Индукция страсти (СИ) - Mur Lina. Страница 140

Обтерев все кровавые мазки на теле Бланш, осторожно запахиваю халат и поднимаю её на руки. Надо же, я ещё не носил никого так. У меня и женщин-то не было, чтобы сделать это. И действительно, таким способом проще передвигаться. Так я буду уверен, что она добралась до места назначения. Мне проще представлять, что Бланш лишь утомилась, а причина её бледности – долгие ночи рядом со мной, безустанные дни, наполненные шёпотом и стонами, но никак не потому, что я заставил её испытать физическую боль, переживая свой собственный ад.

Положив Бланш на кровать, отхожу, чтобы Гамильтон поставил ей две системы. Я ожидаю, что тут же отойдёт от неё, а он смотрит. И это меня злит даже сейчас. Я хотел бы насытиться тишиной рядом с ней, подготовиться и остудить все свои чувства, которых до сих пор боюсь, но это невозможно. Если кто-то долго находится рядом с ней, то я превращаюсь в безумца, готового разорвать руками того, кто не позволяет мне дотронуться до её кожи и услышать её дыхание.

Гамильтон, наконец-то, поднимается с кровати, освобождая мне место. Но я, будучи до сих пор потерянным в том, что на самом деле ощущаю и не имеющим представления, как это назвать, пододвигаю стул и сажусь на него.

– Сэр, я могу у вас кое-что спросить? – Интересуется он.

– Можешь.

– Каково это – любить такую женщину? – От его слов резко поворачиваюсь и хочу заорать, чтобы пошёл вон отсюда. Всё меркнет, когда вижу в его глазах не издёвку, а мягкое желание помочь мне разобраться в себе.

– Ты считаешь, я влюблён в неё? – Сухо спрашиваю, возвращая свой взгляд к Бланш.

– По вам трудно сказать, мистер Рассел. Но ваши поступки говорят именно об этом. Раньше вы бы её уничтожили, не позволив даже и слова сказать. Раньше бы вы настояли на своём, и этой женщины никогда не было бы в доме. Раньше вы бы не смеялись и не вели себя, как ревнивый мужчина, считающий, что вам принадлежит чьё-то сердце. Всё изменилось, когда вы углубились в попытки изучить мисс Фокс. Наверное, если бы это был мужчина, то он бы давно уже рассказал всё вам. Но женщины, они могут быть неподвластны даже самой природе. Их интуиция развита намного острее, чем у нас. Женщины живут и насыщаются чувствами. Ради них они могут умереть. К тому же тот крик из вашей спальни убедил меня в том, что мисс Фокс не просто женщина. Она ваша. Простите меня за то, что вновь влез в вашу жизнь, сэр. Я узнаю, изменилось ли что-то за пределами дома, а затем до семи утра буду отдыхать. Если что-то будет нужно…

– Опасно, – перебивая его извинения, отвечаю я. – Любить её опасно для сознания. Я не имею ничего, что могло бы меня заставить сознаться в этом. Но моё сознание абсолютно точно принадлежит ей. Что бы она ни сделала, я буду находить причины для её оправдания. Что бы она ни сотворила, я найду возможность повернуть это в свою пользу. Меня не волнует, кем является мисс Фокс за пределами моего разума. Для меня она просто гадюка, которую я буду греть на своей груди так долго, пока она меня не обнимет смертельным удушьем.

Гамильтон выходит из спальни, так и не произнеся ни слова больше. Он оставляет мне время принять мои чувства такими, какие они есть. Боюсь ли я их? Нет. Это уже глупо и может повлечь за собой худшие последствия. Изменюсь ли я? Нет. Я психопат, но теперь у меня есть причина, чтобы попытаться примирить между собой несколько сторон моего я.

– Она до сих пор спит, но хотя бы её больше не знобит, – рядом со мной садится Молли, и я отрываю свой взгляд от изучения карты Лондона.

– Ты будешь постоянно там сидеть? – Фыркая, вновь пытаюсь вернуться к своим мыслям, но тщетно. Мало того, что меня выгнали из той спальни шесть часов назад, так теперь не впускают туда вообще. Сестра, как наседка, хлопочет над Бланш, находящейся до сих пор без сознания. А я теперь виновен во всех бедах.

– Да, если понадобится. Это ты усугубил положение, не я. И, в свою очередь, я больше не допущу такого, точнее, не дам тебе причинить ей боль и умереть из-за ревности, обиды и твоей неполноценности, – едко отвечает она.

– С чего такие выводы? С каких пор я стал неполноценным? – Хмыкаю от такой глупости.

– Скорее, ты будешь таким до тех пор, пока не убедишься, что твои чувства взаимны. Моим доводам ты не веришь, а Бланш может утаить это от тебя, и снова ты закроешься в себе. Так что лучше вспомни, как ощущал себя, когда был там один с ней, и пойми, что ничего не изменится, если ты не услышишь слова. Они иногда лишние, а вот поступки скажут тебе больше.

– Твоя философия утопична изначально, – замечаю я.

– А у тебя её, вообще, нет. Так что тебе нечего поставить против моих выводов, – парирует сестра. Удивлённо поднимаю на неё голову и изумляюсь, что случилось с забитой, закомплексованной девочкой, боящейся сделать что-то не так и убегающей от воспоминаний о насилии. Передо мной сидит молодая женщина, готовая спорить, пока не получит желаемого. И это вызывая слабую улыбку, так напоминает мне другую.

– Твоё самое любимое место в городе? – Мой неожиданный вопрос ставит Молли в тупик.

– Что?

– Скажи мне, в какое место ты бы отправилась на предстоящий праздник? – Уточняю я.

– Ах, ты о кануне дня Всех Святых? – Киваю на это.

– Не знаю, не думала об этом. Я давно уже выросла и даже не переодеваюсь. Просто собираемся с малознакомыми людьми и развлекаемся. А почему ты об этом спросил?

– Да так, я пытаюсь думать, – пожимая плечами, укладываю удобнее карту Лондона на коленях.

– Ты не найдёшь ни единой зацепки, Эйс, пока Бланш не очнётся. И, знаю, что я нудная, но если бы ты не разорвал швы на её ране, то был бы ближе к разгадке.

– Демонстрация обманчивого восприятия веры в людей. Благодарю, Молли, ты как раз кстати, – кривлюсь я.

– Оскорбления не делают тебя лучше, Эйс, – возмущается она, поднимаясь с дивана.

– Зато делают тебя тише и дарят мне необходимый покой от женщин. Я, в который раз, убеждаюсь, что от вас одни проблемы. Вы не умеете следовать плану, потому что считаете своим долгом научить всех вокруг чувствовать себя последними подонками на земле.

– Если мне это удалось, и ты, действительно, чувствуешь себя полным придурком, то мои уроки с Бланш не прошли даром. Она будет рада, – смеясь, Молли выходит из гостиной, как её чуть не сбивает с ног ворвавшийся Гамильтон.

– Сэр. Там мужчина. Он до зубов вооружён и молчит. Стоит около ворот, мы держим его на мушке, – быстро произносит он.

– Пропустить. Это Куб, – отбрасывая от себя карту, подскакиваю с места и направляюсь к двери, пока Гамильтон передаёт по рации мой приказ.

– Готовься немедленно уезжать отсюда, – обращаюсь к напуганной сестре.

– А она? Как же Бланш? – Шепчет Молли.

– Её опасно транспортировать. Мне придётся просить помощи или у врагов, или у бывших союзников, обещая им продать информацию обо всём.

– Ты думаешь…

– Молли, не спорь. Ты должна выжить, чтобы помочь это сделать Бланш, поняла? Обо мне не волнуйся, я справлюсь со всем. А вот вы сейчас под угрозой. И я обязан вытащить вас обеих из эпицентра нападения, – перебивая её, ставлю точку в дальнейших обсуждениях.

Куб входит в дом и кивает мне.

– Добрый вечер. Что узнал? – Спрашиваю, и он передаёт мне подготовленный заранее лист.

– Эйс, читай вслух. Мы все должны быть в курсе происходящего, – просит Молли.

– Хорошо. Сегодня утром Нейсона перевезли в его дом, и к нему приехали несколько людей, чтобы продолжить разрабатывать план. Они все работали с вами, мистер Рассел. Я нашёл ещё несколько скрытых мест, где подготавливаются пояса смертников. Уилсон пропал. Дом, в котором он должен был скрываться, пуст. Его семья тоже в данный момент отсутствует. Предполагаю, что его вынудили сдаться, манипулируя близкими. Он у них. Ларк сбежал из больницы, ему помогли уехать и привезли к Нейсону, – читаю я и поднимаю взгляд на Куба.