Отрыв - Гейл Эйвон. Страница 20

— Именно об этом я и не хочу говорить. — Лейн рухнул на кровать. И попытался потянуться, решив отвлечь Джареда.

— Ты в порядке?

Ему явно было, над чем поработать.

— Я просто… ну, знаешь… Сколько я смогу избегать этой беседы? Когда ты уже сдашься? У меня неплохо выходит. Осторожно.

— Ты забавный. Пробуй все, что считаешь нужным. Я могу вынудить тебя заговорить. Теперь я знаю твои слабые места. — Джаред злобно захохотал и фыркнул, а потом опустил взгляд на член Лейна.

Лейн ощутил, как ужасающее и подавляющее чувство возвращалось.

— Хватит, — тихо произнес Лейн и перекатился на бок. А потом, как двенадцатилетка, закрыл лицо ладонями. «Уходите, уходите, глупые чувства. Вы все портите».

— Эй, Лейн. — Кровать снова зашевелилась. Голос Джареда звучал обеспокоенно, что вообще не помогало. — Чувак, что — то происходит, и если ты мне не скажешь, тогда нам не стоит продолжать. У тебя гейский нервный срыв? Мне казалось, ты пошел бы на это в прошлый раз. А, может, и нет. — Он нежно погладил Лейна по спине.

Целую вечность никто не касался Лейна подобным образом. Он вспомнил о родителях и прочей ерунде. Никогда он не был так счастлив за пределами ледовой площадки. Он не мог признаться. Не мог. Такие вещи просто… не говорят.

— Нет у меня гейского нервного срыва, — проговорил Лейн ему в плечо. Глубоко вдохнул и перевернулся на спину. — Помнишь наш последний раз?

— Ты имеешь в виду единственный раз? Да, — ответил Джаред, опустив ладонь на грудь Лейна. — Помню.

— Я рассказывал тебе об официантке, что подвезла меня до дома.

— Да. — Джаред явно был сбит с толку. — Не думал, что беседа вырулит сюда.

— Попытайся поспевать, Бастиан, — буркнул Лейн и уставился в потолок. — Она — мой лучший друг.

— … Да. Прости, Атриу. Я ничего не понял. Э — м–м… ясно.

Лейн прикрыл глаза. Легче не стало. Почему нельзя было доставить пиццу вовремя и избавить его от этой беседы?

— У меня никогда не было лучшего друга.

— Больше ссылаться на фильм у меня не выйдет. Я не помню остальных героев.

— Артекс, но он был конем. Еще была капризная гигантская черепаха, но имени не помню. — Лейн распахнул глаза. — Ты смеешься надо мной.

Джаред понял руки вверх.

— Тебе стало бы понятней, будь ты на моем месте.

Лейн схватил Джареда за руку и вернул ее себе на грудь. Он услышал, как Джаред резко втянул воздух, и подумал, что стремился к тому, чего не мог получить. Он попытался оттолкнуть руку Джареда, но Джаред не позволил, и, в конце концов, они схлестнулись в странном единоборстве, которое перетекло в реслинг. Джаред победил. Пусть он был меньше ростом, зато был тяжелее килограмм на десять.

Лейн оказался на животе, а Джаред лежал у него на спине, что ему нравилось. Или понравилось бы, если его не бесил проигрыш. Он любил выигрывать.

— Черт.

— Просто скажи, какого хрена происходит, Лейн.

Лейн начал извиваться — отчасти из — за того, что у него не было возможности сбежать. Что его радовало. А, может, только в этом и была причина.

— Видишь? Теперь ты расстроен. Вот почему я молчал.

Джаред укусил его за шею. Сильно. И снова укусил. Лейн боролся, потому что было больно, и перевернулся, оказавшись на спине. Джаред прижал его запястья к матрасу. Ох, как же он разъярился. Разозлился. Но вместо того, чтоб двинуть коленом Джареду в пах — он был взбешен, а не глуп — или наорать или упрямо молчать, он брякнул:

— Ты реально мне нравишься.

На минуту повисла тишина. Лейн не знал, о чем думал Джаред, потому что зажмурил глаза так сильно, что даже света не видел.

— Лейн?

— Да?

— Не мог бы ты, пожалуйста, открыть глаза и посмотреть на меня?

На выдохе Лейн распахнул глаза и ждал. Глаза Джареда потемнели, но он улыбнулся и сказал:

— Ты мне тоже нравишься, — и нежно его поцеловал. Затем отпустил его, сел на кровать и наблюдал за ним.

— Ох. — Лейн кивнул. Он был адски смущен, но, наверно, так и должно было быть.

Он вернул руку Джареда обратно на грудь, и они сидели в тишине, пока не раздался звонок в дверь.

«Ты реально мне нравишься».

По всем поддающимся оценке критериям у Джареда был фантастический день. За всю профессиональную карьеру он ни разу не оформлял хет — трик. И он выиграл буллиты и был назван первой звездой матча. К тому же сопернического матча.

«Ренегадс» заняли первое место в своем дивизионе. Пусть всего на день, но благодаря Джареду. А далее последовал отличный секс с притягательным парнем, который считал его привлекательным и мечтал, чтоб чуть позже он его поимел. Сейчас он поедал пиццу и запивал ее холодным пивом, а сексапильный парень сидел напротив с торчащими в разные стороны волосами и с голой грудью. И нес долбанутые вещи, из — за чего Джареду периодически хотелось ему вмазать. Все было прекрасно.

Но не было прекрасно, что Лейн закрывал лицо ладонями. Он помнил, как сердце рухнуло в пятки, и продолжал мысленно повторять: «Забудь. Это просто секс. Все неважно». Только вот было с точностью до наоборот, и, вспоминая слова Лейна «ты реально мне нравишься», Джаред сам хотел закрыть лицо руками.

Почти тринадцать лет он избегал таких вот моментов. О, он помнил, как поначалу было классно влюбиться. Но еще он помнил, как ужасно было все заканчивать. И на признание Лейна Джаред практически — практически — ответил что — то типа:

— Ты мне тоже нравишься, паренек, особенно когда мой член у тебя во рту.

Что — то такое, что снизило бы значимость того, о чем вещал Лейн.

Но не стал. Лейн ему тоже нравился. Даже больше, чем ожидалось, учитывая, что они едва знали друг друга. Он был намного старше, и чувства могли никуда не привести.

Но потом в памяти всплыло воспоминание о карьере, а затем о том, что его назвали первой звездой матча, и о хет — трике. Он решил: «Какого черта, почему бы и нет?». Он был напуган, но ждать возможности пасануть шайбу в течение серии буллитов тоже страшно.

В чем он ни за что не признался бы. Но в итоге — то все вышло хорошо.

Он переживал за Лейна. Джаред припоминал, как ему было херово из — за того, что его первые и единственные отношения закончились разбитым сердцем и послужили финалом для возможной карьеры в высшей лиге. Он понимал, что сейчас все было иначе.

Он не был манипулятивным мудаком, убедившим уязвимого, наивного девятнадцатилетнего парня в своей заинтересованности в развитии его карьеры, а потом его якобы шокировало, что тот на него запал. И «Шор, я никогда не испытывал ничего подобного к игрокам. Ты должен понять. Я очень сильно тебя хочу, но не хочу делать тебе больно…»

— Эй. Все хорошо? Ты таращишься на кусок пиццы так, будто его ненавидишь. А если ненавидишь, можно я его съем? Я голоден.

Джаред моргнул и посмотрел через стол на Лейна, который глядел на него в ответ ясными голубыми глазами. Ему полегчало от того, что Лейн не попался бы на крючок Эндрю Уиттакера. Лейн мог быть причудливым в плане общения, но нельзя было отрицать, что хоккеистом он был потрясающим. Наверняка множество тренеров ему об этом говорили. Поэтому внезапный интерес и похвала Эндрю вряд ли спровоцировали бы у Лейна желание лечь с ним в койку.

— Э — э–э… Дело во мне? — Лейн все еще глазел на кусок пиццы Джареда.

— Нет, дебил. — Джаред вдохнул и сфокусировался на настоящем, позволив прошлому осесть на задворках памяти, где ему было самое место. — Но мою пиццу ты не получишь.

Казалось, Лейн хотел о чем — то спросить, а Джаред подумывал все — таки отдать ему пиццу, засомневавшись, что сможет отыскать ответы. И он задал вопрос, что показалось хорошей диверсионной тактикой.

— Что ты там рассказывал о… как ее там? Зоуи?

— Ох. — Лейн кивнул и забрал из коробки последний кусок пиццы. — Позже нам может понадобиться еще одна пицца, Джаред. У меня есть суточные. Их немного, но в коробке есть купон. Видишь?