Заложник страсти (СИ) - Лакомка Ната. Страница 19

Мысли о Сафоре чуть не заставили его сыграть раньше времени. Вожделение, злость, жажда мести - вот что она вызывала в нем, и сейчас за все расплачивалась Петра. Марко не слушал, что там лепетала служанка, всхлипывая при каждом его ударе, потому что она значила для него не больше, чем яблоко, что он съел перед этим, раздавив огрызок. Случись это при других обстоятельствах, он и не обеспокоился бы о ее удовольствии - просто взял бы и забыл.

Но сидя в клетке, под властью такой отъявленной суки, как Сафора, приходилось думать о будущем. И Марко потрудился, чтобы глупая служанка осталась довольна, а дождавшись удовлетворенного стона, быстро догнался сам, ткнув Петре еще раз пятнадцать.

Потом они сидели на полу, пытаясь отдышаться, и Петра была красная, и закрывала глаза.

- Чудесный ягненочек мне попался, - сказал Марко, погладив ее по щеке. - Придешь завтра?

Она пришла к нему и во второй, и в третий раз, а на четвертый захотела большего - встала на колени, сунула его член себе в рот и отсосала с таким мастерством и пылом, что Марко оставалось лишь постанывать от удовольствия.

- Какое искусство! - сказал он, вернувшись на землю после полета в небе наслаждений, куда она его отправила. - А что еще умеешь?

- Что вы, - притворно застыдилась Петра, изображая скромницу, - я вовсе неумелая... Чем уж мне вас удивить?

Марко провожал ее взглядом, когда она уходила, а она оглядывалась через каждый шаг и пообещала на прощанье:

- Приду завтра, мой господин.

Выждав неделю, чтобы пленник вдосталь поскучал, я решила его навестить. Утро выдалось удивительно нежным - не опаляющее жарким, а приятно теплым. Настроение у меня было не менее приятным - накануне я получила из Санчи ларец с рубинами и написала королю письмо, полное благодарностей от имени Марко и уверений, что приложу все усилия, чтобы принц остался доволен пребыванием в Брабанте.

Теперь следовало сообщить об этом господину заложнику, чтобы добавить приятности и ему.

Я прошла мимо решеток, поглаживая по головам хищных кошек, и хотела уже посвистеть птицам, чтобы заставить попугаев заговорить, а райских птах - защебетать, но остановилась, услышав нечто, совсем неподобающее зверинцу.

Невозможно было поверить глазам - возле клетки моего пленника стояла Петра, которой было поручено следить за птицами. Юбка ее была задрана на голову, из корсажа вывалились груди и прыгали в такт бешеным движениям взад-вперед. Задом Петра прижималась к решетке, а по ту сторону стоял абсолютно голый Марко Капра и наяривал девицу с чувством, и явным знанием дела. Вздохи, стоны и вскрики заглушали даже болтовню попугаев и рычание хищных кошек.

- Петра!! - крикнула я, не помня себя от злости.

От моего крика девица открыла глаза, взвизгнула и отскочила от клетки, пытаясь одновременно скрыть голый зад и спрятать в кофту грудь. Марко дернулся за ней, но решетка держала крепко. Он вцепился в металлические прутья, уперевшись в них лбом, а его член так и торчал - налитый кровью, блестящий от любовных соков Петры.

- Простите, госпожа! Простите! - забормотала служанка. - Я все объясню...

Не дожидаясь объяснений, я влепила ей две пощечины. Она всхлипнула, схватившись за лицо, но плакать не осмеливалась. Только смотрела вытаращенными от ужаса глазами.

- Зачем ты ее бьешь? - сказал Марко. - Это я ее поймал.

Его заступничество рассердило меня еще больше. Лживая доброта Капра! Разве он не знал, к чему приведут его забавы? И теперь строит из себя рыцаря.

- Она нарушила мой приказ. А слуг-ослушников даже убивают. Ты не знал об этом, невинный козленочек, когда соблазнял её? И ты не знала, Петра? - я перевела взгляд на служанку, и она с мольбой заломила руки.

- Не слишком ли жестоко? - опять подал голос Марко. - Не дури, Сафора.

Это он сказал зря, лишь подхлестнув ярость, которая заполняла мое сердце.

Срывая злобу, я ударила Петру еще раз и приказала уйти. Сейчас мне и в самом деле хотелось ее придушить, и это было странно. Что это, Сафора? Только ли оттого, что твой приказ был нарушен?

Когда Петра убежала, всхлипывая и шмыгая носом, я подошла к клетке Марко почти вплотную. Отсюда чувствовался запах - пряный, раздражающий, запах страсти.

- Соблазняешь моих служанок, значит? - спросила я.

- Чем ты недовольна? - спросил пленник, и не думая прикрыться. - Я - мужчина, а ты решила превратить меня в монаха.

- Две недели воздержания - это не монах.

- Две недели воздержания - это почти жизнь, - сказал он и добавил презрительно: - Тебе не понять.

- Отчего же? Думаешь, для меня мужская природа такая уж загадочная? Животные никогда не были особенно загадочными.

- Мы не животные, - возразил он с высокомерием, мгновенно взбесив меня. - Мы - хозяева жизни, и в нашей природе брать все, что хочется. А в вашей природе - ждать и терпеть. Поэтому женщины переносят плотское воздержание безболезненно, и вам не понять наших мучений.

- Мучений? - рассмеялась я саркастически. - Не слишком ли господин мужчина зарвался? Напомню тебе, «хозяин жизни», что вас господь бог слепил из грязи, а нас, женщин, сотворил из благородного материала - из кости. Об этом написано во всех церковных книгах, которые Капра так любят цитировать.

- Но кость была именно мужская, - хохотнул он. - Мужчины и женщины слишком различаются, Сафора, так что не надо бы тебе бросаться в бой - все равно ты заведомо проиграла.

- Чем же мы так различаемся?

- Ну... - он окинул меня взглядом, и я поняла, что услышу какую-нибудь гадость. - В чем разница между мной и тобой? Ты носишь платье и везде... такая гладенькая, - он поскреб свою грудь, заросшую темными волосами. - Смотрю, ты злишься сейчас, Сафора. Почему бы? Потому что той девчонке досталось то, что ты желала для себя? Завидуешь ей? Хочешь занять ее место? Так я готов, - и он сделал недвусмысленное движение бедрами.

- Я побрезгую тобой, любитель служанок. Чернавки и козы - вот кто для тебя. Ты прекрасно смотрелся с моей служанкой у этой решетки - настоящий похотливый козел, разве что не блеял. Да и поза была вполне подходящая для козла.

Желваки у него так и заходили, но он ответил на оскорбление спокойно и насмешливо:

- Вижу я одну козу, которой всадил бы по самые яйца.

- Ты видишь пантеру, которая никогда не даст покрыть себя козлу, - парировала я.

- Дай мне только выбраться, женщина, - привычно пригрозил он.

- И что произойдет?

- Тогда увидишь, что я с тобой сделаю.

- Слышала уже не раз, скажи хоть что-то новое.

- Что ты сделаешь с девчонкой? - спросил он вдруг, и это оказалось последней каплей.

- Прикажу выпороть и выгоню вон, - процедила я сквозь зубы. - Чтобы неповадно было ослушиваться моих приказов.

- Говоришь, как ревнивая женушка.

- Мечтай о несбыточном, иллирийский козел.

Я покинула зверинец, пытаясь понять, почему так разозлилась. Нет, это не могло быть ревностью. Слишком ничтожен был Марко Капра, чтобы я ревновала его. Но почему сорвалась на служанку? Потому что... потому что... я искала причину, чтобы оправдать собственный гнев. Потому что она покусилась на мою игрушку! Марко Капра - мой пленник, и никто не имеет права забавляться с ним кроме меня. Разумеется, забавляться - не означало падать перед ним столь низко, как безмозглая Петра. А насчет забав.... Посмотрим, понравится ли тебе следующая, принц Марко.

Следующий день ознаменовался посещением зверинца. На этот раз я пришла не одна, меня сопровождали служанки - четыре женщины с примесью мавританской крови - крепкие и сильные, как мужчины. И невозмутимые, как стены Брабанта.

- Опять что-то придумала? - протянул принц Марко, когда мы приблизились.

Он старался держаться небрежно, но один короткий взгляд выдал его опасения. Я улыбнулась, чуть ли не щурясь от удовольствия. Ведь он даже не подозревал, что его ожидает.