Индукция страсти (СИ) - Mur Lina. Страница 5

– Тогда вам ничего не рассказали обо мне, да и, к слову, с моим самочувствием всё в порядке. Мне интересно другое, где же вы потеряли совесть, раз явились в этот дом?

Обычно люди закипают от обиды, когда их прилюдно унижают, но она… чёртова женщина, улыбается ещё шире, и её лицо приобретает уникальную особенность светиться от радости. Отвратительно.

– Эйс, довольно, – грубо произносит отец. Вот он сказал именно то, что я надеялся услышать от неё.

– А я только начал знакомиться. Меня ведь никто не поставил в известность о том, что ты выбросил мать за порог ради этой женщины, – замечаю я.

– Папа, не здесь. Люди смотрят. Эйс, прекрати. Обсудите всё наверху, – истерично шепчет Молли.

– Почему же не здесь? Они, предполагаю, в курсе того, что ты привёл сюда недостойного гостя. Неужели, сейчас ты испытываешь стыд из-за выбора спутницы на этот вечер? Как так? Это ведь твой выбор, это твои желания, и ты учил нас никогда их не бояться. Видимо, возраст взял своё, и теперь даже смотреть на тебя мне противно. Думаю, моя спальня до сих пор на том же месте. И я с превеликим удовольствием лучше отправлюсь туда, чем буду участвовать в вашем спектакле, который не имеет никакого смысла, да и причин тоже. А вы продолжайте делать вид, как будто вы нормальные. Только вот открою вам секрет, нет нормальных людей, все больны. И эта женщина тому подтверждение. Как же хорошо, что моя особенность стала наилучшим проявлением честности, теперь я рад быть непохожим на вас. Хорошего вечера, – резко киваю им и, разворачиваясь, широким шагом выхожу из зала.

Возможно, я всё же обижен. А, возможно, мне не хочется находиться здесь, вновь убеждаясь, что я неотъемлемая часть своей семьи. Зол ли? Нет. Это не про меня, скорее, раздражён. Меня, если честно, не особо волнует, что у отца есть любовница. Больше меня заботит то, как это скажется на мне и моей карьере. Как всё, произошедшее в моё отсутствие, теперь отразится на моей работе. Вот именно это мне интересно. А что до этой женщины, то нет никакого желания продолжать общение и быть нормальным человеком рядом с ней. И должен ли я? Нет, конечно, нет. Пусть отец и дальше развлекается, а я не позволю ему разрушить столько лет моих трудов из-за желания заполнить проблемы в его сексуальном развитии. Какая глупость! Это ведь глупость, не так ли? Почему же у большинства людей близость стоит на первом месте? Почему они так деградируют? Да и что нового может продемонстрировать, к примеру, эта женщина? Ничего. Всё уже давно описано, показано и зарисовано.

Оглядываю тёмную спальню, слабоосвещенную торшером, расположенным у кровати. Мой багаж стоит по центру комнаты, так как даже прислуга знает, как я не люблю, когда до моих вещей дотрагиваются.

И всё же, мои мысли возвращаются к этой женщине, продолжающей улыбаться в моей голове. Прижимаю прохладные пальцы к вискам и закрываю глаза. Её образ в чёрном платье продолжает кружиться вокруг меня. Куча вопросов не даёт подумать о чём-то другом. Не британка, нет присущего нам акцента и манеры разговора. Что ещё я о ней узнал? Самые простые факты, которые легко угадать любому. Но почему? Вероятнее всего, именно это и не позволит мне стереть воспоминания и переметнуться к чему-то более значимому. Я предпочитаю всё доводить до конца. До идеального конца, где за мной останется последнее слово, хотя это так и вышло, но мне мало. Я что-то упустил, нечто очень важное, что могло бы мне помочь выстроить дальнейший ход событий.

За спиной кто-то нажимает на ручку и распахивает дверь. «Шанель». Классика.

– Мадам, вы пришли сюда, чтобы убедить меня в необходимости присутствия внизу? Так это лишнее, не утруждайтесь, пощадите волосы от постоянной окраски, чтобы скрыть седину, – оборачиваюсь и встречаюсь с беспокойным взглядом голубых глаз.

– Эйс Ориан Рассел, после двух лет отсутствия, ты так приветствуешь свою мать?! – Женщина, стоящая напротив, складывает руки на груди, её глаза грозно сверкают недовольством.

– Если вы, мадам, считаете, что, назвав моё второе имя, вызовете во мне стыд, покорность, смущение, яркий всплеск адреналина или же что-то иное, то ошибаетесь. Это никак не повлияет на меня, и я буду дальше общаться с вами так, как посчитаю нужным, – усмехаясь, приподнимаю бровь.

– Твоё поведение отвратительно, Эйс. Ты оскорбил отца и Бланш. Молли плачет, ты довёл сестру до истерики! Ты хотя бы немного ослабил грубость по отношению к ним, ведь сегодня праздник! Я ужасно разочарована в тебе, сын. Ужасно, – она медленно наступает на меня, думая, что всё же напугает. Нет. Я равнодушно смотрю на маму, отмечая, что она изменилась. Стала использовать более яркие тона в одежде, как и в макияже, выбрала другой оттенок светлого цвета волос, и глаза стали более живыми, чем раньше. Лицо разгладилось от морщин, и она, по всей видимости, чувствует себя превосходно.

– Я опоздала с тем, чтобы первой сообщить тебе новость из-за пробок и задержки изготовления подарка для твоего отца. Наверное, это и моя вина, что ты так отреагировал на события и наше решение развестись. Но это ничего не меняет, сынок. Мы останемся семьёй, будем собираться по праздникам и на другие события, вместе отдыхать, и это никак не скажется на нашем будущем, – уже мягче добавляет она.

– Не скажется, – повторяю её слова.

– Нет, ни капли, обещаю. Просто пришло время нам с твоим отцом увидеть другую жизнь. Мы провели вместе долгое время, и я никогда не чувствовала себя так, как сейчас. Мне нравится то, что я, наконец-то, свободна, понимаешь? Меня никто не выгонял, это я предложила обдумать развод. Это моё решение, потому что я тоже хочу быть счастливой. Хотя бы на старости лет узнать, а что такое чувства. Знаешь, смотрю на Таддеуса и завидую ему, он влюблён, его глаза горят, и я желаю тоже ощутить это. Мы счастливы, каждый по-своему, но счастливы, Эйс. Развод – это верно принятое решение. Мы не сообщили тебе о нём, чтобы не волновать, да и о таких вещах не говорят по телефону, тем более, когда ты постоянно занят и оставляешь для разговора две минуты. Пойми нас, мы сделали то, что поможет каждому из нас обрести покой и радость, – она кладёт руку мне на грудь и похлопывает по ней. Нервничает, боится моей реакции, и это всё скучно, прозаично, и мне не нужно даже напрягаться, чтобы понять это. И если бы она немного присмотрелась ко мне, то поняла бы – я абсолютно спокоен. Её монолог пресен и нелеп в данной ситуации, меня не волнует, по какой причине они это сделали. Последствия – вот о чём я думаю.

– Но никто из вас не подумал, как это отразится на мне. Я говорю сейчас не о вашем глупом желании разорвать узы брака, который был лишь на бумаге, я говорю о другом. О ней. Эта женщина, находящаяся в поместье, имеет самую низменную и примитивную ступень развития. И вы, мадам, допустили это. Для чего? Почему не угадали то, что за этим последует? – Отхожу на шаг, не позволяя ей продемонстрировать ещё более удушающую нежность. Она лишняя для меня, отвратительная и приторная, вызывающая негодующий ответ моего разума.

– Ты о Бланш? Боже, Эйс, сейчас каждый третий мужчина нашего круга имеет постоянную любовницу, и это не новость. Это даже повышает самооценку в глазах окружающих. Бланш хоть и проститутка, но очень дорогая и профессиональная. Я никогда не видела, чтобы глаза твоего отца так светились от радости и удовлетворения. Он счастлив с ней, и какая разница, платит он ей или же нет? Меня это не обижает, я хочу, чтобы он был доволен и рад тому, что с ним происходит. Он изменился, стал более мягким, мы даже можем вместе обедать и смеяться, как старые друзья, когда такого ни разу не происходило с нами в браке. Бланш помогла ему стать мужчиной, которого я не смогла открыть. И она не собирается выходить за него замуж или же требовать большего от него. Нет, она одна из немногих, кто выполняет свою работу, следуя собственному кодексу и графику. Тебе незачем о ней беспокоиться, ваше наследство останется нетронутым.

– Мадам, откуда такие выводы? С чего вы решили, что меня интересуют деньги Таддеуса? Нет. Моя карьера. Вы поставили её под угрозу. Я работал столько лет, сделал себе имя, сам себя создал, а теперь появляется эта женщина, и мой отец сошёл с ума. Никто даже не подумал, а что будет со мной? Как это отразится на моём статусе, и что скажет руководство о безнравственном поведении моего родственника, отказавшегося служить Англии? Ох, не надо упоминать о моём эгоизме, мадам, потому что именно вы со своим мужем поступили так. Вы поставили клеймо, оскорбляющее всё, над чем я работал столько лет. И не риск нарушить мою поездку не позволил вам поделиться со мной планами, а страх узнать, что только я в здравом уме и могу точно дать оценку происходящему, доказав вам, как ничтожна ваша жизнь. Вы боитесь правды, которую говорю вам именно я, считая это психологическим отклонением, – заканчиваю речь и немного приподнимаю подбородок. Я так делаю всегда, когда уверен в своих словах и суждениях, это моя точка.