Пылающая башня - Воронин Андрей Николаевич. Страница 5

– Странно, что выбрали именно вас. Не обижайтесь, но ваш послужной список блестящим не назовешь.

– Были еще стены, труба ТЭЦ.

– А труба зачем?

– Герой фильма преследовал террориста. Актеры, как правило, натуры тонкие, сами никуда не лезут.

– Я тоже лазил по трубам. И по трубе ТЭЦ. Сыпаться начала по краю, заделывать пришлось.

– Значит, давно уже коллеги.

– Я не ставлю под сомнение ваши навыки и физическую кондицию. Просто мы здесь начинаем с отметки в триста тридцать семь метров.

– Уже знаю.

– Знать – одно. Чувствовать – другое.

– Когда я прыгал с парашютом, коленки вроде не дрожали, – скромно заметил новоприбывший.

– Одевайтесь, вон ваша экипировка.

Игорь и сам надел кожаную сбрую. Комплект ремней и страховочных поясов охватывал грудь, бедра и поясницу.

– Пройдем по маршруту дважды. Сперва я страхую, вы – в роли ведущего. Второй раз – наоборот. Если останетесь здесь работать, вам предстоит все время работать снизу, подстраховывать.

Выйдя из помещения, Зыгмантович направился к лифту, нажал на кнопку вызова.

– Разве лифт работает? Внизу мне сказали, что они все еще на ремонте. Я, правда, удивился, что за три года после пожара не навели порядок.

– Один грузовой отремонтировали, но трубить в фанфары никто не спешит. Официально им пользуются только по назначению. Но своим можно и живым весом отправиться.

– Разминка, конечно, неплохая: триста метров пешком. Клиенты тоже пешком тянутся?

– По желанию. Кому-то важно знать, что он сам, собственными ногами отмахал все полкилометра в высоту. Других поднимаем с ветерком на смотровую площадку. Как-никак, каждый отвалил по двенадцать штук.

– Под эту привилегированную категорию я тоже не подхожу.

– Если бы меня предупредили, я бы позвонил по внутреннему, заказал обслуживание по высшему разряду.

– Да ладно. Мелочи жизни.

Даже при скорости подъема кабины в девять метров в секунду ее пришлось некоторое время ждать.

Наконец скоростной лифт прибыл.

– Средств не хватает, – заметил Зыгмантович. – Компании тратят бабки на новые передатчики, а башня и лифты «висят» на бюджете. До пожара здесь работало девять лифтов, сейчас – один. Нормально, да?

Триста метров новый проводник отмахал пешком, чтобы сейчас его за несколько секунд с комфортом приподняли еще чуть-чуть. Со смотровой площадки открывалась красивейшая панорама Москвы. Но разглядывать столицу с высоты птичьего полета ему не дали. Зыгмантович был настроен по-деловому.

– С Богом, – перекрестился он и кивнул напарнику.

Сергей полез наверх, цепляясь сперва за стальные скобы, вмурованные в бетон. Они стояли здесь с самого начала. Несмотря на дожди, ветры и снега, на металле остались еще следы копоти – именно здесь задымление во время пожара было особенно сильным.

– Не волнуйся, сидят крепко. Четыреста градусов было внутри, а здесь гораздо меньше, – успокоил снизу Зыгмантович.

– Работал здесь во время пожара?

– – Тогда таких развлечений не организовывали.

А я был далеко, мотался в Германию, перегонял иномарки. Не всегда же я жил на высоте.

Зыгмантович следил за подъемом своего преемника, обмениваясь с ним короткими репликами.

Пока вопросов не возникало, Сергей уверенно продвигался вперед. Но, наученный горьким опытом, Игорь счел нужным сделать некоторые уточнения.

– Как тебе амортизаторы?

– На вид хороши.

– В работе еще лучше. Тут некоторые клиенты по пятнадцать раз срываются. Запомни: усилие на трос в любом случае ограничивается, даже если, не дай бог, вырвет промежуточную страховку. Амортизатор ведущего плюс «восьмерка» ведомого.

– Мы, помню, пользовались шайбой Штихта.

– Нормально. Но «восьмерка» не хуже. Да еще трос фирменный, растягивается на сорок процентов.

Главное – внушить клиенту, чтобы не дергался при срыве. Упасть не упадет, но поцарапается об антенны в кровь.

Сергей оглянулся вниз, посмотреть где Зыгмантович вяжет страховочные узлы. Оба уже переползли за отметку в триста восемьдесят четыре метра. Закончилась средняя часть башни – напряженный железобетон. Началась верхняя, металлическая. Здесь торчало множество антенн, среди которых различались телевизионные, для вещания на Москву, ретрансляционные антенны релейных станций, антенны УКВ-диапазона и пейджинговых компаний.

– Знают они, как используется их драгоценное оборудование?

– Это не мои проблемы. Пусть начальники между собой решают. Я только знаю, что штуковины эти прочные, быка выдержат.

– Зачем каждый раз вязать узлы по новой?

Оставить веревку снизу доверху и разгрузить себя от лишней работы.

– Клиенту нельзя портить впечатление. Каждый должен представлять себе, что поднимается к вершине первым.

Решив сделать передышку в несколько секунд, Сергей оглянулся по сторонам. Дыхание захватило, он понял, как прав его предшественник. Дело не в угрозе упасть и разбиться. На такой высоте жизнь ощущается по-другому. Ты словно приближаешься к небесному своду, вот-вот дотянешься до него руками и откроется невидимая сейчас дверца в рай.

Он чувствовал воздушные потоки. Сильные и слабые, теплые и холодные, они напоминали подводные течения. Впитывал тишину. Шум большого города не мог подняться так высоко, незаметно растаяли последние его отголоски.

Панорама, видимая со смотровой площадки, теперь расширилась, как минимум, в два раза. Казалось, вся огромная Москва различима с этой отметки. Микроскопический памятник «Рабочий и колхозница» возле игрушечной арки ВДНХ, высотка МГУ, Кремль, здание «Газпрома», мосты через Москву-реку, зеленые бархатистые ковры парков – Сокольнического, Центрального и даже Измайловского, на другой стороне города.

– Двигаем дальше? – голос Зыгмантовича прозвучал совсем рядом. – Времени не так много, как кажется. По крайней мере, мне неохота задерживаться здесь допоздна.

– Сколько времени в среднем уходит на клиента? – поинтересовался Сергей, хватаясь за ближайший выступ.

– Разброс большой. Бывает, ползет клиент от страха, как жук навозный, но возвращаться не хочет. Во-первых, бабки заплатил, во-вторых, ему по кайфу бояться. Впечатления яркие, никакой секс не сравнится. Не всякий обязательно дойдет до вершины, усталость берет свое. Но положенную на двенадцать штук долю кайфа обязательно отхватит. Торопить, само собой, нельзя. Если человеку в охотку, он имеет право хоть полночи здесь торчать. Весной я куковал так с одним придурком, чуть не околел от холода. Ветер, дождь.

На земле он терпимый, а здесь, как плетьми, хлещет.

– Что за след? – Сергей обратил внимание на пятна: одно большое и множество мелких.

– Стошнило одного на прошлой неделе. Будь всегда начеку, чтобы вовремя увернуться. Тут не раз такие истории случались. Один даже обмочился, но, к счастью, штаны все впитали.

Восхождение продолжалось в прежнем темпе, пока они не достигли небольшого «мертвого» участка. Здесь не было ни антенн, ни других явно видимых выступающих частей. Только голая металлическая поверхность, потускневшая от времени.

– На таких участках лезешь первым, – объяснил Зыгмантович. – Но сперва показываешь клиенту точки страховки, чтобы он не выпал в осадок, не видя за собой надежного тыла.

Поравнявшись с Дорогиным, проводник собрал в левую руку десяток колец упругого троса в специальной оплетке – она препятствовала перетиранию на острых металлических кромках. Швырнул трос вверх. Тот издал что-то среднее между щелчком и свистом – как змея при броске, – распрямился на полную длину и зацепился крюком за кронштейн, поддерживающий ближайшую из антенн.

– Теперь лезешь наверх, чтобы оттуда подтягивать клиента. Многим трудно лезть по веревке, когда мотает туда-сюда.

Воздушные потоки здесь были еще сильнее. Раскачивало не только трос, но и саму оконечность башни. Правда, вторая раскачка была не такой ощутимой – медленная, с малой амплитудой.

Справа ветерок подгонял небольшое облако – освещенный солнцем клок ваты. Оно приближалось к башне как раз на той высоте, где сейчас находились напарники, и казалось таким густым, плотным, что наверняка должно было перекрыть видимость почти до нуля.