Пертурабо: Молот Олимпии - Хейли Гай. Страница 3

— Будет исполнено, мой король, — отчеканил субопцион.

Даммекос обратился к мальчику. До сего момента он лишь алчно оценивал его, не вступая в разговор, словно Пертурабо был нс живым мыслящим существом, а произведением искусства, которое тиран собирался купить. Но теперь правитель широко улыбался и смотрел прямо в его льдисто-голубые глаза.

— Ты, должно быть, тот ребенок с Халдицейского нагорья, — задумчиво произнес он. — Не представляю, как может быть иначе. Я никогда не видел столь прекрасно сложенного и зрелого юношу. Истории явно скромничают.

— Я не знаю, обо мне ли речь, — тихо сказал Пертурабо.

Настал его черед пристально изучать Даммекоса. Король лишь снисходительно улыбнулся мальчишеской дерзости.

— Ты не знаешь?

— Я ничего не помню до вчерашнего дня. Я вижу себя уже на середине склона и дальше карабкаюсь до конца. До того — ничего.

— И как же ты там оказался?

— Не знаю. В голове пустота.

— «Мой король»! — зашипел Мильтиад. — Обращайся к нему «мой король»!

Пертурабо взглянул на офицера.

— Он мне не король. А даже если и так, мне он незнаком.

Даммекос засмеялся, разряжая обстановку.

— Тише, тише, суб-опцион. Нельзя упрекать нашего гостя в пренебрежении этикетом. Он же признался, что ничего не помнит.

— Тогда пусть учится, мой король, — заявил Мильтиад. — Он в вашем доме.

— Научится, можешь не сомневаться. Но сейчас он прав. Если он не знает, кто я, то как может признать во мне господина? Не будем слишком строги и простим ему эту фамильярность. А пока… Мальчик мой, послушай: вот уже несколько месяцев ходят слухи о юноше, похожем на тебя, что пришел с плато Халдицеи. Тебе что-нибудь об этом известно?

— Говорю же, ничего.

— Это ты, я уверен, — продолжал настаивать король. — Странник, спустившийся с гор. Юноша, убивающий ялпидов и поборовший гидраку с одной лишь деревянной дубиной. Дитя, что управляется с кузнечным молотом, как художник с кистью.

Пертурабо опустил глаза и посмотрел на свои ладони. Раны от скалолазания уже зарубцевались. Нормально ли это? Руки выглядели толстыми и грубыми — такие бы, скорее, подошли землекопу. Как ими можно творить искусство?

— Я не знаю, о ком вы говорите, — повторил он.

— Так, может, узнаем? — радушно предложил тиран. Сидя на троне, он наклонился вперед и прижал скипетры к груди. — Давай вместе выясним, ты ли тот юноша?

— Хотите испытать меня?

— Только если ты согласишься.

— А если у меня ничего не получится?

— Тебе не причинят вреда, — заверил Даммекос. — Уверен, столь славному молодому человеку здесь обязательно найдется место. О тебе позаботятся.

— А если я справлюсь? — подозрительно спросил Пертурабо.

Улыбка короля стала еще шире.

— Тогда и посмотрим. Так или иначе, я обещаю — с тобой не случится ничего плохого. Каким королем я буду, если убью живую легенду, которой так радуются мои люди? Тирания — тоже искусство. И ты увидишь, что я в этом деле — человек небесталанный.

— Раз так, я согласен, — сказал Пертурабо.

Терять ему было нечего, и в то же время было любопытно выяснить, действительно ли он и есть тот мальчик и как это будут проверять?

Король поднял руку и кивнул. Прозвучал гонг. Боковая дверь зала распахнулась, и внутрь вошел обрюзгший лысый евнух. За ним еще шестеро втащили переносную чугунную кузницу. Цилиндр разожженного горна источал сильный жар, а сквозь решетку дверцы лился оранжевый свет. Помощники установили мехи, принесли кадку с водой для охлаждения. Наконец, на деревянную колоду водрузили наковальню. Ствол еще сохранил желтизну, его явно спилили недавно, и на тускло-сером металле тоже не было ни единого пятнышка. Оба были новыми, неопробованными. Такая схожесть понравилась Пертурабо.

Евнухи открыли боковину кузницы и сняли пластину с конической крышки, под которой буйно алели угли. Одно дуновение мехов — и они засветились еще ярче. Из короткой трубы к потолку потянулся дымок. Сбоку от Пертурабо слуги поставили бочку с железными прутьями и деревянную тележку, наполненную инструментами.

Все в зале выжидающе смотрели на мальчика, а он смотрел на короля.

— Приступай, — сказал тиран.

Пертурабо решил изготовить меч и позволил инстинктам направлять его. Он набрал в руку прутьев и проверил каждый ударом по наковальне, оценивая вес и внимательно прислушиваясь к звуку. Он понятия не имел, на каком остановиться, а потому выбрал те, которые ощущались правильно. Их юноша сунул в огонь. Пламя едва не лизало его голые руки — у придворных короля аж дыхание перехватило, но Пертурабо не побоялся и не дрогнул перед голодными алыми языками. Мальчик спокойно держал прутья, пока те впитывали жар печи.

— Воздух, — потребовал он, выпуская металл.

Евнухи почувствовали в ребенке силу и незамедлительно повиновались, качая длинные изогнутые мехи, пока огонь не взревел, и железо не раскалилось добела.

Чтобы извлечь заготовку, Пертурабо натянул толстую кожаную перчатку. Хоть и рассчитанная на взрослого человека, ему она оказалась мала. Он отказался от клещей и, рукой вынув прут, принялся бить по нему кузнечным молотом. Мальчик работал неспешно, методично. Железо отказывалось поддаваться. Лишь с применением жара его упрямую сущность можно было облечь в форму оружия. Было ли в том ему предупреждение, Пертурабо его не увидел, увлеченный работой столь полно, как могут быть увлечены лишь гении и дураки. В глазах судей он выставлял неумехами всех знакомых им кузнецов, а его рука двигалась стремительно и уверенно, словно паровой молот в литейном цеху. От рождающегося клинка летели фонтаны искр, рассыпаясь по мраморным плитам.

Час шел за часом, а он усердно трудился. Окружающий мир для него перестал существовать. Своей упорной волей он подчинял силу железа, преображал его — надежный и честный материал, без обмана и фальши.

«Металл воинов, лишенный порочных слабостей золота», — думал Пертурабо.

Откуда он знал это? А не все ли равно? На золото ему было плевать, а вот железо нравилось. Оно пело при каждом ударе, и сердце паренька внимало этой мелодии.

Семь раз клинок отправлялся в огонь, а вынимая оружие из пекла, мальчик бил его и затем охлаждал. От кадки с водой поднимались густые клубы пара, наполняя зал и разогревая воздух. Даммекос завороженно наблюдал за происходящим. Его придворные маялись в ожидании, капризно требуя еды и выпивки, но не решаясь уйти раньше господина. Ни мальчик, ни тиран их не замечали.

Клинок в последний раз опустился в воду. Пертурабо стер пот со лба и поднял оружие за хвостовик. Даммекос жестом указал Мильтиаду принять его.

Ровное лезвие выглядело просто и невзрачно, ему еще требовалась обработка, но уже было ясно, что паренек достиг своей цели.

— Идеально! — изумленно воскликнул суб-опцион. Солдат взвесил меч на руке, проверяя баланс, осмотрел по всей длине и протянул тирану. — Он идеален. А ведь парнишка сделал его одним только молотом.

По залу прокатился шепоток.

— Он не готов. Его нужно заточить. Без этого оружие не будет законченным, — сказал Пертурабо, огласив еще одну истину, о которой подспудно догадывался.

Для него она была столь же естественна, как и чувство железа.

— Верно, — задумчиво согласился Даммекос. — Ты можешь заняться этим позже, в моих мастерских.

— Спасибо. Мне… — Мальчик на мгновение задумался, не зная, как выразить эмоции при мысли о том, что его клинок останется тупым. — Мне было бы неприятно бросать работу незавершенной.

— Похвально, молодой человек. — Во взгляде Даммекоса появилась расчетливость. Он уже разглядел возможную ценность Пертурабо, но в упор не замечал его достоинства. Ребенок, новичок в незнакомом мире, был в этом абсолютно уверен. — Быть может, ты захочешь работать здесь и учиться у наших мастеров по металлу? Это хорошая жизнь.

— Быть может, — ответил он. — Но мне кажется, что я способен на большее.

— Например? — спросил Даммекос.

Пертурабо огляделся по сторонам и указал на пистолет, висевший на поясе суб-опциона, — сложное устройство с бугристыми выступами и ребристыми кромками вокруг стеклянного цилиндра, внутри которого потрескивала плененная молния.