Попаданка в академии драконов - Свадьбина Любовь. Страница 31

На нем лишь одна короткая фраза:

ГЛАВА 11

То ли из-за дождя, то ли по магической причине надпись на бумажке расплывается почти сразу. И что мне делать с этим дерзким обещанием?

Совет Ники прост: выкинуть из головы, потому что даже у тех парней, у которых имеется доступ в общежитие, нет ключей от дверей, а приличным девушкам не стоит ночью пускать мужчин к себе.

— А если это принц? — робко уточняю я, хотя стоило бы молчать, да и не уверена, что почерк в записке его.

Ника оглядывается через плечо:

— Тогда на твое усмотрение, хотя все равно неприлично. И, кстати, как прошел ваш ужин?

Все, нарвалась на расспросы. И ведь сама виновата!

— Чаю бы мне, — жалобно прошу отсрочки, прикидывая, что рассказать, а о чем умолчать.

И вроде скрывать особенно нечего, и мотив помогать у Арендара вполне благороден, но хочется сохранить это между нами, оставить только нашим секретом.

Блин шкварчит на сковороде. Ника смотрит внимательно.

— Не хочешь — не рассказывай, — она отворачивается к блину, но не надо быть менталистом, чтобы в ее голосе и поджатых губах уловить обиду.

— Почему же, хочу, — сдаюсь я.

Но о метке все равно не рассказываю, только общее и об угощениях и интерьерах, которыми Ника заинтересовалась не меньше, чем разговором с принцем.

Вечером решаю спокойно ложиться спать, только халат и сковородку положить поближе на случай гостей. Пристроив сковороду на стул и взбив подушку, укладываюсь. Ника еще возится в ванной комнате, чем-то шуршит.

Тихо звякает оконное стекло. Вздрогнув, оборачиваюсь к сдвинутым шторам.

Показалось? Второй этаж как-никак.

Продолжаю устраиваться в постели.

Цок!

Нет, не показалось — кто-то в окно стукнул.

Цок!

Похоже, кидают камушками. Уже легче: жаждущий встречи не может войти, а значит, это не Арендар.

С чистой совестью ложусь и натягиваю одеяло до подбородка.

Цок!.. Цок!.. Цок!

Постучит и перестанет, я терпеливая. Закрываю глаза. Оконное стекло продолжает вздрагивать под ударами мелких камушков.

— Что это? — Ника застывает на пороге ванной комнаты.

Вздыхаю:

— Наверное, автор записки.

— А что ты такая нелюбопытная? — Сбросив с волос полотенце и мгновенно уложив их магией, Ника подходит к окну и распахивает штору. — Оу…

После такого «Оу» оставаться в кровати просто невозможно.

Накидывая и заворачиваясь в халат, подхожу к ней.

Внизу, в прямоугольниках падающего из окон света, Геринх сверкает голым мускулистым торсом и звериными глазами.

Заметив меня, улыбается во все зубы, вскидывает руку и ударяет когтями по струнам лютни. Лютня отзывается пронзительной мелодией, после нескольких аккордов Геринх весь вытягивается и, страстно глядя на меня, затягивает романс «Пожалей ты меня».

А хорошо поет, зараза. Кошусь на Нику: она умиляется, и даже глаза влажно поблескивают. Перевожу взгляд на Геринха, он как раз переступает небольшую лужу на газоне, чтобы оказаться ближе:

Вот сам знает, что не быть, а все туда же.

В световых проекциях окон появляются очертания фигур. Похоже, внимание он привлек. Даже слышатся звуки открывающихся рам. Если бы это чудо было не таким пошлым на словах, я бы прониклась его чувственным, действительно чувственным исполнением.

Сделав бровки домиком, Геринх продолжает еще пронзительнее, еще чувственнее, проникновеннее.

Не знаю, где он в моем гневном взгляде надежду уловил, но впрямь можно поверить, что ему без меня не жить. К его ногам падает несколько цветков. Геринх смотрит только на меня. И поэтому не видит, что сзади к нему приближаются доспехи без паховой области.

Доспехи внушительные: с шипами на плечах и руках, с когтистыми перчатками и когтистыми башмаками. На шлеме — роскошный плюмаж, только еще шевелится, словно змеи. И прорезь в забрале-клюве горит жутким зеленоватым светом. Как и дырка на месте недостающей детали.

— Сзади! — взвизгивает девушка сверху.

Жалобно тренькают струны, Геринх оборачивается, взвизгивает и отступает.

«А, не готов себя в жертву принести», — злорадно думаю я.

Геринх, словно почувствовав эти скептические мысли, устремляет на меня решительный взгляд, перехватывает лютню за гриф, точно биту, и разворачивается к шагающему к нему врагу.

Он совсем идиот или как?

Лютня озаряется голубым светом, сплющивается и вытягивается в меч.

— Недурно, очень недурно, — комментирует Ника.

Только доспехи тоже вытаскивают меч в полтора раза больше, чем у Геринха. Тот оглядывается на окна. Судя по теням силуэтов в проекциях света, наблюдают за происходящим многие. Геринх точно на сцене в лучах софитов.

Надеюсь, он не сторонник мнения, что на миру и смерть красна.

Повернувшись к доспехам и поиграв мускулами широких плеч, Геринх вскидывает меч над головой, тот окутывается красным сиянием, уплотняющимся в огненные сполохи.

С диким воплем Геринх бросается на доспехи. Доспехи парируют удар, толкают так сильно, что Геринх кубарем летит назад.

Судорожно дергаю шпингалет.

— Ой! — Ника прижимает ладони к лицу.

Выронивший меч Геринх уворачивается от когтистой руки доспеха, перекатывается, швыряя в противника сгустки энергии, пламени, льда. Доспехи прут, отмахиваясь от атак, пытаясь зацепить рукой.

Наконец я справляюсь с рамой, распахиваю окно и ору во все горло:

— Гульфик отдай!

Геринх пропускает удар в плечо, пролетает через газон пару метров. Вскакивает на все четыре конечности и по-собачьи трясет головой.

— Гульфик ему верни! — вывешиваюсь наружу.

Убрав меч, выпустив когти на перчатках, доспехи шагают на Геринха.

Тот молниеносно взбирается на ближайшее дерево прямо по гладкому стволу и застывает, крепко прижимаясь к нему.

Доспехи вытаскивают меч и начинают рубить ими ствол.

— Гульфик отдай! — надрываюсь я, хотя за ударами меча вряд ли Геринх меня услышит.

Из окон на разбушевавшиеся доспехи летят полупрозрачные сети. Поднявшаяся с земли вода собирается в волну и ударяет, но вокруг доспехов вспыхивает магический щит, и они, нетронутые, продолжают рубить дерево.

Геринх взвывает. Ошалело смотрит на доспехи, дрыгает ногой. Оглянувшись и примерившись, мощным прыжком перескакивает на соседнее дерево аллеи. Ударившись о ствол, соскальзывает по нему вниз. Шмякнувшись на землю, взвывает и отваливается от ствола, зажимая спасенный металлическим гульфиком пах.

Доспехи, отбросив меч, бросаются на него.

— Ау-у-у! — Геринх в последний миг уворачивается, переворачивается на четвереньки, но доспехи удерживают его, наваливаются сверху. — У-у-у!

Я, конечно, понимаю, что с него сейчас просто гульфик отстегивают, но выглядит их возня весьма двусмысленно. Геринх брыкается, доспехи дрыгаются.

— Что они делают? — нервно вскрикивает кто-то.

Геринх вырывается, отбегает, сверкая кожей сквозь разодранные штаны.

Доспехи вскидывают в воздух отвоеванный гульфик с обрывками кожаных ремней и этих самых штанов и потрясают им вслед улепетывающему на четырех лапах оборотню.

Пристегнув спасенную часть тела, доспехи поднимают меч и гордо удаляются в темноту аллеи.

— Концерт окончен, — вздыхает кто-то из комнат выше и левее.

Я, как и многие другие, закрываю окно.

— С твоим появлением все стало как-то веселее, — задумчиво произносит Ника. Зевнув, выключает свет. — Спокойной ночи.

Укладываясь в кровать, ворочаясь, я вдруг понимаю, что мне впервые в жизни пели серенаду под окном, и хорошо пели. Невольно вздыхаю: вот если бы это пел не Геринх, а… Мотнув головой, прогоняю глупую мысль.

— Спокойной ночи, — запоздало желаю Нике.