал. Об остальном я либо догадываюсь, либо про это надо узнавать у людей, которые ситуацию знают куда лучше. Например, у того же Генриха.
— Резонно. — Рози наклонилась над Джоком. — Послушай меня, дружок. Сейчас ты забудешь все, что было. И то, что ты нам что-то рассказывал, и то, почему ты это сделал. Поверь, это в твоих интересах, причем полностью. Сам подумай, что с тобой сделают люди дядюшки Тобиаса, если узнают, что ты развязал перед младшим сыном покойного месьора Монброна язык. Ну а если они тебя за это не прирежут, что вряд ли, то тебе сильно не повезет. Тогда с тобой за болтливость рассчитаемся мы. Ты ведь знаешь, куда два года назад отправился твой молодой хозяин?
— На колдуна учиться, — пролепетал Джок, уже поняв, в какую сторону гнет эта красивая благородная мистресс, и глядя на нее так, как птичка смотрит на подползающую змею.
— Верно, — одарила его улыбкой Рози. — И он преуспел в этом деле. Мы все тоже учились с ним. Причем хорошо учились. И, если будет надо, устроим тебе такую длинную предсмертную агонию, что ты непосредственно кончины будешь ждать как спасения.
— Я все понял, — заверил ее Джок. — Да я вас вообще не видел!
— А вот тут погоди. — Рози повернулась к Карлу. — Фальк, вытащи-ка его наружу и вон под дерево положи. Только ноги сначала ему свяжи, от греха. И руки. А еще рот заткни.
— Да, это правильно, — одобрил я ее действия. — Ни к чему ему слышать наши разговоры, тем более что обсудить есть чего.
— За что люблю фон Рута, так это за то, что он мало что делает, но всегда произносит последнее веское слово, — хмыкнула Эбердин.
— Это тоже талант, — заступилась за меня Рози. — Говорить можно много, но прислушиваются всегда к тому, кто подводит итоги.
Карл тем временем спутал Джоку ноги и руки позаимствованной у него же веревкой, поворошил на столе валявшийся там хлам, отыскал какую-то ветошь, заткнул ему рот и, забросив себе на плечо, покинул домик.
Вернулся он через пару минут, пахнущий утренней росой.
— Скоро рассвет, — сообщил он нам. — Так что если чего решать, то быстро.
— Разумные слова, — одобрительно кивнула Рози, подошла к нему и резко стукнула кулачком в лоб. — Это тебе за мозгоеда.
— Чего? — возмущенно пробасил Карл. — Чем плоха идея? Вон как старика перекосило!
— Фальк, ты идиот! — потрясла руками в воздухе моя девушка. — Невероятный идиот, небывалый! Какое счастье, что мы не можем иметь детей! Тебе нельзя размножаться, это может привести к гибели мира! Я не очень его люблю, мне многое в нем не нравится, но все-таки я не хотела бы, чтобы он сгинул!
— Как много слов говорит твоя женщина, — пожаловался мне Карл. — Ужас просто!
Я пожал плечами, давая понять, что остановить Рози все равно не представляется возможным. При этом я прекрасно понимал, что она имеет в виду, и был с ней согласен. Дурака Карл свалял невероятного.
— Фальк, все очень просто до такой степени, что это даже не смешно, — с жалостью проговорила Рози. — Если Джок сболтнет про увиденное кому-то из прислуги, то уже через час все вон в том здании будут знать о том, что мы держим при себе тварь из Бездны. А если это так, то мы черные маги или того хуже. Новость непременно дойдет до ушей дядюшки Тобиаса, после чего ему останется лишь совершить неспешную конную поездку в ближайшую миссию ордена Истины. В Силистрии терпимо относятся к магам, но к тем, кто не практикует черную магию. А нас со всем усердием и прилежанием, разумеется после допросов с пристрастием в экзекуторских, сожгут именно как прислужников тьмы. И никакие доводы на служителей ордена не подействуют. Им в радость лишний раз показать народу Силистрии, что они о нем пекутся, а королю на нас вообще плевать. С чего ему нас защищать? Отец Монброна мертв, а близ него — новый придворный, которому больше доверия, чем любому из нас.
— Вот же. — Карл тряхнул мешок, в котором зашебаршился Фил. — Я и не подумал.
— Вернулись к тому, с чего начали. — Рози посмотрела на дверь. — Монброн, тебе очень дорог этот привратник? Я его, конечно, напугала, но все равно опасность, что он развяжет язык, существует.
— Не то чтобы… — задумался Гарольд. — Но уже почти рассвело.
— И потом, куда труп девать? — заметил я. — Не тут же закапывать, правда?
— Ладно, оставим это на потом. — Рози подошла к столу и побарабанила по столешнице пальцами. — Сейчас самое главное решить, что делать дальше.
— Что предлагаешь? — поднял голову Гарольд и взглянул на мою девушку. — Судя по всему, из нас всех именно ты сегодня мыслишь разумнее других.
— Я? — Пальцы Рози выдали дробь, похожую на стук копыт. — Вам, мальчики, не понравится то, что я хочу предложить. Это не в вашей натуре. Но тем не менее. Лично я бы сейчас на нашем месте прирезала привратника, тихонько покинула дом через ту же калитку, в которую вошли, прикупила лошадей за любую цену и к тому моменту, когда взойдет солнце, постаралась удалиться от Форессы мили на три минимум. А лучше — на пять. И гнала бы этих лошадей без жалости до самой границы с соседним королевством.