В ту же реку - Дронт Николай. Страница 51

Катя при всех взяла меня под руку и прижалась. Нельзя так при людях, будут думать, что мы вместе ходим. Но не выдёргивать же руку. Вместе и зашли в кинотеатр. Билеты взял, мороженное, лимонад, конфеты. Раскрутила меня девчонка по полной программе. Как в зале свет погас, губки подставляет. Я вроде не замечаю, а она шепчет, чуть не плача: "Ты не думай, я честная. Они мне только верх общупали." Как объяснить, что мала она для поцелуев. И сидит такая несчастная, действительно похожа на брошенного котёнка. Чмокнул в щёчку, вроде успокоилась, просто прижимается. Потом опять шепчет: "Я на всё согласная, только ребёночка мне не делай, я ещё маленькая." Охренеть! Жалко её стало, не знаю, как! Прижал к себе, так до конца фильма в обнимку и просидели. Домой проводил. Опять пришлось разок чмокнуть. Целоваться она совсем не умеет.

С этого дня так и пошло. В понедельник иду в школу, Котёнок во дворе уже стоит, ждёт. Не гнать же? Вместе идём. На переменах ко мне старается прибиться, на большой вместе кушали. Главное, окружающие, как сговорились, улыбаются, подмигивают. Перед работой пришлось серьёзно поговорить. Убедил не тащиться за мной, а идти домой. Однако пришлось пообещать вечером вместе делать уроки. Тётя Даша уже в курсе. Рассказывает про семью девочки. Хвалит. Убеждать, что я тут не при делах бесполезно. Зинаида Петровна улыбается, чуть не хихикает, говорит: "Приводи к нам свою принцессу, мы ей платьишко подберём!", а она вовсе не моя. Один дядя Витя нормальный человек, слова не сказал. Сварил чифиря, я выпил ритуальные два глотка и пока замки открываю, он мне случаи и примеры всякие рассказывает.

Дома вообще стыдобища, обнаружил у себя на столе брошюрку о половом воспитании подростков, с картинками органов в разрезе, объяснениями откуда дети появляются и остальное в таком роде. Как девчонка пришла, мама вообще запрыгала зайчиком вокруг неё. "Катенька, давай поужинаем с нами! Катенька Алёшенька тебя так ждал! Катенька! Катенька!" Отчим смотрит и молчит, он тоже нормальный. А Катька в математике и физике ни бум-бум, пришлось объяснять ей с азов, а потом ещё до дому провожать. Так смотрит жалобно, сердце разрывается, точно Котёнок. Пришлось чмокнуть.

С утра по новой. Вместе в школу, вместе на переменах. Ей полтинник на неделю предки дают, кроме оплаты еды в школе. А девчонки вечно на что-то экономят, но и сладкого всегда хотят. Для меня шоколадка не расход, а Котёнок их любит. Ириска, между прочим, с Серёгой крутит. Лётчик нормально кушает со своим классом. Вчера ему ещё рубль на карман выдал, пообещал еженедельно повторять. Восьмиклассник из новеньких, собрал вокруг себя малолетних пацанов из начальных классов и вещает:

— Вы на зоне в чуханы пойдёте, а я авторитет! Вот доминошную кость 5–6 покажут, спросят "ты куда пойдёшь на 5 или на 6", что скажете?

— Мы на чёрточке между ними постоим, — вмешиваюсь я в разговор. — А чего ты с пацанов спрашиваешь?

— Видел?! — задирается рукав и мне показывается наколка.

Четыре точки по углам квадрата и посередине пятая. Четыре вышки и зека. Смысл "был в заключении".

— Сидел? И по какой статье? А заодно и где?

— Такие себе только авторитеты набивают! Понял?! — новичок пытается взять меня на горло.

— Что ты понял, да понял. У нас один шесть лет сидел за понял, а ты понял! — дурацкая присказка, но с толку человека сбил. Народ авторитетный уже подтянулся, слушают. — Ты скажи, что я спросил. Почему с ребят спрашиваешь? Ты кто? Вон там видишь, пацан стоит? Это Саня Быстрик. Мы с ним тёрли. Кто прав был, кто не прав, другой разговор. Порешали наши вопросы. Летом плечом к плечу с пришлыми махались. Я его уважаю. Вон Вася Пушкин. Пацан говорит мало, но всегда по делу и правильно. Тоже уважаемый человек. Я так тебе про любого скажу. И про меня скажут. — Окликаю проходящего Ваньку. — Лётчик, скажи, кто я?

— Лёха Писарь. А чо?

— Ни чо. А это кто? — показываю на парня.

— Хрен его знает. Мутный он какой-то.

— О! Устами младенца глаголет истина! Мы тебя не знаем, а ты за понятия втираешь. Третий раз спрашиваю — ты кто?

— У меня братан под Питером сидит! — выкладывается главный аргумент.

— В пятёрке или шестёрке?

— На чёрточке посередине! — зло отвечает парень.

А вот это уже серьёзно. Василий Пушкин странно стал смотреть на парня, да и другие с интересом. Дело в том, что на Камчатке есть обычная зона?5 и усиленного режима?6. Мой вопрос поняли наши, но не понял новичок. Для приблатнёного такое, по меньшей мере, странно.

— Слышь. Раз даже номера зоны не знаешь, или у тебя никто не сидит, или ты своего братана не греешь. И так, и так косячно. Подснежник ты, а не авторитет.

На такое обвинение парень попытался ответить ударом в мою, уже сильно пострадавшую, физию. Но на автомате ухожу от удара и, тоже на автомате, бью зажатой в ладони авторучкой противнику в горло. Человеку стало плохо. Хорошо ударил слабенько. Ни дышать, ни прокашляться противник долго не мог. Опять же больно. Вообще-то, я дурак, так и убить можно. Пацаны смотрят на новичка без сочувствия. Сам начал права качать. Ему законный вопрос вежливо задали, он драться полез. Но мне отметили в продолжение вчерашнего разговора:

— Говорили же, Писарь мухи не обидит! А кто-то не верил! Все видели, что он тут не при чём? А у Подснежника солнечный удар случился.

— Какой солнечный удар? Враньём подавился! Боженька наказал!

Надо мной ребята стебаются, но с оттенком уважения. Пушкин подвёл итог:

— А наколку надо бы свести. Не положена она тебе. Даём день сроку. Недоволен? Подходи вечером к клубу, перетрём.

Парень отошёл, как оплёванный, а Петька из седьмого класса вдруг стал допытываться:

— Костёр! Скажи, а где ты золото взял? Которое с материка привёз?

— А тебе зачем? Композитор что ли?

— Почему композитор?

Рассказываю бородатый анекдот. Ну… сейчас может и новый.

— Заходит один в комнату, а там другой что-то пишет. Первый спрашивает: Что пишешь?

— Оперу, — отвечает второй.

— А про что?

— Про нашу жизнь, про друзей, про знакомых.

— Про меня напишешь?

— Конечно! Опер про всех велел написать.

Пережидаю смешки ребят и продолжаю разговор:

— Вот я и думаю, может ты тоже композитор, оперу пишешь. Я как про себя тебе должен сообщить? Устно, письменно или сразу явку с повинной?

Парень не прав, такие вопросы задавать категорически запрещено. Ребята встрепенулись.

— Не! Писарь правильно говорит! Такое дело надо обязательно прояснить. Петюня, ты зачем спрашиваешь?

— Да я просто так… Поинтересовался, — оправдывается Петька.

— Просто так и чирей не вскочит! Композитор ты наш, неприглядный. Может тебя попросил поинтересоваться кто? Так ты скажи, мы послушаем и может быть поймём.

Это вмешался Пушкин, как ему такое пропустить? Сейчас будет давить на понятия. Мне оно не интересно, потому ухожу. Уже из коридора слышу:

— А помните кто-то стуканул классной, что мы на лестнице у чердака курили? Композитор тогда с нами был, а ему не влетело!

Котёнок идёт рядом задумчивая. Вдруг приостановилась и спрашивает:

— Лёша! Действительно, ты где золото достал?

Не понял! Почувствовав, что вопрос не понравился торопливо продолжает:

— Ну мне-то ты можешь сказать! Я никому не проболтаюсь!

— Зачем тебе знать?

— Просто интересно!

Конечно, я ей ничего не ответил, а она сразу надулась.

9-10.09.72

Никита Захарович опять на охоту позвал. После того, как я ему своего Зубра отдал, он меня ценит. Видать хорошо перед областным партийцем выступил. На неделе я набил дробью-единичкой два десятка гильз. Верхний, нарезной ствол пристрелял с оптическим прицелом. Ну и без оптики тоже. В общем, приготовился к охоте основательно. В субботу после уроков взял с собой Белку, рюкзак и меня подобрали прямо с пирса.

На сей раз, поехали без свиты, Никита Захарович, промысловик Анатолий Гордеевич и я. Причём на простой моторке. Оборудованное место с засидками показал Анатолий Гордеевич. Мы с две дюжины чучел расставили, к охоте место приготовили и в будку пошли. Я и не знал, что здесь что-то есть. Она без номера, её "болотной" прозвали. Дрова с собой привезли, чтобы местные на зиму поберечь. Растопили печь, заварили чаю, поели захваченное с собой, легли спать, а чуть стало светать пошли по засидкам. Холодно после ночи, сентябрь уже. Тут пролетающие гуси, наши чучела увидели, пошли на круг. Озябшими пальцами подношу манок к застывшим губам и, согласно инструкции, пытаюсь извлечь приглашающие звуки. Пристально на птиц не смотрю, говорят, они это чувствуют. Как снизились, бью мелкашечным патроном в основание шеи, переключаюсь на гладкий ствол и бью вдогон. Двух подбил! Круто! Наверное, пресловутое везение новичка. С соседней засидки слышу дуплет, а чуть дальше одиночный выстрел. Никита Захарович одного взял, Анатолий Гордеевич тоже. Сидим дальше ждём. До конца охоты ещё одного гуся свалил над чучелами и другого сбил на дальней дистанции. Мог бы и больше, но мне посоветовали в "хвост" не бить, пуля из кишок кашу сделает, запах у мяса будет противный.