Экспедиция идет к цели (Приключенческая повесть) - Колесникова Мария Васильевна. Страница 5

А он наблюдал за ней и удивлялся: почему эту девчонку (по-другому он не мог ее назвать) поставили во главе такого ответственного дела? Заместитель начальника отряда… Неужели не нашлось специалиста покрупнее? Ведь речь идет о развитии водного хозяйства самой засушливой области республики. И за все будет отвечать она, эта пичуга?..

А она жаловалась на всякие неурядицы: и на то, что рабочих не хватает, и на то, что бурмастер Зыков — человек строптивый, а какой он мастер, пока трудно судить, оборудование опробовать не успели, и что времени на сборы почти не дали, а в Гоби нужно будет сразу же развернуть шесть точек.

Она, как показалось Пушкареву, словно бы выговаривала себе право на будущие неудачи. Так делают обычно люди, в себе неуверенные. В словах Басмановой сквозила холодная проза, к великой пустыне Гоби она относилась как-то уж слишком по-обыденному.

— Дура я, что согласилась ехать! — под конец сказала она. — Меня-то и всерьез никто не хочет принимать: я — свое, а мне — свое. Скоро начну ругаться. Одно мужичье! Скорее бы приезжал инженер Судаков, начальник отряда. Вы поедете с нами?

Он не успел ответить. В дверцу юрты постучались, Валя бойко крикнула:

— Болно! Можно…

Вошли Тимяков и Сандаг. Они ничуть не удивились, увидев здесь Пушкарева. Потирая руки, хозяйски уселись за стол, налили в пиалы чай и некоторое время молча пили его.

— Ну и весна! — сказал наконец Тимяков. — Говорят, в степи гололедица, много скота погибло.

— Да, это так, — согласился Сандаг, — и нам придется в Гоби не сладко.

Сандаг, председатель Ученого комитета, по сути, был довольно-таки молодым человеком — лет на пять старше Пушкарева. Но всякого рода заботы уже отложили отпечаток на его лице: Сандаг успел испытать силу и власть ответственности. Он формировал состав экспедиции, он не имел права перепоручить даже самое маленькое дело кому бы то ни было, так как им всем предстояло жить и работать в особых условиях, когда позабытая, скажем, впопыхах запасная часть к автомашине может обернуться катастрофой. Он договаривался с гидрогеологами, экзаменовал агрономов, подыскивал врача-микробиолога, подсобных рабочих.

Создать город в Южной Гоби!.. Даже страшно подумать! Ведь несмотря на решение правительства, Сандагу пришлось преодолеть невероятное и непонятное сопротивление археолога профессора Бадраха и его сторонников. Они писали бумаги во все инстанции, пытались доказать, что строить город в «краю миражей» — Южной Гоби — дело бессмысленное, ненужное аратам, так как гобийцы привыкли кочевать и никто в этом городе жить не будет. Зачем понапрасну тратить огромные государственные средства? Оборонное значение? Но никто не собирается нападать на Монголию с юга. Да и ни одна армия не пройдет через безводную, безлюдную пустыню. Можно построить в Гоби факторию, но зачем город? Японцы стягивают войска к восточным границам Монголии? Ну, а при чем здесь южная граница? И при чем здесь этот город, которого не существует и который вряд ли появится когда-либо? Госхоз в Гоби? Это уж фантазия! Земледелие в Гоби невозможно, да и не нужно. Столетиями араты обходились без него. Природные богатства? Но природные богатства могут полежать еще столько же, сколько лежали. Добывать их в безводной местности, где нет дорог, нет населения, нерентабельно. Монголия — страна скотоводства, пастушества и должна оставаться такой всегда, так как монголы, мол, привержены вековому укладу жизни и промышленность им не нужна.

Все это знал Пушкарев. Успел узнать за восемь месяцев и то, что все новое в Монголии встречается бешеным сопротивлением оставшихся феодалов, настоятелей монастырей, бывших князей и зажиточных хозяйчиков. Народная интеллигенция только еще нарождалась, а среди старой интеллигенции было много выходцев из свергнутых революцией сословий.

На заседаниях Ученого комитета Пушкарев часто видел профессора Бадраха. Говорили, будто этот похожий с виду больше на индийца, чем на монгола, человек окончил Кембриджский университет. Недавно вышла его толстая книга «Монголия как историческое кладбище», в которой он доказывает, что величие Монголии в ее далеком прошлом, а не в будущем.

Его-то Сандаг и считал своим главным противником.

…Сандаг отодвинул пиалу в сторону и сказал, обращаясь к Басмановой:

— Судаков не приедет. Получили телеграмму из Москвы: тяжело заболел. Пока подыщут да оформят другого…

— Как же так? А кто будет…

— Вы будете!

— Начальником отряда?..

— Вот именно.

Она отшатнулась от него:

— Но я боюсь…

И в ее глазах в самом деле был страх.

— Да уж не без того, — подал голос Тимяков. — А как быть?

— Возьмите меня в экспедицию! — непроизвольно вырвалось у Пушкарева. — Я знаком с гидрогеологией.

— Вы напрашиваетесь на должность начальника отряда? — с удивлением спросил Тимяков.

Александр смутился.

— Я буду помогать Басмановой и искать алмазы…

Ученые переглянулись.

— Где вы будете искать алмазы? — спросил Сандаг. — О каких алмазах речь?.. Я вас слушаю.

У Пушкарева от волнения перехватило дух.

— Скажите, находили в Монголии когда-нибудь алмазы? — спросил он, уже зная, что Сандаг даст отрицательный ответ.

Сандаг покачал головой:

— Считается, что в Монголии нет алмазов.

— Среди образцов из Гурбан-Сайхана, куда вы отправляетесь с экспедицией, я обнаружил пиропы, спутники алмаза.

Возле глаз монгола проступили веселые морщинки. Смуглое тонкое лицо стало совсем молодым.

— Пиропы находили и раньше. Правда, в других местах. Но могу заверить вас, товарищ Пушкарев, что кимберлитовых трубок, с которыми связано, как вам известно, коренное месторождение алмазов, в Монголии нет. А нет кимберлитов — нет алмазов. Во всяком случае, я хорошо знаю горы Гурбан-Сайхан: кимберлитов там не находили.

Пушкарев, уверенный в своей победе, лукаво усмехнулся:

— Вы делаете поспешный вывод, а в науке так не принято. Во всяком случае, у нас в геологии. А что такое, собственно, кимберлиты? Они ведь содержат чрезвычайно различные по условиям кристаллизации минералы. Тут возникает вопрос: единственные ли породы эти самые кимберлиты, в которых заключены коренные месторождения алмазов? Я усиленно занимался этим вопросом, так как интересовался уральскими и украинскими алмазами, и пришел к выводу: алмазы можно найти и в других породах, состоящих, например, из граната и пироксена. Ведь находят же алмазы в метеоритах! Во всяком случае, первый российский алмаз был найден в каменном метеорите…

Сандаг заинтересовался. Он смотрел куда-то в сторону, словно бы и не слушал. Но он слушал: просто слова геолога произвели на него большое впечатление. Ведь всегда бывает так, когда освобождаешься от укоренившихся представлений. Значит, алмазы не обязательно связаны с кимберлитовой трубкой! Черт возьми, такое он слышит впервые. Значит, нужно искать, искать… Алмазы в Гурбан-Сайхане! Это было бы удивительно…

— А что вы думаете об этом, Андрей Дмитриевич? — обратился он к географу.

— Смелая гипотеза…

— Это не гипотеза. Среди пиропов я обнаружил алмаз! — перебил Тимякова Пушкарев.

— Где он, покажите!

— Алмазы в карманах не носят. Алмаз лежит спрятанный в геологическом кабинете. Я только что держал его в руках.

— А вы уверены, что нашли именно алмаз? — спросил Сандаг. — Не приняли ли вы за него, скажем, халцедон?

— Я все проверил. Сомнений быть не может.

— Пусть будет так, — согласился Тимяков. — Я остаюсь еще на некоторое время здесь, а товарищ Сандаг едет в учком. Вот и покажите ему ваш алмаз.

Не простившись с Басмановой, Александр выскочил из юрты. Они с Сандагом уселись в легковую машину и поехали в Ученый комитет.

Дрожащими руками открыл Пушкарев геологический кабинет, разгреб образцы на верхней полке, вытащил кожаный мешочек. Все на месте. Торопливо развязал мешочек, высыпал камешки на лист бумаги. И застыл от изумления: среди красных пиропов алмаза не было… Да и сами они словно бы потускнели, стали темнее, как свернувшаяся кровь.