Алби (СИ) - Олейник Юлия Александровна. Страница 27

При мысли об Алби Рифус с чувством сплюнул на землю. Те несколько мгновений слабости, когда он увидел лежащую без чувств израненную девушку и впервые подумал, что обрёк её на страшную, бессмысленную смерть, давно растворились в тумане прошлого. То, что он чувствовал к ней, не было любовью. Влечением. Привязанностью. Это было тёмное и мучительное ощущение созависимости, отравляющее душу и заставляющее ещё сильнее унижать, подавлять, втаптывать в землю, а иногда ему хотелось её убить. Особенно сейчас, глядя в заплаканные зелёные глаза, в которых стыд и жалость к себе мешались с ужасом от воспоминаний об их физической близости. Рифус Гарт никого и никогда не любил, искренне считая эмоции уделом мятежных натур типа этих умников из Института. Тем более женщины с их переменами настроения, непостижимой логикой и стремлением привязать к себе мужчину самыми идиотскими способами рассматривались Рифусом как существа, которых надо железной рукой приводить к покорности и не спускать с поводка. Даже сотрудницы бригады, а их было немало, удостаивались от лейтенанта Гарта лишь равнодушных кивков и кратких деловых разговоров. Для тела же существовали профессионалки, и пары визитов в неделю Гарту вполне хватало. Эти девушки были не склонны к болтовне, особенно в присутствии «красногалстучника». Даже шлюхам было понятно, кого можно злить, а кого нет. По совокупности этих фактов Рифус Гарт вполне комфортно чувствовал себя в одиночестве, коротая вечера с сослуживцами в паре неплохих баров или размышляя над очередным делом.

Алби же, до сих пор, как казалось, не понимавшая масштабов их общей трагедии, постепенно из идеального заложника превратилась в нечто, чему Рифус Гарт названия подобрать не мог, как ни пытался. Девушка со стальным стержнем, не превратившаяся в безвольную полусумасшедшую куклу за всё время их скитаний по Ойкумене и Внешнему миру, и одновременно с этим настоящая истеричка с хитро заверченными комплексами, способная психовать из-за их спонтанной связи и параллельно искренне восхищаться грозной красотой Внешнего мира, весьма достойно перенося тяготы существования в этом самом мире. Такой коктейль Рифус видел впервые, и он его притягивал своей неизведанностью, как притягивают тёмные воды холодного омута, где уже поджидает парочка чертей и одна зеленоглазая русалка. И всё же иногда у него чесались руки залепить Алби пощёчину, чтобы раз и навсегда усвоила, кто в этом тандеме главный. Но Рифус Гарт умел держать себя в руках всяко получше истерички из Института. Неделю он тут протянет, а потом либо салют в его честь, либо остаток жизни он проведёт в одиночной камере на минус двадцатом этаже Отдела. Что же до Алби, ей уготована либо пуля в висок, либо душевное общение с Пирсом или Диной, специалистами по изучению мозга. В любом случае участь незавидная. Он встал с рыжей шкуры, потрепал мёртвую морду за ушами, бросил взгляд на штырька, которого уже глодали ящерки-падальщики, и направился к двери.

Алби молча выставила на стол уже знакомые хлебцы, дистиллированную воду и порезанный орех. На пару похожих на маленькие сладкие перцы мешочки с наркотиком она старалась не смотреть и, к её удивлению, это получалось проще, чем она думала. За время той отповеди, что устроил ей Рифус Гарт, а так же за приготовлением нехитрого завтрака она почти физически чувствовала, как внутри неё медленно, но необратимо поворачивается какая-то шестерёнка, скрытая в самых потаённых глубинах сознания. И когда она повернулась и с глухим скрежетом замерла на новом месте, Алби Мирр вдруг успокоилась. Её измученный бесконечным страхом мозг наконец-то перешагнул роковую черту.

— Я больше не доставлю тебе неудобств, — Алби подвинула Гарту его порцию, — можешь не разряжать на ночь пистолет. Я больше не выйду одна наружу. Запас моих, как ты выражаешься, глупостей полностью исчерпан. Ешь, пока не засохло.

Она взяла свой хлебец и стала его грызть в какой-то задумчивости. Глаза у неё были сухими.

Рифус мысленно присвистнул. Что это ещё за качественно новый поворот в их нездоровых отношениях? Разум возобладал или наоборот, рассудок Алби окончательно погрузился во мрак безумия и безнадёжности? Что так повлияло: его выговор, трупы волка и штырька или общий груз впечатлений заставил Алби сменить пластинку? Гарт наклонился к девушке, заглядывая ей в глаза. Взгляд его она встретила почти равнодушно, только слегка дёрнулось веко.

— Радостно слышать столь конструктивный подход. Я могу узнать, что тебя сподвигло на такую радикальную смену позиции?

— У меня никого нет, кроме тебя, — тихо произнесла Алби и всё-таки опустила глаза, — больше никого. Профессор мёртв, Кита для меня больше не существует, Рена отвернулась от меня. Родителей уже давно нет на этом свете. Остался только ты, лейтенант Рифус Гарт, что бы я о тебе не думала. Хотя тебе на это, подозреваю, глубоко наплевать. Мне нет смысла проверять на прочность твою выдержку, думаю, будь твоя воля, ты бы уже сто раз застрелил меня. Так что... — она вздохнула, — наверное, с тобой и впрямь лучше дружить. Пока всё это не кончится.

Гарт был немало удивлён этим монологом. Он уже хотел было спросить, не приложилась ли Алби тайком к «скею», как девушка снова подняла на него глаза:

— Ты мне можешь ответить на один вопрос?

От безразличного тона этой фразы волосы у бывалого лейтенанта стали дыбом. Ему впервые почудилась во взгляде Алби нездешняя, потусторонняя темнота. «Это не разум. Это безумие. Это не смена парадигмы, это безумие. Всё-таки она съехала с катушек...» Вслух же спокойно произнёс:

— Если смогу, отвечу.

— Что меня ждёт? — Алби смотрела на него с едва уловимым вопросом в глазах. — Ты сказал, я твой джокер в игре против Отдела. Это из-за «Гипноса». Чего ты добиваешься? Как я вписываюсь в твою личную месть? Ты говорил, я помню, что не хочешь меня убивать, но, если надо, пустишь в расход. Почему?

Рифус во все глаза смотрел на преобразившуюся девушку. «Нет, она не безумна. Она в здравом рассудке, освободившемся от страха передо мной, перед Внешним миром, перед своей участью. Она уже не заложник. Она сообщник». И от этой простой, в общем-то, мысли волосы Рифуса Гарта зашевелились второй раз. Он отпил ещё дистиллировки и посмотрел в широко открытые глаза.

— Ты хочешь знать мои планы? Зачем?

— Ты никому не доверяешь, Рифус Гарт. Наверно, это правильно. Для тебя. Я не имею таких счетов к Отделу, как ты, меня не обвиняют в убийстве свидетеля и, наверно, ещё в чём-то... я не помню всех твоих статей. Но бригада разрушила мою жизнь. Бригада и Кит Тригг. Думаю, Кита имеют по полной, мне нет до него дела. Но бригада приложила руку к моему нынешнему положению, Риф. У меня свой счёт к твоему капитану. Ведь это с его санкции ты засадил меня в вольер?

Рифус молча кивнул, не отрывая от девушки глаз. Его мозг в бешеном ритме анализировал её слова, такие рассудительные и спокойные.

— Что ты припас для меня, Риф? Я имею право знать свою судьбу. Иначе я не смогу тебе помочь.

Если бы Рифус в этот момент сделал глоток, то неминуемо поперхнулся бы. «Нет, всё-таки безумие...» Но с сумасшедшими надо разговаривать спокойно и доброжелательно, это лейтенант Гарт знал так же точно, как устав бригады.

— Когда капитан Гир и его бойцы придут в надлежащую степень отчаяния от невозможности нас найти, а Внешний мир гораздо больше Ойкумены, и только я знаю проход через стоячую волну, где-то дней через пять мы вернёмся. И я добьюсь аудиенции у канцлера. Разработка проекта «Гипнос» санкционирована на самом верху. Это уже не канцлер, это как минимум премьер. Признаюсь честно, Алби, я не владею всей полнотой информации. Я не знаю, что такого ты там нарыла, что Гир весь исчесался оттого, что ты начала играть в молчанку. Но то, что именно ты ключ к проекту и есть мой предмет торга с канцлером. Я отдам тебя в разработку при условии, что Гир уходит в отставку, а я восстанавливаюсь на службе со снятием обвинений. Если дело затрагивает премьера, а, значит, безопасность всей Ойкумены, канцлер трижды подумает, прежде чем вызывать группу захвата. Ведь у твоего виска будет мой пистолет. С полной обоймой.