Первая звезда на моем небосклоне (ЛП) - Филлипс Сьюзен Элизабет. Страница 32

Ага, оно и видно.

Пайпер уронила свой фонарик и прижалась к Куперу.

Который уже был готов.

Не он один любил вызов, и Пайпер, вместо того чтобы оттолкнуть, закинула руки ему на шею.

«Купер Грэхем, ты полон дерьма».

Она подняла голову. Разжала губы. Купер думал, что он такой стойкий. Властелин и хозяин над всеми женщинами. Нет, только не над этой женщиной.

Пайпер скинула шлепанец и встала на его стопу, чтобы быть повыше, и углубила поцелуй. Дала ясно понять свои намерения.

И Купер понял. Его губы стали мягче, раскрылись. Языки встретились. Пайпер запустила пальцы ему в волосы. Большие ладони обхватили ее ягодицы. Она обвила ногой его. Тепло широких ладоней проникало через тонкий хлопок пижамы.

Ну что, скажешь и сейчас, что тебе не нравлюсь?

С виду весьма. Их языки столкнулись. И…

Пайпер растаяла внутри. Таяла и сгорала. Колени превращались в кашу, спина выгибалась, а внутри звонил будильник «здесь и сейчас». Гудели, звенели, вспыхивали тревожные сигналы настойчивого желания.

Внутренний жар вырывался наружу. Купер большими мускулистыми руками поднял Пайпер с пола. Прижал к стене, словно она совсем ничего не весила. Их поцелуй превратился во что — то дикое, существовавшее само по себе. Пайпер ладонями забралась Куперу под футболку, пальцами впилась в твердые мышцы спины.

Он резко отпрянул. Схватил ее за плечо и подтолкнул вперед себя вниз по лестнице. Они вышли на свет в коридор. Пайпер быстро обернулась. Открыла было рот, чтобы заговорить.

— Заткнись, — приказал Купер, прежде чем она произнесла хоть слово. — Мне это нравится не больше, чем тебе.

Лучшее из того, что он мог сказать. Они больше не были Купером и Пайпер. Просто два тела, нуждающиеся в разрядке. Лишенные индивидуальности. Самый что ни на есть примитивный секс.

Они очутились в спальне Купера. Он рванул к сумке. Судорожно стал копаться. Пайпер могла бы поклясться, что у него тряслись руки, но, стягивая через голову футболку, загородила себе обзор. И вот она стояла с голой грудью в одних пижамных штанах, пока Купер сдирал свою одежду, являя, о, взору великолепный вид. Сплошные твердые мускулы и гибкие сухожилия, загорелая кожа и бледные шрамы. Хотелось укусить каждый из них, однако Пайпер желала ощутить себя безымянной и потому выключила верхний свет, погрузив их в темноту.

Она услышала шорох одежды, от которой освобождался Купер, и в следующее мгновение, все еще в пижаме, очутилась распластанной на постели, прижатая мощным телом. Он зажал ее ноги своими и сосредоточился на одной цели — на ее груди.

Пайпер билась под его пальцами, под движениями языка. Она изо всей силы отпихнула Купера в грудь и опрокинула на бок, вывернулась, чтобы самой взобраться сверху. Его твердый, как стиральная доска, пресс позволил ему легко согнуться в поясе, ртом поймать ее грудь и продолжить вершить свою черную магию. Пайпер откинула назад голову и оседлала Купера. Он застонал, и она снова очутилась на спине, а большие ладони сдернули с нее пижамные штаны.

Снова Купер принялся терзать ее губы, и она выгнулась ему навстречу. В кромешной тьме, где ни зги не видать, он мог действовать лишь на ощупь, чем и занимался.

Когда он раскрыл ее пальцами, стало немного больно, но только мгновение, а потом боль совсем исчезла… И Пайпер уже двигалась под рукой Купера, отключив разум, сходя с ума, и только тело — плывущее, пульсирующее, задыхающееся, — распадающееся на части.

Купер на секунду ее оставил. Снова к ней потянулся. Стал мучить. Она еще его не касалась. Не так, как хотелось.

Пайпер ненавидела темноту. Ей нужно видеть. Купер повернулся. Потянулся куда — то. За презервативом.

Ей нужно коснуться. Коснуться тела.

Пайпер сжала рукой его член.

Купер резко вскрикнул.

И все кончилось.

Прежде чем даже началось.

Глава 11

Купер пружиной слетел с кровати. Он поверить не мог тому, что случилось. Кошмар какой — то. Хуже кошмара. Полнейшее унижение. Сексуальный апокалипсис.

Купер выскочил из спальни в коридор. Последний раз такое случилось с ним в шестнадцать. И надо же, чтоб из всех женщин рецидив произошел… с Пайпер Дав!

Он закрылся в ванной комнате. Кстати, ванной, которую они делили. Слава богу, не сейчас, потому что ему нужно побыть одному.

Заунывно прогудел противотуманный ревун. Купер включил свет, но не мог смотреть на себя. Ночевка в этом месте обернулась паршивой идеей.

Ванная комната была старомодной в духе всей остальной обстановки: с радиатором под окном и плоскостопой ванной, окруженной белой душевой шторой. Купер включил воду и кое — как втиснулся внутрь. Душевая насадка едва доходила до груди, а занавеска липла к телу, отчего он ощутил себя, словно на него напал гигантский кальмар.

— Ты тут воды кругом налил, — раздался ворчливый голос по другую сторону занавески.

— Выметайся отсюда!

— Я писать хочу. Не смотри.

— Очень надо.

Зашумел унитаз, и грудь Купера ошпарило кипятком. Он отпрыгнул и стукнулся о край ванной. Влажная занавеска теснее сомкнула свои щупальца. По другую сторону раздался смешок.

Вот что случается, когда ты нарушаешь план игры. Тебя бьют. Это она и сделала. Она побила его в его собственной игре.

Только душ вернулся к нормальной температуре, как она включила кран над раковиной, и еще одна порция горячей воды окатила Купера. И снова пришлось отскочить.

Преждевременная эякуляция. Одна только мысль заставляла морщиться. Он же выносливый спортсмен. Марафонец. Пловец на дальние дистанции. И выносливость — предмет его гордости. Эта женщина перевернула верх тормашками всю жизнь, разрушила, что могла. Вот чего не ожидал от нее, того не ожидал.

Купер включил холодную воду. Чтобы ледяной душ прочистил мозги.

Если только начнет мыслить как неудачник, то в него точно превратится, и никто уже не поможет Куперу Грэхему. Он должен найти разумное объяснение тому, что случилось, чтобы спасти самолюбие. Может, сказать ей, что у него проблемы со здоровьем? Неожиданный приступ простуды? Дала знать старая травма. Или стать презренным ублюдком и обвинить во всем ее? Сказать, что она была — что? — чересчур сексуальной, эта чертовка? Не время играть честно.

Купер схватил полотенце. Одно совершенно ясно. Он должен с ней встретиться лицом к лицу. Возможно, стоит в качестве предлога использовать горе. Может, и сработает. Он скажет, что получил известие о кончине дедушки. Откуда ей знать, что сукин сын умер двадцать лет назад. Идеальный предлог.

В спальне Пайпер не было. Дверь закрыта. Купер натянул джинсы и постучал. Когда никто не откликнулся, он дернул ручку, но дверь была на замке.

Так, значит, он переживает горе. Отлично, сойдет. Потерял любимого дедушку.

— Открой!

— Да не переживай так, — послышалось из — за двери. — Со всяким может случиться.

Она так великодушна в ореоле победы. О, твою мать, как милосердна. Если таким, как она, дать волю править миром, то мужчины просто вымрут.

— Да я не переживаю, — услышал Купер свой голос. — Это происходит сплошь и рядом.

Откуда это взялось, черт возьми?

— Серьезно? — спросила она. — С тобой?

Купер увязал все глубже.

— Черт, да.

В задницу умершего дедушку.

Пайпер рывком открыла дверь, сверкая глазами.

— И ты что, этим гордишься?

— Да как — то особо не задумывался.

Она была босиком, но снова натянула мерзкую футболку с «Медведями».

— Ты полный болван. Ты ведь в курсе?

Купер оперся на дверной косяк и оправдал ее худшие предчувствия.

— Тебе нужно помнить, Шерлок, что у всякого на моем месте не жизнь, а сплошной «шведский стол» по части женщин. Я могу делать, что хочу и когда хочу.

Губы ее еще хранили следы поцелуев, а васильковые глаза сверкали негодованием.

— Ты человек или персонаж из комиксов, явившийся мне в кошмарах?

Купер невольно нащупал идеальную защиту и продолжил в том же духе.