Сквозь огонь и воду - Воронин Андрей Николаевич. Страница 37

– Придется вас разочаровать. Деньги украли.

Глаза Шамиля сузились в две узких щелочки, и он бы, наверное, наделал глупостей, не подойди к нему Ахмат.

– Майор, извините, пожалуйста, но мы очень ждали этот броневик.

– Хотел бы обнадежить, но не получится, – вздохнул абхазский майор, поправляя фуражку с гербом СССР. – Все произошло часа три назад.

– Раньше бы мы сюда не успели.

– А они кто такие? – Шамиль указал рукой на микроавтобус “фольксваген”.

– Тоже выясняем. По первым прикидкам получается, что они вроде везли в Гудауту, в детский дом, гуманитарку. Хотя документов при них никаких нет.

– При них? – спросил Шамиль, глядя на распростертого на асфальте Пашку Разлуку. – Кто-то остался в живых?

– Не знаю. На пограничном КПП нам сказали, что границу пересекали двое.

– Это они напали на банковский броневик?

– Похоже, что нет. Скорее всего они стали невольными свидетелями произошедшего.

– Все деньги похищены? – осторожно, словно это его мало интересует, спросил Шамиль.

– Все. Сейф вскрыт. Инкассаторы, ехавшие в броневике, убиты. И все-таки я хотел бы посмотреть ваши документы.

– Послушай, дорогой, – Шамиль приобнял майора за плечи, – лучше тебе этого не знать. Честно тебе говорю, как кавказец кавказцу.

– Чечня? – майор прощупал взглядом Шамиля.

– Точно, она, родимая.

– Тогда извините, – ладонь милиционера взметнулась к козырьку.

В душе его боролись два чувства. С одной стороны, он испытывал уважение к чеченцам: они, как и абхазцы, воевали за независимость, с другой – майор чувствовал себя обязанным русским. Если бы не они, не носил бы он офицерские погоны. Поэтому самым большим его желанием было избавиться от двух то ли друзей, то ли врагов. В конце концов, если им надо, они все узнают в министерстве внутренних дел.

– Спасибо, друг, – Шамиль пожал руку майору. – Большего ты и не мог нам сказать.

Когда Шамиль произносил эти слова, голос его дрогнул. Он вернулся к машине, сел за руль, застучал пальцами по баранке.

– Я сразу почувствовал, – прошептал Ахмат, – день не задался с самого утра.

– Врешь, ничего ты не чувствовал, иначе бы голых баб не разглядывал.

Мужчины провели в молчании целых пять минут. Каждый из них понимал, что первая догадка, первые слова всегда ложны, и каждый, кто выскажет первое предположение, в перспективе рискует быть названным лжецом или недоумком.

– Сложно, – наконец произнес Шамиль.

– А кто тебе обещал, что будет легко? Ахмат глянул на крупные звезды в черном небе.

– Никто не обещал нам легкой жизни, – затем задумчиво произнес:

– По-моему, все-таки это сделали люди, ехавшие в “фольксвагене”, они обокрали броневик.

– Ошибаешься, машина догоняла их.

– Я бы именно так и сделал. Ехать навстречу броневику ненадежно, неизвестно, где встретишься. Тут же место было выбрано удачно.

– Обрыв, скалы: некуда свернуть.

– Не знаю, – задумчиво произнес Шамиль, – все кажется очень сложным, но на самом деле все наверняка было просто.

– Но как?

Чеченцы посмотрели друг другу в глаза.

– Тот, кто крал деньги, знал, что они фальшивые? – тихо спросил Шамиль.

– Ты задаешь вопросы, на которые нет ответов. Человек с университетским образованием не имеет права так рассуждать. Ты бы еще у Руслана об этом спросил, он бы тебе привел цитату из Корана, пригодную на все случаи жизни.

– Святые книги тем и хороши, что объясняют все, ничего при этом не объясняя.

– Я думаю, нам надо ехать.

Джип осторожно дал задний ход, развернулся на узкой дороге и на этот раз медленно покатил к Гудауте.

– Кто знал о том, что деньги прибудут именно сегодня, что их повезут именно по этой дороге, на этой машине и под слабой охраной?

– Думаю, не многие.

– Думай, Ахмат, думай…

Ахмат принялся загибать пальцы.

– Во-первых, знали в московском банке “Золотой червонец”, но им нет смысла красть фальшивые доллары, это и так их собственность. Настоящие-то деньги остались у нас, – Ахмат попробовал разогнуть палец.

– Нет, ты его держи.

– Во-вторых, это не те два мудака, которые ехали в “фольксвагене”.

– Тут с тобой трудно не согласиться.

– Но откуда грабители узнали о баксах? – безымянный палец Ахмата так и остался незагнутым.

– Водитель броневика?

– Он убит – Он мог кому-нибудь рассказать.

– Хорошо, загибай палец.

– И служба аэропорта, – резонно добавил Ахмат.

– Все, – подытожил Шамиль, – если, конечно, исключить нас с тобой и Руслана.

Ахмат сперва засмеялся, затем его смех прервался.

– Ты чего на меня так смотришь?!

– Это большие деньги, большие даже для такого человека, как Руслан, который боится Аллаха.

– Ты же не боишься смотреть на чужих жен? В конце концов, это не совсем наши проблемы. Подождем недельку-другую, из Москвы пришлют новую партию фальшивок. Главное, что мы не успели отдать настоящие баксы.

– Ты оптимист, – усмехнулся Шамиль. Впереди уже блестели огни Гудауты.

– Мы-то знаем, что не брали денег, но как об этом узнают в Москве?

Ахмат потер указательным пальцем губы, на его лбу выступили крупные капли пота.

– Неужели они подумают… – прошептал он.

– Я бы на их месте подумал то же самое. Ахмат лихорадочно принялся рыться по карманам, хотя сотовый телефон находился у Шамиля.

– Нужно срочно позвонить и сказать банкиру об ограблении.

– Думаю, они уже знают.

Милицейский майор тем временем связался со своим начальством по старомодной увесистой рации и передал номер джипа.

– Выясните, кому он принадлежит? Ждать пришлось долго. Наконец из наушника прозвучал озабоченный голос:

– Лучше не интересуйся номером.

– Я им кое-что рассказал. Выглядели они солидно, и документы… – приврал милиционер.

– Этим людям ты мог сказать все, они бы нашли путь к информации, но обозлились бы.

– Понял, – майор сдвинул фуражку на затылок.

Он и в самом деле понял многое. То, что чеченцами в Абхазии проворачиваются миллионные сделки, не знал только ленивый.

– Значит, сделал правильно, – вздохнул он. – Я не навредил ни другим, ни себе А то, что доложил начальству, только к лучшему.

Шамиль гнал джип так, словно перед ним простиралась не узкая горная дорога с разбитым покрытием, а ровная как стрела автомагистраль.

Ахмат с ужасом смотрел на мелькающие за тонированными стеклами выступы скал, проломанные ограждения. Распугав стайку худых длинноногих свиней, пасшихся прямо на улице, джип подкатил к воротам резиденции.

Шамиль не стал загонять машину во двор, с мобильником в руке забежал в дом. Руслан сидел за журнальным столиком, закинув ноги на подлокотник кресла. В разговоре с русскими Шамиль мог позволить себе фразы типа “твою мать”, но с Русланом приходилось быть осторожным. Он некоторые привычные для славянского уха выражения воспринимал буквально.

– Хреново, – выдавил Шамиль.

– Знаю, – спокойно отвечал Руслан, – из Сухуми уже позвонили.

– И что ты думаешь на этот счет?

– Думаю, нам придется туго. Вошел Ахмат, насупленный и раскрасневшийся.

– Почему из Москвы не звонят? – спросил Шамиль, словно Руслан обязан был знать ответ на этот непростой вопрос.

– Кому, нам?

Медлительность и спокойствие Руслана бесили вспыльчивого Шамиля.

– Банкир не звонит, потому что ему все ясно, – сказал иорданец.

– Ты уверен?

– Конечно. И мне было бы ясно. Они решили, что мы сами ограбили фургон. И доказать обратное мы никому не сможем.

– Какой нам смысл грабить то, что собрались покупать?

– Самый прямой – чтобы не платить за товар.

– Мы столько лет работали вместе. И ни разу друг друга не подводили.

– От денег люди теряют голову, – напомнил Шамилю Руслан. – К тому же только у нас есть надежный канал сбыта фальшивок, изготовленных в Москве. Так их не сбудешь. Да что в Москве, даже в Сочи моментально определят фальшивку. Бумажки, напечатанные на обойной фабрике, могут спокойно ходить лишь в Чечне, в Абхазии. Там, где деньги передаются из рук в руки, где нет ни одного мало-мальски прилично оборудованного приемного пункта.