Сквозь огонь и воду - Воронин Андрей Николаевич. Страница 54

Дом Отара произвел на чеченцев впечатление: просторный и мрачный.

– Кто здесь живет? – спросил Шамиль.

– Сейчас никто, – ответил Дорогин. – Хозяин на время отлучился, и мы обойдемся без него. Деньги спрятаны чуть в стороне.

Дорогин повел чеченцев к подвалу, распахнул дверь. Измученный Шпит сидел на корточках, прикованный к стойке стеллажа. Глаза его горели ненавистью, изо рта торчал кляп.

– Это кто такой? – спросил Шамиль.

– Человек, укравший деньги. А вот и они. Дорогин указал на стеллаж.

– Сходи проверь, – бросил Шамиль Ахмату.

Тот спустился в погреб, сдернул брезентовый полог, увидел знакомые мешки с фальшивыми долларами, презрительно глянул на Шпита.

– Много отсюда взяли?

Бандит молчал. Ахмат раскрыл целые мешки, убедился, что деньги на месте.

– Ну что? – спросил Шамиль.

– Все в порядке, он не обманул нас.

– Выходи, пришло время рассчитываться с нашим благодетелем, – Шамиль спокойно кивнул Дорогину. – Кажется, парень, ты заработал неплохие деньги.

Лицо Сергея было спокойным.

– Ты уверен, что это именно он? – спросил Ахмат, показывая на Шпита.

– Он один остался из всей шайки.

– Почему ты сам его не пристрелил?

– Вы бы подумали, что деньги украл я. Зачем мне фальшивые доллары? Хватит и настоящих.

– Логично, ты мне нравишься, – Шамиль взвесил в руках небольшой чемоданчик с двумястами тысячами долларов. – Жаль с ними расставаться. Да что поделаешь? Ты заслужил эти деньги.

– Как поступим дальше?

– Ты уезжаешь, а мы остаемся. Ненадолго, не волнуйся, хозяин не успеет вернуться. Нам нужно кое-что узнать у твоего пленника. Следов мы не оставим. Держи, – Шамиль поставил чемоданчик у ног Дорогина так, чтобы тот мог взять его только правой рукой.

Дорогин наклонился, взялся за ручку. Когда он выпрямился, Шамиль уже стоял с пистолетом в руке.

– Извини, – сказал чеченец, – мне не денег жалко. Я свидетеля не могу оставить живым. Ахмат улыбнулся.

– Вы, русские, многих вещей не понимаете. Шамиль уже готов был нажать на спусковой крючок, как вдруг раздался выстрел со стороны дома. Чеченец с простреленной головой упал на камни. Дорогин лишь вздрогнул, но не пригнулся, не бросился бежать. Ахмат выхватил оружие, но не успел его поднять. Прогремел второй выстрел, и пистолет выпал из его пальцев. Ахмат держался на ногах, сколько хватало сил, затем осел на колени и рухнул лицом вниз. Дорогин обернулся. Из темного нутра сарая, лишенного окон, вышел Отар с дымящейся винтовкой в руке.

– Спасибо, – хрипло проговорил Дорогин. Отар молча подошел к Шамилю, носком сапога повернул тому голову.

– Мертвее не бывает, – вздохнул Сергей.

– Я бы отпустил их, – произнес Отар, задумчиво глядя на кровь, смешавшуюся с пылью, – но они сами виноваты. Каждый сам выбирает свою судьбу. Забирай деньги, – сказал Отар.

– Мне они не нужны.

– И мне тоже, – ответил грузин.

– А что делать с ним? – поинтересовался Дорогин, указывая на Шпита.

– То же, что и с ними.

Двойственные чувства жили в душе Дорогина. Сергей сознавал, что никогда не поймет Отара. Сам он не был способен убить женщину. Но он чувствовал: перед ним цельный человек, ни на шаг не отступающий от собственной морали.

– Я сделаю так, что никого не найдут, – пообещал Отар. – А ты уезжай, у тебя еще есть дела.

– Может быть…

– Я по глазам вижу, тебе хочется уйти. Не потому, что ты боишься: тебя ждут люди. Меня-то никто не ждет.

– Смотри, – предупредил Муму, – если возле твоего дома найдут их машину…

Отар усмехнулся.

– Я не мальчик, чтобы меня учить. Если ты думаешь, что я дикий горец, – ошибаешься. Я в прошлой жизни работал шофером, и лучше, чем водить автомобили, я ничего в жизни не умею.

– Сбросишь в пропасть?

– Еще не знаю… Наверное, отгоню на шоссе и оставлю джип открытым. Такой автомобиль без хозяина долго не простоит.

Мужчины так и не пожали друг другу руки. Дорогин спустился к УАЗу. Наверху прогремел еще один выстрел.

Ночь выдалась теплой, и дядя Федор решил, что будет спать с открытым окном. Он подпер створки двумя аккуратными деревянными брусочками, чтобы ветер, не дай бог, не выбил стекло. Вышел на улицу, пересек спортивную площадку, прошелся по коридору, вдоль которого располагались детские спальни. Тишина. Ни смеха, ни разговоров.

Директор детского дома знал, что тишина в детских спальнях обманчива: воспитанники затаились и ждут, когда он уйдет, чтобы потом вновь начать безобразничать. Он вышел на крыльцо, постоял, подождал.

"Нет, наверное, все-таки спят”, – подумал он, пытаясь различить в тишине сдавленное хихиканье.

Где-то неподалеку проехала машина, затем и этот звук исчез, растворился в темноте, опустившейся на город. Директор детского дома вернулся к зданию школы, открыл дверь своей комнаты и привычно щелкнул выключателем. Загорелась неяркая лампочка под потолком. Приходилось экономить электричество. Дядя Федор вздрогнул: в кресле у самого окна сидел Дорогин. В пальцах он держал незажженную сигарету.

– Добрый вечер или доброй ночи, дядя Федор, – сказал Сергей и поинтересовался:

– Можно закурить?

Этот бесхитростный вопрос и вернул директора детского дома к реальности.

– Я уж думал, ты мне померещился. Конечно кури.

Директору хотелось узнать, что привело Дорогина к нему в такое время, но неожиданное появление гостя лишило его способности логически мыслить. Огонек зажигалки лизнул сигарету, Сергей глубоко затянулся и выпустил дым в окно. Белое облачко мелькнуло и исчезло в темноте.

– Извините, но я ненадолго, – Дорогин поставил на журнальный столик небольшой чемоданчик и открыл его.

Дядя Федор окончательно лишился дара речи. Внутри лежали сорок тугих пачек пятидесятидолларовых банкнот. Одну за другой Дорогин выложил их на столик и посмотрел в глаза директору детского дома.

– Возьмите их.

– Я не могу, – прошептал дядя Федор.

– Я же не прошу взять их для себя, возьмите для детского дома, для детей.

– Откуда эти деньги?

Дорогин вздохнул, глубоко и протяжно.

– Я не хочу вспоминать об этом. Могу сказать одно: они достались мне по справедливости. Я никого не грабил, деньги отдали мне добровольно, но все же, дядя Федор, вы никому о них не говорите, расходуйте постепенно.

– Я не могу…

– Спорить с вами не стану, знаю, что распорядитесь ими правильно.

– Сергей, ты можешь что-нибудь объяснить?

– Нет, в другой раз, позже. Я еще появлюсь в ваших краях.

– В наших… – напомнил директор детского дома.

Сергей уже сидел на подоконнике, взмахнул рукой, простился и спрыгнул на траву. Дядя Федор подбежал, навалился животом на подоконник. Он видел, как мелькает рубиновый огонек сигареты, видел, как взорвался фонтан искр от брошенного окурка. И Дорогин исчез, растворился в ночи.

«Боже мой, что же это происходит?! – подумал дядя Федор, глядя на деньги. – Откуда их столько?»

Он долго думал, куда бы спрятать доллары. Впервые он видел столько денег. Разделив пачки на четыре кучки, он спрятал их в разных местах. Затем сел к столу. О сне не могло быть и речи. С карандашом в руках директор принялся составлять список того, что необходимо было приобрести детскому дому в первую очередь.

Тамара Солодкина сидела на террасе дома с чашкой кофе в руках. Она уже дошла до той стадии тревожного ожидания, когда из души исчезла злость на Дорогина, уехавшего и лишь однажды давшего о себе знать. “Лишь бы он вернулся, – думала женщина, – я не буду ругаться, не стану взывать к его совести. Лишь бы вернулся, лишь бы с ним все было хорошо."

С шоссе свернула желтая машина. “Такси!” – шевельнулась в душе надежда. Тамара встала, даже не встала, а рванулась из-за стола, подбежала к перилам. Точно, такси. Острым зрением она заметила: в автомобиле двое – шофер и пассажир на переднем сиденье.

Такси остановилось у ворот, из него вышел Дорогин.