Дыхание дьявола - Тимайер Томас. Страница 13

Больше всего Оскар любил вечера. Когда садилось солнце, и на небе появлялись первые звезды, все собирались за столом и ужинали, пока мир за бортом тонул в сумерках.

- Знаете ли вы, что я обычно не ем ничего, кроме галет и зеленого чая? - профессор в очередной раз потянулся к медному котлу, в котором Элиза приготовила свой знаменитый густой суп с острыми колбасками.- У меня очень чувствительный желудок. Единственное исключение - тайская и южно-азиатская кухня. Кажется, острота благотворно влияет на мое пищеварение. Видимо, в специях содержатся вещества, стимулирующие выделение желудочного сока и убивающие микробы и бактерии. Но вряд ли в Германии можно найти такие пряности. Впрочем, ваша кухня - исключение. Как вам удается придавать блюдам такой вкус?

- Все дело в приправах,- улыбнулась Элиза.- У меня всегда есть запас пряностей с моей родины. Достать их не так-то просто, но «Гамбургская контора пряностей» привозит их специально для меня.

- Вы непременно должны дать мне их адрес, когда мы вернемся в Берлин,- сказал Лилиенкрон.- И поделиться своими рецептами. Велю своей экономке записать их в книгу, чтобы не потерялись. Такие сокровища нужно бережно хранить.

Гумбольдт хмуро прислушивался к беседе. Пора было признать, что ему не нравилось, что Лилиенкрон с Элизой так быстро нашли общий язык. Его самого вопрос еды никогда особо не занимал. Конечно, креольская кухня была ему по вкусу, но он был не очень щедрым на похвалу. То, что ему понравилось блюдо, можно было понять только по тому, что он съедал все до последней крошки.

Оскар заметил, что отец пьет много пива. Кувшин снова опустел.

- Наполни его, мой мальчик,- попросил Гумбольдт, слегка запинаясь.- И, кажется, неплохо бы принести еще и хлеба.

- Хорошо,- Оскар взял кувшин и лампу и направился в трюм.

На сердце было неспокойно. Никогда еще он не видел отца таким.

Пивные бочки выстроились в ряд за полками. Корабль немного качало, и деревянные бока постукивали друг о друга. Оскар поставил лампу и поднес кувшин к одной из бочек. Юноша отвинтил кран и подождал, пока сосуд не наполнился. Снова завинтил кран. Такое ощущение, что отец пытается утопить свою злость в хмельном напитке. Нужно не спускать глаз с этого Лилиенкрона. Так, теперь хлеб, и можно возвращаться.

Но на полпути к полке с хлебом Оскар остановился. Он едва не наступил на связку копченых колбасок, лежавшую под ногами. Наверное, сорвалась с крючка из-за качки. Он наклонился и поднял их. По привычке пересчитал. Девятнадцать. Но должна быть двадцать одна! Список лежал совсем рядом. Одного взгляда было достаточно, чтобы убедиться, ошибки быть не может. Двух колбасок не хватало.

Странно.

Юноша повесил колбаски на место и пошел к хлебу. Булки хлеба плотно лежали в деревянных ящиках. Там они были защищены от пересыхания и плесени. Оскар протянул руку, чтобы вытащить одну буханку, но снова застыл. На полу было полно крошек. Одна буханка была разломана пополам.

Оскар прикоснулся к мякишу. Еще свежий.

Он поставил лампу в угол и вгляделся в темные углы. Может быть, завелись крысы? В свое время мальчик натерпелся от этих животных, но здесь, похоже, их не было. Кто-то сюда заглянул. Кто-то решил стащить колбасы и хлеба. Лилиенкрон. Он единственный, кто мог бы это сделать без всякого зазрения совести. На душе стало скверно. Оскар направился к выходу.

- Вот ты где, мой мальчик! - крикнул Гумбольдт, увидев его.- Уж не заблудился ли ты? - и громко рассмеялся.

- Нет,- ответил Оскар.- Но возникла небольшая проблема. Боюсь, кто-то забрался в наши запасы еды.

- Что ты такое говоришь? - нахмурился Гумбольдт.

- Я обнаружил пропажу колбас, полбуханки хлеба. Повсюду крошки. Сначала я решил, что это крысы. Но это исключено. Должно быть, это кто-то из нас.

- Что?

- Кто?

- Почему?

Все глаза устремились на Лилиенкрона.

- Что вы так на меня смотрите? - занервничал ученый.- Неужели вы считаете, что я мог тайком пробраться в кладовую и украсть продукты? Очень жаль. Если мне что-то понадобится, то я попрошу. Мне и в голову не придет ничего подобного.

- Тогда все же крысы,- решил исследователь.

Оскар покачал головой:

- Уж в этом-то я разбираюсь. Когда я жил на чердаке в Берлине, я им дюжинами шеи сворачивал. Эти твари умные, но они не могут разломить буханку хлеба надвое. Кроме того, находись они рядом, был бы слышен запах.

Гумбольдт нахмурился еще больше.

- А воду ты проверил?

Оскар хлопнул ладонью по столу.

- Ну конечно,- пробормотал он.- Я кое-что заметил. Позавчера мне показалось, что воды стало меньше. Но мне не хотелось поднимать тревогу, а потом я просто забыл. Пойдемте, сами увидите.

Все встали и пошли за ним. В тусклом свете лампы на деревянных стенах вздрагивали причудливые тени.

Оскар опустил линейку в открытую бочку и проверил уровень жидкости. Не хватало совсем немного. Литра четыре или пять. Но этого было достаточно, чтобы убедиться, что виноваты не крысы. Ни один грызун не может быть настолько умным, чтобы таскать воду из бочки.

Шарлотта растерянно оглянулась.

- И что теперь?

В этот миг раздался грохот, вслед за которым полетели проклятия. Потом снова все стихло.

- Клянусь Юпитером,- воскликнул Гумбольдт.- Кажется, у нас на борту заяц!

11

Лица путешественников освещал желтоватый свет лампы. Гумбольдт приложил палец к губам и указал на тросовое отделение.

- Возьмите канат и мешок и следуйте за мной,- прошептал он.- Кто бы это ни был, он, вероятно, услышал нас и спрятался.

Исследователь открыл дверь, заглянул в тросовое отделение и высоко поднял лампу.

Шарлотта поморщила носик. Оттуда пахло лаком и машинным маслом. Все помещение было битком набито разноцветными ящиками, канатами, досками, инструментами и всякого рода запасными частями. В середине громоздился матерчатый тюк для починки оболочки аэростата. При желании спрятаться тут легко.

Гумбольдт крикнул в темноту:

- Эй, кто там? Лучше выходи сейчас! Тебе все равно не выбраться.

Ответа нет. Только слышно, как поскрипывает корпус да работает мотор.

- Наверное, мы ошиблись,- прошептал Оскар, но Гумбольдт покачал головой и указал вниз.

На деревянном полу можно было разглядеть хлебные крошки. След вел в дальний левый угол. Жестами исследователь велел Оскару и Шарлотте обходить матерчатый тюк справа. Сам он с Элизой зашел слева. Лилиенкрон подхватил Вилму на руки и замер у двери. На случай, если незваный пассажир попытается сбежать.

Оскар сжимал в руке джутовый мешок. Шарлотта с лампой шла за ним. Она так закрывала лампу, что на пол падал только один лучик света. По другую сторону тюка они заметили Гумбольдта с Элизой. Оба медленно и осторожно продвигались вперед. Вдруг Шарлотта вспомнила, о чем несколько дней назад говорила Элиза. Она тогда почувствовала чье-то присутствие. Она была права! Но кто же это и почему здесь прячется?

Они обошли тюк и подошли к задней стене тросового отделения. Повсюду стояли ящики и бочки. Превосходное укрытие для тайного пассажира! А что, если он вооружен?

Руки девушки дрожали от волнения. Внезапно за одним из ящиков она уловила движение. Прошмыгнула тень и снова затаилась.

- Там… там… - едва произнесла девушка.

И тут началось! Один из ящиков зашатался и с грохотом рухнул вниз. По полу разлетелись канаты. Не успела Шарлотта увернуться, как прямо на нее бросился чей-то темный силуэт. Оскар отреагировал молниеносно. Он поднял мешок и накинул его на голову незваного гостя. Шарлотта услышала сдавленные проклятия, не удержалась и упала на канаты. «Заяц» заехал кулаком в челюсть Оскару и бросился к двери. Тут подоспели Гумбольдт с Элизой. Исследователь хотел отрезать незнакомцу путь к выходу, но натолкнулся на Лилиенкрона, который неловко топтался посреди комнаты. Послышались стоны, и оба ученых упали на пол. К счастью, Лилиенкрон успел выпустить Вилму. Птица благополучно приземлилась и побежала назад к камбузу. К стонам добавилась ругань.