Соседи по квартире (ЛП) - Лорен Кристина. Страница 53

Мне хочется наблюдать за его действиями, поэтому я отбрасываю одеяло. Подняв голову, Келвин улыбается, не переставая меня целовать. Он дразнит и ласкает, не таясь — как будто это его выступление. И только для меня.

— Я знаю, о чем ты думаешь, — шепчу я.

— О чем? — после неспешного посасывающего поцелуя интересуется он.

— Мой ответ «Да, я фантазировала, что ты это делаешь, еще до того как мы познакомились».

Когда Келвин слегка отодвигается, в его глазах горит огонь.

— Фантазировала, что я целую тебя вот здесь?

Я киваю, и требовательная ноющая боль между ног нарастает лишь от того, что он сейчас на меня смотрит.

— А когда фантазировала, ты к себе прикасалась?

— Иногда.

Проведя по моей влажной коже пальцем вверх и вниз, Келвин погружает его внутрь.

— Ты становишься мокрой, всего лишь рассказывая мне об этом.

— Извиняться, что рисую тебя в воображении, я не стану, — сжав в кулаке пряди его волос, говорю я.

— Очень на это рассчитываю, — отвечает Келвин, наблюдая за своими действиями. — И не хочу, чтобы ты перестала.

— А о чем фантазируешь ты?

Закрыв глаза, он наклоняется ко мне и снова проводит языком, будто размышляя. Подняв голову, отвечает:

— О многом.

Я влажной кожей чувствую его горячее дыхание.

Тяну Келвина за руку, чтобы он поднялся повыше и коснулся губ жадным поцелуем.

Взяв его ладонь в свою руку, кладу ее себе на грудь.

— Расскажи.

Сжав грудь, Келвин наклоняется и с силой втягивает сосок в рот.

— Я представляю, как говорю тебе что-нибудь грубое и непристойное, когда мы вместе сидим на диване. А еще — что ты оседлаешь мое лицо, чтобы у тебя был полный доступ к моему языку.

Ого. Меня бросает в жар, и я выгибаюсь всем телом.

— Еще я фантазирую, как беру тебя у окна, а папарацци все видят. Такой кайф — представлять эти фото в Твиттере.

Потянувшись вниз, я обхватываю его ладонью, и, громко застонав, Келвин с поцелуем возвращается к моим губам.

— Я думаю о том, как ты выглядишь, когда берешь меня в рот. Как быстро я кончаю, когда ты это делаешь, — опустив руку между нашими телами, он скользит внутрь двумя пальцами и начинает говорить быстрее: — Еще я фантазирую о том, как мы с тобой куда-нибудь пойдем, а ты опустишься передо мной на колени, но никто об этом не узнает.

— Куда-нибудь — это, например, в театр?

— Куда угодно, — обдавая горячим дыханием мою щеку и двигаясь в моей ладони, отвечает Келвин. Он находится так близко от места, где я хочу его почувствовать, поэтому направляю его себе между ног, оттолкнув его руку. От погружения настолько глубоко я вскрикиваю, после чего Келвин тут же сцеловывает этот звук.

Ничего подобного мы раньше не делали… Нам надо надеть презерватив.

— Об этом я тоже думал, — шепчет Келвин. — Да, чтобы именно так. Боже, как приятно…

И это действительно невероятно приятно, поэтому никто из нас не останавливается. За последние две недели Келвин понял, как именно мне нравится, так что найти нужный угол и ритм легко и просто; войдя глубоко и практически не подаваясь назад, он двигается, в то время как мои руки путешествуют по его шее, спине и бедрам — куда только я могу дотянуться.

Должно быть, Келвин понял, что прощен, потому что ничего не говорит; даже не вглядывается мне в лицо, чтобы понять, в порядке ли я. Мне кажется, именно это я в нем обожаю больше всего. Что он доверяет мне и моим желаниям. Что я обязательно сказала бы ему, захоти вдруг чего-то другого. И что он не дал бы повиснуть недосказанности между нами.

Но даже в этот идеальный момент я чувствую неуверенность. Потому что если мы сейчас налаживаем отношения, то ради чего? Я уже дала ему понять, что нам нет нужды быть любовниками, чтобы Келвин здесь жил. И уж тем более нет нужды быть влюбленными. Но поцелуи Келвина похожи на прикосновения влюбленного, а его стоны — как у мужчины, охваченного очень сильными чувствами. Когда он переворачивается на спину, чтобы я оказалась сверху, в его взгляде светится что-то похожее на любовь.

Но разве я могу знать точно?

— Почему ты остановилась? — обхватив ладонями мои бедра, спрашивает Келвин. — Все в порядке?

От напряжения его грудь поблескивает от пота, и когда я кладу на нее руку, чувствую, как сильно бьется его сердце. Внимательно оглядев его лицо, я не замечаю ничего подозрительного — лишь беспокойный взгляд.

— Все хорошо.

Просить желаемое у меня всегда выходит довольно плохо.

— Я сделал тебе больно? — шепчет он.

— Нет, — покачав головой, отвечаю я.

Келвин садится под мной и, обняв меня за талию, смотрит в лицо.

— О чем ты думаешь? Что мне сказать, чтобы это уладить?

— Я задумалась, что мы делаем?

Он многозначительно улыбается.

— Ну, я думал, мы занимаемся любовью.

— Вот, значит, что это такое? — я никогда не испытывала подобных чувств, поэтому понятия не имею, каким словом их назвать. Но совершенно точно не смогу продолжать в том же духе и не влюбиться при этом в него.

Келвин целует меня в подбородок.

— А тебе это представляется как-то иначе?

— Наверное, мне это именно так и представляется, но толком я еще не понимаю, — прижавшись своим ртом к его, я углубляю поцелуй, после чего немного отодвигаюсь. — Просто мне кажется, мы должны убедиться, одинаково ли смотрим на вещи, особенно после… — он перебивает меня поцелуем, — того разговора с Лулу и…

Еще один поцелуй.

— И с учетом того факта, что мы уже женаты? — скользнув рукой вверх по моей спине к волосам, спрашивает Келвин.

— Да. Именно. Мы обсудили быт, прошлое друг друга и даже фантазии, но умолчали о чувствах.

— Ты вчера отсутствовала целый день. А когда я проснулся утром, тебя по-прежнему не было дома, — наклонившись, Келвин осыпает посасывающими поцелуями мою шею. — Я в жизни никогда так не паниковал. Решил, между нами все кончено.

— По первоначальному плану у нас есть год, — шепчу я.

— К черту первоначальный план.

— Эти отношения несколько сложнее, нежели просто встречи с подружкой. Мы принесли друг другу клятвы.

— Я в курсе, — широко улыбается Келвин.

— Не усложняет ли этот факт новый план?

— Откуда мне знать? — засмеявшись, он легонько кусает меня за плечо. — Ничего подобного со мной еще не случалось. Я начинаю влюбляться в девушку, на которой уже женат.

глава двадцать четвертая

Келвин протягивает мне жужжащий телефон.

— Опять Лулу.

Положив телефон на стол экраном вниз, я поворачиваюсь к ноутбуку. Впервые за несколько лет я проснулась с роящимися в голове идеями, поэтому настроена успеть их записать, прежде чем они улетучатся.

Келвин ложится позади меня на диван.

— Ты не будешь ей перезванивать?

— Не сейчас.

Я чувствую, как он приподнимается и читает написанное.

— А что ты пишешь?

— Если честно, сама еще не знаю, — мне хочется закрыть ноутбук и не показывать, потому что текст сырой и нестройный. Но я притворяюсь, будто мои пальцы приклеены к клавиатуре. Сотни раз я слушала, как Келвин разучивал новые мелодии, спотыкался и фальшивил, но никогда этого не стеснялся. А мне тогда зачем?

— Это для книги? — интересуется он. Келвин знает, как долго меня не посещало вдохновение и что оно для меня сейчас значит.

— Нет. А может, и да. Не знаю, — я перечитываю строчки, написанные с большой осторожностью, чтобы не погасить искру вдохновения. Не могу выбросить из головы воспоминание, как бродила вчера по городу в поисках хоть кого-нибудь с таким же талантом, как у Келвина. И как они выступали вместе с Рамоном. — Просто у меня в голове появились эти мысли — как мы познакомились, на что похожи твои дни сегодня и каково было слушать твою игру тогда и сейчас.

Проведя рукой мне по плечу, он останавливается на груди — прямо над сердцем.