Шиншилла (СИ) - "AlmaZa". Страница 80

Его сбивчивые обрывающиеся слова передавали и мне его возбуждение, взбудораженность, озабоченность. Но мы не могли испытывать одинаковых чувств в любом случае. Несмотря на то, что мне могло бы быть больно от боли Химчана, сейчас я ненавидела её источник, в то время как он волновался за него и хотел спасти. На какое-то время мы замолчали. Минута тишины, дарованная мне, озарила меня кратким воспоминанием. Я соотнесла лицо Химчана, когда Ти Сол назвал жену Алекса Стоуна с тем лицом, которое я видела у него в приюте для животных на следующий день после нашего знакомства. Так та пара… это были они? Мне хотелось спросить, чем она так его зацепила? Что в ней было такого особенного? Почему она? Чем она отличается от других? Но я знала, как это всё будет глупо звучать. Химчан посмотрит на меня, как на дурочку, и мне снова, в тысячный раз, самой же будет стыдно за любопытство. Разве есть причины у любви? Она просто рождается, заметно или нет, осознанно или нет, но появляется и не сообщает, по каким причинам пришла в гости. Я смотрела на Химчана и пыталась ответить на этот вопрос относительно себя. Как я полюбила его? Почему тяга к нему пересилила тягу к Джело? На секунду я подумала, что даже если Хим не примет меня и не сможет полюбить, то я уже не смогу вернуться к Джело. Не потому, что совсем остыла к нему, а, наверное, именно потому, что продолжала любить. Любить так, что не могла оскорблять его каким-то непонятным получувством со своей стороны. Даже не половиной, а одной четвертью, потому что на чаше весов Химчана лежало ощутимо больше моих чувств. Боже, какое я отвратительное создание, ну как так можно?

Я попыталась ещё раз разубедить спутника ехать прямо в пасть к чудовищу, но он просто смотрел на дорогу и ничего не отвечал. Я уже не следила за тем, куда мы едем, боясь того, что он повторит своё предложение, которое тут как-то внезапно образовалось: высадить меня где-нибудь, чтобы я ехала домой, а не вместе с ним. Он даже предложил отвезти меня к себе, под опеку Херин. Твердо решив, что последую за ним в огонь и в воду, я попросила его не сметь даже думать о том, чтобы отделаться от меня. Окраина Сеула приближалась, как лесная чаща. Жилые дома сменялись промышленными зонами, где производства, закончившие рабочий день или заброшенные вовсе, торчали из-за высоких заборов, некоторые из которых были украшены колючей проволокой. Я поёжилась, представив, каково может быть девушке, которую похитили и привезли сюда, угрожая оружием. Я бы уже попрощалась в душе с жизнью, потому что обстановка напевала о безысходности, унынии и отчаянии. Она ведь – эта возлюбленная человека, которого я любила - не могла знать, что ей спешат на помощь. Да и успеем ли мы? Прочь, прочь греховодная мысль, что мы могли бы и не успеть… ни в коем случае, я не помешаю Химчану! Я здесь, чтобы помочь ему, поддерживать его. Спасти его, если это понадобится и будет в моих силах.

Автомобиль припарковался у какой-то темной проходной, неподалеку от дороги просвечивающей стеклянной дверью. Через неё и вторую такую же дверь за ней виднелся двор заглохшего на ночь предприятия.

- Нам сюда? – поинтересовалась я, выглядывая в окно.

- Не совсем, – Химчан вытащил ключи и сунул их в карман. – Я сказал Алексу адрес, чтобы он тоже предпринял какие-то шаги к её спасению… на нас немного другая миссия. Если Ти Сол сказал, что её застрелят, если с ним что-то случится, то мы должны сделать так, чтобы с ним ничего не случилось. А кто может причинить ему вред? Сунён. Она где-то здесь, я уверен. Мы должны найти её до полуночи. Если она выстрелит в Ти Сола, вышедшего ко мне на встречу… в общем, ты понимаешь, что произойдет.

Я кивнула, и мы покинули салон. Ладно, поиск Сунён – это немного лучше, чем идти в объятья моего босса, что можно считать равнозначным расстрелу. Следя за звериной ловкостью Химчана, идущего чуть впереди, я пыталась подражать ему, перенимая привычки и повадки, даже в движениях. Он напоминал лиса, заметающего за собой пышным хвостом следы, что делалось неосознанно, само собой, настолько природа продумала его создание. Но я-то знала, что природа создала его другим, и всё, что он умел, каким он был – он сделал сам. Его воля, его сила ума и хитрость были такими покоряющими, что я с трудом могла находиться вблизи и думать о деле, а не о нем, о том, как я хочу коснуться его, уехать отсюда и быть с ним… но почему это невозможно? Это было бы самым простым, но это невозможно.

Проходя вдоль высоких ограждений, мы остановились на углу, после которого шел пустырь, небольшой, метров пятьдесят, заснеженный и нетоптаный ногами человека. За ним шел переулок из нескольких домов, явно не жилых. Лишь на одном горел дежурный фонарь. Но снег на земле и без освещения позволял видеть движущиеся по нему силуэты. Химчан велел мне красться вдоль забора, прижавшись к нему спиной. На половине пути мы остановились.

- Вон то здание, - молодой человек аккуратно указал мне на низкую плоскую крышу, торчавшую из-за одноэтажного домишки вроде котельной. – Это тот амбар. Ти Сол хочет встретиться перед ним. Сунён, я уверен, знает, что он там, и ждет, когда он выйдет… если она хоть на грамм профессиональный снайпер, то делает именно так. - Я покосилась на него, различая в полумгле посверкивающие глаза, да клубы пара, вырывающиеся из строгих губ. Вот вы и семейка, товарищи! Что папа был, что детишки стали. – Она должна быть на одной из тех крыш. Подойдём поближе, и я оценю обстановку, откуда удобнее было бы «снять» жертву.

Я понимающе закивала, и мы осторожно пошли дальше. За этими домами была дорога, по которой можно было бы подъехать к самому месту назначения, но Химчан был бы не самим собой, если бы выдал своё появление. Мы шли каким-то странным путем, о котором вряд ли кто-нибудь мог бы подумать. Я боялась выдать его чем-нибудь и проколоться, поэтому едва дышала. Сквозняки, иногда приподнимающие снежный покров и ворошившие его, немного шумели и гудели меж стенами и в пространстве, поэтому слабый скрип наших подошв слышен не был. Пустырь остался позади, и мы встали у красноватой стены трехэтажного дома. Химчан задрал голову наверх. Потом опустил и осторожно высунулся из-за угла, перед этим чуть высунув снятую с головы шапку. Всё было тихо, даже пугало насколько. Леденящий воздух и ночной мрак зимы. Казалось, что мы одни на этой окраине. Какой-то конец света. Единственный фонарь стал ближе, но мы продолжали избегать попадания под его лучи.

- Там стоит четырехэтажка, – прошептал Химчан, подумав. – Если я хоть что-то понимаю в киллерстве, то она на её крыше. Нам нужно туда, – он посмотрел на наручные часы, приспустив рукав куртки, чтобы разглядеть циферблат. – У нас полчаса. Идем.

Поняв, что я не пропаду никуда, как бы ему того ни хотелось, он взял меня за руку и потащил в обход дома, с его теневой стороны, развернутой торцом к пустырю, из-за которого мы появились. Окна были где выбиты, где заколочены, где затянуты целлофаном. Изредка, на этажах повыше, они остались в сохранности. Я посмотрела на наши скрепившиеся руки в черных перчатках. Почему мне показалось, что сейчас мы стали как будто бы парой? Я бы даже сказала одним целым. Вспышкой пронесся весь прошедший день: как мы носились по городу, как думали вместе, как смеялись. Боже, он ведь уже почти часть меня… пусть всё это разрешится счастливо, закончится, и он будет мой. И я буду принадлежать только ему. Мы притормозили, и мысли резко выскочили из моей головы, как снежная шапка с крыши по весне. Я специально подалась чуть вперед, чтобы уткнуться носом в его рукав в районе плеча. Химчан, не оборачиваясь, указал мне на пожарную лестницу здания, к которому мы стремились. Она была поднята и висела слишком высоко, чтобы до неё дотянуться.