Инквизитор. Дилогия (СИ) - Байков Юрий Михайлович. Страница 27

– С гномами нужно торговаться. – Задумчиво сказал рыбак.

– Уж это-то я умею. – Рассмеялся Бандай. – Я постараюсь.

– Тогда решено? – Спросил Цыко. – Сейчас у нас первая остановка в Гжезе. Пережидаем дотемна, идем в порт Рапино. Там становимся на стоянку, берем повозку, едем в Пнежт. Продаем товар, возвращаемся и загоняем лодку на верфь. Так?

– Так-то оно так. Да не совсем. – Крякнул купец. – Если уж мы решили строить тартану, то правильнее будет сразу на верфь лодку ставить. Тогда, при возвращении, все уже будет готово. Да и за стоянку в порту платить не придется. И таможню проходить. Мы нашу контрабанду тогда дважды мимо стражи сможем провести. В Рапино тоже наверняка уже смекнули, что на войне соседей можно хорошо заработать. И, скорее всего, пошлины тоже подняли. Не так, конечно, как королевства, князья Дни Альвина редко покупают, но все же.

– Так, у нас же еще денег нету, пока товар не продадим. Чтобы гномам заплатить. – Недоумевал алхимик.

– Ничего, – спокойно ответил Бандай, – подождут. Вначале задаток дадим. На задаток у нас хватит. Остальные после.

– Так, это же риск какой! – Цыко от волнения так резко подскочил, что чуть не вывалился за борт.

– Ну, – философски заметил купец, – торговля – это всегда риск. Да и если что-то пойдет не так, если нас ограбят, или что-то еще, то мы сможем эту тартану там же на верфи продать. Покупателя найти будет не очень сложно. Это полностью поставит нас вновь на ноги. А в ином случае, мы останемся только с лодкой.

– Вот ты лис, Бандай! – В изумлении воскликнул Цыко. – Это же надо такое придумать! Да еще так складно!

В ответ купец лишь виновато развел руками, мол, я не виноват, жизнь заставила.

Утром отец Валон и Эдо еще раз проговаривали детали плана.

– Эдо, сразу, как найдешь Варпа и тех, кто прошел с ним, направляйтесь немедля сюда. Одного человека отправьте за второй группой. Вот тебе амулет. С ним ты быстро найдешь Варпа. Он где-то не очень далеко.

С этими словами инквизитор протянул монаху наскоро вырезанный из дерева поисковый амулет. Он настроен на другой амулет, висящий на шее Варпа. У Валона тоже был такой, только он носил его в потайном кармане рясы. Монах и инквизитор распрощались, обнялись, и Эдо отправился в путь.

Отец Валон стоял на улице и задумчиво смотрел вслед уходящему товарищу. Внезапно он почувствовал легкое прикосновение к своей руке. Он повернул голову и обнаружил Эдэль.

– Нам, наверное, пора, отче? – Тихо произнесла она.

– Да, нам пора. – Вынырнув из омута тяжких раздумий, ответил он.

– Вам следует сменить платье, если вы не хотите, чтобы вас узнали. Я приготовила для вас одежду в вашей комнате. Это платье моего брата. Он так же крепок, как и вы, вам должно подойти.

– Благодарю тебя, дитя мое.

На лице девушки вновь промелькнуло некое недовольство, но инквизитор этого не заметил. Вновь погрузившись в свои мысли, он отправился переодеваться. Вернулся он, спустя несколько минут. Узнать его было бы невозможно. Все привыкли видеть отца Валона в белой рясе инквизиции с капюшоном. Теперь же на нем был элегантный камзол, выдержанный в спокойных тонах, светлые брюки, заправленные в мягкие темно-бордовые сапоги. На голове красовался пижонский берет, чуть сдвинутый к правому уху.

– Господь всемогущий! – Воскликнула Эдэль, осенив себя святым знамением.

– Что-то не так? – Искренне удивился инквизитор.

– Все так, отче. – Озадаченно и, в то же время восхищенно, воскликнула девушка. – Но если вы ставили своей целью быть незамеченным, то у вас ничего не получится. Вы станете предметом внимания всех без исключения женщин. Вы прекрасны, святой отец.

– Эдэль! – В ужасе воскликнула мать девушки, как раз вошедшая в данный момент в гостиную. – Что ты себе позволяешь? Как смеешь ты…

– Но мама! – Перебила ее Эдэль. – Я же хочу, как лучше. Святой отец сказал, что от того, будет ли он замечен, зависят жизни многих людей. Я всего лишь не хочу, чтобы случилась беда.

– Эдэль, – горестно вздохнула женщина, – лучше бы тебе научиться молчать. Простите ее, отче, она еще слишком молода и неразумна. Но, все же она права. Господь даровал вам выдающуюся внешность. В рясе это не так бросается в глаза. Но сейчас вам будет трудно перемещаться скрытно.

– Не тревожьтесь. – Немного озадаченно произнес инквизитор. – Немного святой магии, данной мне Господом, и меня никто не узнает.

Он подошел к зеркалу и принялся плести заклинание. Лицо его начало светиться, с каждым мгновением все сильнее и сильнее. Какое-то время ничего нельзя было различить, столь ярким было сияние. А, когда оно угасло, черты лица Валона поплыли, становясь грубее, старше, приобрели какой-то простоватый вид. Нет, он не изменился очень сильно, но узнать его теперь, особенно в ином одеянии, было непросто. Эдэль и ее мать лишь ахнули в изумлении. А отец, наблюдавший это действо примерно с середины, зашептал молитву всевышнему, в страхе осенняя себя святым знамением.

– Ну что же. – Произнес инквизитор. – Пора. Ты еще можешь отказаться.

– Что вы? – Воскликнула Эдэль. – Отказаться? Ни за что! Это же так… волнующее!

Отец Валон улыбнулся и галантно предложил девушке руку, приглашая пройти вместе с ним к выходу. Она оперлась на нее, и они не спеша направились в сторону таверны, тихо переговариваясь.

– Вы же понимаете, отче, что нам придется изображать влюбленных? За моего брата вы не сойдете, тут все знают моих братьев, а друг не повел бы девушку утром в Прыткого Коня.

– Хорошо. – Произнес инквизитор. – Если этого требует от меня Господь, значит, он знает, для чего мне посланы эти испытания. Правда… – он замялся, – я не слишком хорошо знаю, как ведут себя влюбленные в таверне.

– Я вам помогу, отче. Тут нет ничего сложного. Влюбленные стараются всегда быть ближе, чтобы хоть случайно, но лишний раз дотронуться друг до друга. Они обнимаются, смеются, все время что-то шепчут один другому на ухо.

Инквизитор слушал, потом прикрыл глаза и испуганно зашептал молитву.

– Мы пришли, отче. Не отстраняйтесь так, это выглядит странно. – С этими словами, девушка придвинулась ближе, крепче обхватив руку инквизитора.

Они вошли внутрь. Народу было не то чтобы очень много, но для столь раннего часа, все же немало. Видимо, таверна пользовалась большой популярностью и постояльцев хватало в любое время года. Но, свободные столы были, и они заняли самый удаленный, расположенный в углу, где мало света. Такое поведение было абсолютно нормальным для влюбленной пары, и никто не обратил на них никакого внимания. Кроме, конечно, хозяина. Тот выкатился к ним, круглый, румяный, с улыбкой на лукавом лице и затараторил:

– Здравствуйте, очень рады видеть вас, такую красивую пару. Желаете кушать? Комнату?

Щеки Эдэль тут же вспыхнули румянцем, а в глазах зажглось негодование. Валон же, пребывая в своих мыслях, не принял во внимание, что подобное предложение оскорбляет его спутницу, рассеянно ответил.

– Завтрак и комнату, спасибо.

– Сию минуту, господин. – Плутовато улыбаясь, поклонился хозяин. – Сейчас же все будет исполнено.

– Отче! – Жарким шепотом в самое ухо принялась изливать свое возмущение инквизитору Эдэль. – Комнату! Что они обо мне подумают теперь! Как же это?

– Прости, я не подумал сразу. – Принялся смущенно оправдываться отец Валон. – Я все исправлю. Скажу, что приехал издалека и комната мне нужна лишь для ночлега. А тебе подниматься не нужно.

– Ох, оставьте это. – Немного остыла девушка. – Сказанного уже не воплотишь. Пусть думают, что хотят. После завтрака поднимемся вместе. Все же нам нужно изображать влюбленных. Не сидите сиднем, обнимите же меня.

Инквизитор неловко приобнял девушку за плечи, а она так страстно прильнула к нему, что по всему его телу пробежала постыдная дрожь. Для пущего правдоподобия Эдэль припала к его уху и принялась что-то шептать. Слов он разобрать уже не мог. Горячие губы обжигали его плоть, а жаркие слова – душу. Он даже не заметил, как к их столу вновь подошел хозяин и поставил пред ними тарелки с ароматно дымящейся сладкой кашей, краюху свежеиспеченного хлеба, источающего дурманящий голову аромат, кувшин с молоком и две глиняные кружки. Видя, что его не замечают, хозяин деликатно покашлял, и лишь когда посетители смущенно оторвались друг от друга, с поклоном произнес: