Иван Васильевич. Профессия – царь! - Ланцов Михаил Алексеевич. Страница 40

Иван Васильевич думал недолго.

Храбрецом он не был, но прекрасно понимал, что нужно постараться дожать противника прямо сейчас. Пока есть благоприятные обстоятельства. Поэтому, сглотнув подступивший к горлу комок, Государь отдал приказ о переходе пехоты в наступление. Прямо через завал побитых и раненых тел.

Прозвучал горн. Замахали флажками сигнальщики. Зазвучали крики командиров по местам. Ударили барабаны, поддержанные флейтами. И вся пехота пришла в движение.

Прямо вот такой «шахматной доской» из шестнадцати штаб-рот и двинулась вперед. Разумеется, пропустив пикинеров назад.

Чуть погодя, повинуясь сигнальщикам, следом за пехотой двинулось два полка улан и сам Государь. Оставив прикрывать артиллерию рейтар. Кавалерия вытянулась в походную колонну, укрываясь «в тени» пехоты. Обгонять своих пеших собратьев всадники не спешили, да и не имели возможностей. Ибо обходить с флангов по «чесноку» было глупо, а рваться сквозь формации своих пехотинцев – самоубийственно. Враг бы этим, безусловно воспользовался.

Селим, как и многие в стане осман, обратили внимание на звуки, доносящиеся с русских позиций. Поэтому не пропустили того момента, когда легионеры двинулись вперед. Ровно. Аккуратно. Красиво. Как в описаниях старинных трактатов.

Шехзаде окинул свое войско взглядом и побледнел. Да, бойцов хватало, и оно до сих пор было значительно сильнее русских. Но оно было неуправляемо. Вообще. Не войско, а стадо, толпа…

Вот легионеры дошли до завала трупов и, ловко орудия штыками, быстро избавили от мучений как двуногих, так и четвероногих бедолаг. Перемахнули через это помеху. Быстро построились. И продолжили движение, выдерживая равнение самым удивительным образом. А их начищенные с вечера доспехи сверкали в лучах солнца прямо-таки завораживая.

Бах. Бах. Бах.

Ударили полевые пушки, отправив свои чугунные ядра через головы наступающей пехоты. И в этот момент татары дрогнули…

В 1548 году под Тулой и Казанью Иван Васильевич нанес им уже страшное поражение, побив без числа. И они жаждали мести. Потому и выступили в поход. Но, увидев, как русские без всяких затруднений отбросили хваленных сипахов, завибрировали известным местом и побежали, стремясь опередить всю эту орду союзников на переправе и уйти, прикрывшись их телами.

Малодушно? Может быть. Но они еще не оправились и от прошлого поражения. Среди пришедших сюда татар хватало тех, кто уже от сюда энергично отступал в 1548 году, безудержно сверкая пятками и копытами. Разомлели, так сказать, на старые дрожжи.

Это спровоцировало «сход лавины». За татарами устремились балканские всадники, а там и сипахи не устояли.

Иван же Васильевич не стал сильно налегать. Он не спешил, решив преследовать противника размеренным маршем, прекрасно понимая, куда они отступают и какая пропускная способность на тех бродах…

Три часа спустя, русской армии удалось, наконец, настигнуть войска шехзаде Селима у бродов через Упу. Сипахи к тому времени уже навели порядок в своих рядах. Относительный, конечно. И попытались атаковать подходящие походными колоннами русские войска. Но безуспешно.

Отсутствие общего управления привело к вступлению сипахов в бой по частям. Поэтому легионеры без особых трудов отгоняли их ружейными залпами, продолжая продвигаться вперед.

А потом из-за русской пехоты выступили уланы. И, развернувшись широким фронтом, ударили по всем правилам военной науки. Какие-то отдельные кучки сипахов пытались дать им отпор. И в двух местах встречными ударами даже умудрились прорвать строй улан. Но на общую обстановку это уже никак не повлияло. Уланы, сверкая своими чешуйчатыми доспехами, выхватили тяжелые палаши и врубились в паникующую массу противника.

А потом подошла пехота…

Шехзаде Селим, прорвавшийся со своим ближним кругом на правый берег Упы, стоял на холме и с ужасом в глазах наблюдал за тем кошмарным действием, что творилось там – на левом берегу.

Пехота развернулась в боевые порядки. Штаб-роты сомкнули построение, образуя единый фронт, выдвинув вперед пикинеров. А потом, под громкие, синхронные удары какого-то большого и гулкого барабана, стали продвигаться вперед. Уланы же, повинуясь звукам горна отошли им в тыл еще до смыкания боевых порядков. Те же немногие бедолаги, что не смогли или не захотели выполнить приказ, оказались обречены. Если враги не зарубит, то свои пиками проткнут. Или стрелки, через головы своих пикинеров, пристрелят. Ведь среди сипахов тоже имелись всадники в чешуйчатых доспехах. А внешние признаки были не очень заметны в такой давке и пороховом дыму…

Глава 8

 1553 год – 4 августа, Донгард

Несмотря на тяжелое поражение под Тулой и бойню на переправе через Упу армия шехзаде Селима все еще оставалась достаточно большой. Слишком большой, чтобы можно было ее отпускать.

Поэтому Басилевс, спихнув сбор трофеев на туляков и раненых, бросился вслед за османами. Их обоз отставал, растянувшись. Поэтому приличная его часть оказалась на правом берегу реки и не была захвачена легионерами. Это стало спасением для людей Селима и большим огорчением для Ивана.

Началась «большая прогулка» на юг.

Шехзаде постоянно держал свежий арьергард, регулярно меняя там людей. А уланы пробовали его на зубок. Но без фанатизма.

Надо отдать должное Селиму и его командирам – они очень быстро навели порядок в разгромленном войске и не допустили ухода ни татар, ни балканских союзников. А потому, находясь вместе, в одном кулаке, они продолжали представлять грозную силу. Во всяком случае для улан, которые ограничивались осторожной игрой с арьергардом, опасаясь попасть под удар основных сил.

Это пробег длился до первого августа, когда изнуренные и уставшие войска обеих армий достигли Донгарда…

Иван Васильевич сидел на своем слоне и задумчиво рассматривал обстановку в Донгарде.

- Что-то во всей этой затее не так… - тихо буркнул он себе под нос.

Погонщик промолчал, не отреагировав. Офицеры и связисты, окружавшие слона, не услышали.

Государь не понимал, почему шехзаде Селим решил закрепиться в Донгарде. Вон, даже всадников спешил и разместил в большом редуте и в спешно возводимых баррикадах возле него.

- Он хочет стоять насмерть? – Продолжал он бормотать себе под нос. - Но зачем? Перед папой стыдно, что провалил дело? Да он ему простит. Или он тянет время? Возможно… вполне возможно…

Впрочем, глубокая задумчивость не помешала Басилевсу приказать разворачивать полевые орудия и открывать огонь по готовности. На укреплениях хватало всякого артиллерийского добра. Его требовалось выбить. Расковырять ядрами земляной редут Иван Васильевич даже не надеялся, но подавить огневые точки было необходимо.

Государю жутко не хотелось штурмовать эти пусть и бросовые, но укрепления. Лоб в лоб. Глаза в глаза. Однако, вариантов у него не было. После долгих размышлений он пришел к выводу о том, что шехзаде чего-то ждет. Если в битве при Туле он себя не проявил должным образом, то за время отступления не раз демонстрировал высокий градус разумности и осторожности. Для Селима не было ни единого смысла вот так вот пытаться закрепиться здесь. Отдохнуть. Оставить заградительный отряд и отойти к Азову. Вот – вполне разумный шаг. Очевидно же, что он проиграл этот поход, поэтому ничего другого у него не остается, как свести потери к минимуму. Не зачем ему тут сидеть. А он все одно - сидит. Ждет чего-то. Значит каждый день играет в его пользу и тянуть больше нельзя.

И вот, ранним утром 4 августа, отдохнувшие и посвежевшие легионеры пошли на приступ. Прямо вот так и пошли – выстроившись в колонны. Разве что прихватив из обоза щитов как осадных скутумов, так и обычных, круглых. Даже стрелки.

Противник отреагировал оперативно.

Поняв замысел Басилевса по выбиванию артиллерии на редуте, Селим приказал ее откатить вглубь, убрав из зоны поражения. Но не сразу, а так, чтобы со стороны выглядело, будто ее подавили. И вот теперь, когда легионеры ринулись вперед, эта артиллерия внезапно появилась и жахнула картечью практически в упор – шагов с пятидесяти.