Страшный суд начался (Второе пришествие богов…) - Дэникен Эрих фон. Страница 52

— Боги сотворили людей по образу своему и подобию.

— Персонажи, пережившие Потоп, — будь то Ной, Утнапишти или кто угодно, — были полулюдьми- полубогами, плодами от связи людей и «стражей неба». (См. анализ роли Ламеха в первой части этой книги.)

Следовательно, наш собственный генетический материал уже содержит некие внеземные фрагменты и вкрапления. И это прекрасно известно серым карликам с глазами киви. Все, что им необходимо сделать, чтобы пробудить к жизни дремлющий «мусор», переполняющий мозг, — это найти генетический «штепсель», совместимый с соответствующей «розеткой». Все предпосылки для этого давно заложены в нас самих. Существо по имени Человек никогда не было чисто земным созданием. Мы на протяжении многих тысячелетий развивались, пронесли через множество поколений религиозное, политическое и научное упорство, изо всех сил подавляя в себе черты наследия инопланетян и ставя себя в центр мироздания. И вот приближается Страшный суд, и вот-вот грянет удар гонга нового сознания.

У меня не вызывают удивления признания многих жертв похищений, которые, не прочтя ни одной моей книжки, уверяют, что инопланетяне побывали на Земле еще в незапамятные времена, чтобы придать новый импульс эволюции рода человеческого. То, что это действительно был визит инопланетян, прилетавших к нам из глубин Вселенной, более двадцати лет назад установил астроном Джеймс Р. Уэрц. Его расчеты показывают, что инопланетяне без всяких проблем могли наведываться в нашу Солнечную систему с интервалами от 7,5 до 105 лет. Получается, что за прошедшие 500 миллионов лет они могли побывать на нашей планете примерно 640 раз. А десятью годами позже доктор Мартин Фогг из Лондонского университета высказал утверждение, что вся наша Галактика была заселена разумными существами в те времена, когда нашей Земли еще не существовало. «Подлинно новое и заслуживающее внимания можно узнать по тому, что оно вызывает резкие возражения» (Конрад Лоренц, 1903–1989).

Крупные международные конференции обществ по изучению следов внеземных цивилизаций из года в год проходят тихо и незаметно, оставаясь вне поля зрения масс-медиа. На последней такой встрече, организованной Калифорнийским университетом и проводившейся при спонсорской поддержке НАСА, было зачитано более семидесяти научных докладов. В них затрагивались такие темы, как:

— «Инопланетяне и галактическая библиотека: Внеземные цивилизации и развитие научных знаний» (Эндрю Франкной, астроном, Футхилл-колледж).

— «Поиски жизни на Марсе. Аналитический обзор» (Майкл Клейн, Лаборатория реактивного движения, и Джек Фармер, Исследовательский центр НАСА Эймс).

— «Поиск следов палеоконтактов начинается дома. Могли ли разумные существа измерить и обследовать параметры этой планеты?» (Лори Марино, Нью-Йоркский университет).

— «Поиски технических объектов внеземного происхождения в нашей Солнечной системе» (Михаил Папагианнис, Бостонский университет).

Большинство выступавших говорили о технических возможностях обнаружения следов жизни с помощью новейших детекторов и о том, на какой конкретно радиочастоте вероятнее всего найти инопланетян. Но раздавались и критические голоса, утверждавшие, что научные исследования следов внеземных цивилизаций необходимо оградить от вмешательства всякого рода дилетантов. Только так можно вызвать у широкой публики доверие к поискам внеземных цивилизаций.

С позволения сказать, это старый элитарный предрассудок — полагать, что Только-мы-наделены-способностью-мыслить, и Только-мы-в-ответе-за-все-происходящее, — предрассудок, загоняющий нас в шоры узколобой ограниченности, будь то религиозные убеждения, политические взгляды или научные заблуждения. Представители этого узкого круга избранных на всем протяжении человеческой истории пытаются подчинить себе своих собратьев, всячески скрывая от последних знания, все равно — ложные или истинные. Религии применяют подобную практику и поныне, а политические группировки скрывают свои дурацкие тайны до тех пор, пока они станут никому не нужными. Мышление в русле догм типа «Только-мы-наделены-способностью-мыслить», и «Только- мы-в-ответе-за-все-происходящее» суть не что иное, как односторонняя цензура, цель которой — не допустить к знаниям непосвященных и оградить свои собственные привилегии. Но, простите, как же тогда распространяются новые мысли и идеи? Через посредство кого они проникают в сознание широкой общественности? Разве тот, кто впервые заявляет о них, не рискует головой и не натыкается на сомкнутый строй штыков гвардии, охраняющей избранных? Так от кого же часто исходят самые крамольные идеи?

И наконец: кто, собственно, финансирует научные исследования в столь непохожих областях, как археология и астрономия?

Пренебрежительность не может встать на пути познания, но может серьезно затруднить его. Именно пренебрежительность и высокомерие оказывают на общественное мнение сильнейший нажим, способный в корне подавить любую свежую мысль. Между тем именно благодаря публичности все новое и свежее вводится в широкий обиход. Публичность и открытость — это полнейшие антиподы тайных интриг и, следовательно, всякой цензуры. «Тот, кто настаивает на своих привилегиях, уже потерял их» (Макс Рихнер, 1897–1965). При этом я, разумеется, придерживаюсь мнения, что специалисты должны работать спокойно и свободно, не испытывая нажима со стороны общественности, а свои дискуссии должны проводить без оглядки на вмешательство псевдознатоков и откровенных дилетантов. В то же время они не вправе скрывать результаты своих исследований и держать в тайне вершинные достижения научной мысли. «Даже военные суды не хранят в тайне ни один свой приговор» (Иоганн Нестрой, 1801–1862).

А теперь давайте представим, что было бы, если бы человечество состояло из телепатов — типа тех самых карликов-инопланетян. В таком обществе телепатов попросту не могло бы существовать никаких тайн и никакого элитарного знания. Понятно, что это, мягко говоря, не повредило общественному строю инопланетян.

Хотя на последней Международной конференции по изучению внеземных цивилизаций было прочитано в общей сложности семьдесят три научных доклада, ни один из них не был посвящен НЛО, похищениям или анализу ГИПОТЕЗЫ ПАЛЕОКОНТАКТА. Эти темы считаются чем-то несерьезным, недостойным внимания «настоящих» ученых, как будто не существует серьезных научных публикаций в области уфологии, написанных вполне солидными и авторитетными учеными (в качестве примера достаточно назвать книгу «Состояние исследований НЛО», автор которой — физик Иллобранд фон Людвигер). Да и разве профессор Гарвардского университета Мак уже лишен права называться ученым?

Почему же люди, посвятившие себя поиску следов внеземной жизни, сознательно отказываются от самых актуальных тем? Как может такая уважаемая область научных исследований, как поиск внеземных цивилизаций, взять и добровольно отказаться от тех или иных направлений? Разве наука не ставит перед собой задачу собрать всеобъемлющую информацию? Такая научная дисциплина, как поиски внеземных цивилизаций, не может обойтись без изучения НЛО и следов ПАЛЕОКОНТАКТА. Сведения и результаты, распространяемые в публикациях и средствах массовой информации, являются далеко не полными, носят половинчатый, если не сказать — дилетантский характер. Именно дилетант — укор и вызов науке, он попросту не способен рассмотреть все актуальные аспекты темы. Его взгляд всегда односторонен и ограничен и в отличие от специалиста не может видеть всю картину в целом. Я могу упрекнуть своих коллег по изучению следов внеземных цивилизаций: вы не вполне в курсе дела. Вы впали в самоизоляцию и повторили прежние ошибки, образовав элитарную группу избранных.

Мне ясно, почему на международных конференциях по изучению следов внеземных цивилизаций не принято говорить о НЛО и палеоконтактах. В этой области я, можно сказать, имею личный опыт. Когда в 1969 г. моя первая книга стала настоящей сенсацией на американском книжном рынке, вокруг нее тотчас оживились компетентные и не очень компетентные критики. В принципе это хорошо: критика — это не только элемент демократии, но и двигатель науки. Но помимо критических обзоров появились и форменные погромные статьи, и даже целые книги, направленные против моей работы. Исходили они по большей части из религиозно-клерикальных кругов или от представителей консервативного направления в таких дисциплинах, как археология и антропология. Ко всему этому была примешана изрядная порция лжи, состряпанной на кухне дезинформации и распространенной через средства массовой информации. Негативное мнение о моих книгах стало распространяться все шире и шире, ибо журналисты склонны повторять и тиражировать отзывы своих коллег. Короче, старая песня. Пинг-понг, да и только. И очень скоро в научных кругах появилось нечто вроде табу, запрещавшего говорить хоть что-то позитивное о моих книгах… Но самое любопытное, что мои идеи и мысли начали мелькать на страницах всех мыслимых изданий — естественно, без ссылки на их автора. Наука стала заурядной продажной девицей, ибо давно утратила невинность. А для выправления ситуации ученым недоставало элементарного гражданского мужества.