Обряд (СИ) - Константа Людмила. Страница 65

— Что происходит?

Баст недоуменно покосилась на него и была вынужден прервать церемонию на начальном этапе, даже не успев связать вампира и человеческую женщину первичными узами. Лицо ведьмы снова начало приобретать восковую серость, жизнь медленно, но неуловимо вытекала из разорванных от перегрузки каналов. Понимая, что твориться что-то из ряда вон выходящее, Мердо бросился вперед и даже жрица, пытавшаяся помешать приблизиться к куполу, не смогла ничего сделать. Он отстранил ее аккуратно, но довольно жестко, дав понять, что следующий ее шаг может стать для нее последним. Жрица подумала и решила отступить, в конце концов, богиня если захочет сможет решить ту проблему сама.

— Почему вы прекратили Обряд?

— Мне жаль, я не пойму, как такое возможно, но Ведара противиться воле мироздания и отказывается принимать жизненную силу Шайенна на условиях обмена. Если я продолжу, то сила вампира просто перейдет к ней. Она, конечно, выживет, но погибнет мой последователь.

Услышав это, Шайенн едва не подскочил.

— Я могу умереть?! Почему вы раньше этого не сказали? Я не готов к этому, не согласен и требую прекратить Обряд!

— Или ты пойдешь до конца или выйдешь отсюда по частям, — Мердо последние слова не проговорил, а прорычал.

На глазах изумленного Шайенна, который не знал, что лучше: почти наверняка погибнуть при Обряде или быть заживо разорванным своим сюзереном, и без того не маленькие клыки графа увеличились в размере еще больше. Глаза его светлости полыхали таким бешенством и жаждой уничтожить все вокруг, если кто-то посмеет не подчиниться его воле, что даже богиня на миг оторопела. Теряя остатки смелости и здравого смысла, сэр Херефорд взвизгнул:

— Если вам так надо, то сами и проходите этот Обряд!

Мердо молча развернулся к Баст и вопросительно глянул на богиню, та задумчиво прикусила губу и отмахнулась:

— Все и так слишком не правильно, чтобы я отговаривала от этого шага. Наверно нет смысла напоминать, что из тебя просто высосут всю жизнь?

Графу было плевать, он видел как дорога уже не просто каждая минута, а секунда, поэтому, не тратя времени на разговоры, он шагнул вперед. Шайенн не веря своим глазам, что так легко отделался, быстро отдалился от алтаря и наблюдал за всем происходящим с безопасного расстояния. Жрица, оказавшаяся в двух шагах от него, передернулась и демонстративно отошла подальше.

— Возьми ее за руку.

— Зачем? Вы же сказали, что передадите мои силы и…

Не терпя возражений, Баст вышла из себя и рявкнула, отчего огни на некоторых свечах укоризненно мигнули и погасли:

— Что за мода пошла, каждый так и норовит со мной поспорить! Я, можно сказать, одолжение делаю! Хочу сказать, что забыла сообщить тебе, дураку, что эта упрямое чудовище тебя любит, и была предназначена тебе. А метки и прочая ерунда всего лишь досадная ошибка. А значит, все может получиться! Вдруг она хоть тебя к себе подпустит, а не просто выпьет? Эй, что ты на меня так подозрительно странно смотришь?

Мердо услышав для себя только две фразы: «предназначена тебе» и «ошибка», сурово сдвинул темные густые брови и сухо проговорил:

— Задаюсь вопросом, так уж ли бессмертны боги?

— Еще один хам, — не на шутку обиделась Баст, — вы друг друга стоите.

Подняв руки, она начала все сначала. Снова в воздухе появились мигающие искры, радуга под потолком храма, все вокруг словно засветилось, воздух стал более свежим, с неуловимыми цветочными нотками. Но в один из моментов у Мердо тоже потекла кровь, только сильнее. Ведара ясно давала понять, что ей такие жертвы не нужны и она хочет уйти за грань. Это было в ее характере: сделать все, чтобы не напрягать своими проблемами других, она терпеть не могла принимать от кого-то помощь. Баст хотела выругаться и прервать Обряд, но граф пошатнувшись, вцепился в алтарь, нашел руку ведьмы, почти остывшую и с силой сжав ее, показал богине, чтобы так продолжала и, не смотря ни на что, не останавливалась. Если Ведара так хочет уйти, то пусть забирает его с собой, он так устал ждать ее в одиночестве, что больше ничего не имеет смысла.

Богиня перестала читать и запела звонко, чисто, отчего что-то внутри присутствующих дрогнуло и помимо воли по щекам потекли слезы. Латифель, неотрывно наблюдавшая за Мердо и Шайенном одновременно, вдруг впервые в жизни ощутила, что такое зависть и брезгливость. Первое чувство возникло, стоило посмотреть, как его светлость упорно борется за женщину, которая изначально не должна была достаться ему и, не смотря на обещание смерти, все же решился вытащить ее в мир живых. Второе, при взгляде на бывшего возлюбленного, на которого она раньше даже дышать лишний раз боялась. Как он мог вот так легко бросить свою истинную пару, будущих детей? Как без этого можно жить?!

Ведара не хотела возвращаться в мир, где кроме переживаний и боли ничего не видела и шла на теплый свет, едва не подплясывая от нетерпения. В следующий раз у нее все будет по-другому! Но кто-то, вцепившись ей в руку, упорно тянул назад: в серые дождливые будни, в страх, пустоту, где ничего нет кроме промозглых вечеров и вечной погони за нечистью. Досадливо обернувшись, она увидела перед собой огромные глаза Мердо, полные отчаяния. Стоя всего в шаге от очищения и новых возможностей, от долгожданного покоя, такой «подарок» показался ей лишним. Попытавшись вырваться, она прошипела, надеясь этим отпугнуть вампира, готового перешагнуть за грань:

— Ты-то что здесь забыл? Возвращайся!

Поняв, что наконец достиг сознания женщины, а значит больше не отпустит от себя, мужчина покачал головой/

— Только с тобой.

— Я не хочу…

— Я знаю все, что ты можешь сказать и о чем думаешь, но все далеко не так, поверь мне, — спокойно перебив ведьму, произнес Мердо и когда она, наконец, перестала вырываться, продолжил, — я не собираюсь на тебя давить и пытаться менять твою жизнь, как и не хочу, чтобы ты меняла мою. Ты нужна мне такая, какая есть, со своими знаниями, умениями, взглядами на жизнь, опытом и характером. Я люблю тебя именно такой и если влезу в этот прекрасный мир, легко все испорчу. Я могу предложить тебе только быть всегда рядом и просить тебя, идти по жизни рука об руку.

Это было слишком прекрасно, чтобы быть похожим на правду и Ведара боялась поверить в это, но лед уже дал трещину, именно этих слов ей и не хватало. Мердо, уверенный, что теперь его хотя бы выслушают, а заставить ее принять решения он все равно не сможет, отпустил ее руку. Если ей так хочется, то пусть решает за двоих, он сделал все, что мог и либо они вместе вернуться обратно, завершив Обряд Обретения, чтобы уже никогда не потерять друг друга, либо вместе уйдут. Он подождет хоть вечность, насколько хватит сил и веры, не настаивая и влезая на ее территорию.

— Ты боишься, что я буду сравнивать тебя с Оливией, но ведь это бред, ты сама понимаешь. Какая разница, если мы впервые встретились, когда ты была ею? Мне совсем не важны все эти образы, и ты это знаешь.

Ведьма зажмурилась, не зная, что делать и что отвечать. Признаться, что это не столько стремление к свободе, но и простая бабья ревность, она не могла. Но граф, понимая все без слов, только улыбнулся, хотя самым уместным было бы сейчас рассмеяться и, прижав свою драгоценность к груди, вернуться в мир живых. Но нельзя, он понимал, что легко может спугнуть ее даже не осторожным движением головы. Только жизнь уходила так же быстро и неуловимо, как затягивалось время…

— Хочешь уйти? — с невыразимой горечью прошептал вампир, догадываясь, каким будет ответ.

Ведьма, не в силах смотреть в такие близкие и родные глаза Мердо, с трудом отвела взгляд. Зачем она его мучает? Понять бы себя, но в этом то и сложность, иначе все на земле были бы давно счастливы, если б знали, чего хотят: сразу, а не после того, как набьют миллионы шишек. Граф молча улыбнулся, его образ начал медленно таять, как тонкая пластина льда на жарких лучах солнца. Сообразив, что он даже не подумал, что с ней надо попрощаться, Ведара попыталась поймать уже его руку, но он неуловимо ускользал, и тогда она по-настоящему испугалась, как в тот момент, когда Эмиль бросился на него с ножом. Страх потери так быстро отрезвил воспаленный мозг женщины, что она откинула все сомнения и бросилась обратно за вампиром. Одно дело умереть самой и умиленно вздыхать, наблюдая, как на твою могилку приносят цветы, и время от времени украдкой смахивают скупую мужскую слезу. И совсем другое дело, стать причиной его гибели, а это уже не похоже на романтику, возлюбленный же должен страдать и маяться, а тут предполагается, что мучиться придется ей. А такого она допустить никак не могла: раз так, пусть страдает, живя с ней той жизнью, что им отмерена сейчас.