Никаких принцев! - Сакрытина Мария. Страница 61

А вот не надо, не надо меня злить!

Дамиан не успевает меня схватить, внизу раскрывается земляная нора, оттуда высовывается гоблин, обалдевше глядит на меня, визжит не то от ужаса, не то от изумления, подпрыгивает — меня ловить…

И я, перевернувшись в воздухе, исчезаю в портале.

Еще сильнее осунувшаяся Розалинда дрожащими пальцами перекладывает ледышки у окна, за которым вспыхивают молнии и на бешеной скорости проносятся какие-то совершенно дикие созвездия. Со свистом, а потом и ревом в залу влетает ветер, треплет волосы сестры, разносит всю ее мозаику по полу. Розалинда на коленях торопится ее собрать…

— Роз! — Нужно заставить ее плакать. Сейчас — а потом мы вместе придумаем, что делать. — Роз!

— Она не слышит тебя, фея, — говорит королева на троне. Прекрасная и величественная, как и прежде. Правда, теперь в ней ни следа прежней мягкости: с куклой ее сейчас точно не спутаешь. — Твоя сестра сейчас никого не слышит. Если, конечно, я не прикажу иное.

Я хватаюсь за ледяные прутья, обжигаюсь, но опереться о них получается. Оглядываюсь. У трона, тоже на возвышении, в обнимку с огромной серой собакой спит маленький Томми: малыш лежит у собаки под боком, а та, почуяв мой взгляд, открывает алые блестящие глаза… И я с трудом, но узнаю оборотня из Зачарованного леса.

Хм, у него же сердце вырезали… Нет?

Королева следит за моим взглядом и сжимает подлокотники трона, а ее губы искривляет злая усмешка.

— Посмотри, что ты наделала.

— Вы что… и сына… яблоком?..

Изабелла смотрит на меня, как на ненормальную, и брезгливо морщится.

— Что? Конечно, нет! Да как тебе в голову такое пришло! Мой сын будет жить, даже если весь мир вокруг обратится в прах… Но из-за тебя мне пришлось нарушить его режим сна, вытащить из удобной постели и перенести в Астрал. И кстати, не будь тебя, глупая девчонка, Томми стал бы единственным наследником, и мне не пришлось бы волноваться, что этот лис Ромион его убьет.

— Ромион никогда этого не сделает!

— Неужели?

Оборотень, положив голову на скрещенные лапы, следит за мной взглядом — что, впрочем, абсолютно не нужно, потому что подойти к его Томми я все равно не могу. Вокруг меня — колпаком прутья изо льда. Все, что у меня получается: сесть скрестив ноги у трона королевы. По другую сторону от Томми и, к сожалению, слишком далеко от Роз.

Ладно, ничего другого я и не ожидала. По крайней мере, Роз рядом и относительно в порядке. Теперь надо потянуть время, пока не объявятся Ульрик с Ромионом. И Дамиан наверняка сейчас открывает портал и рвется ко мне. Он же думает, что меня от всего нужно спасать.

— Ваше величество, — стараюсь, чтобы голос звучал спокойно и твердо, — давайте будем благоразумны. Вы отпустите меня и Розалинду, а я уговорю Ромиона не трогать ни вас, ни вашего сына. Обещаю, Ромион…

Но смех королевы перебивает мои слова.

— Девочка, ты действительно глупа или настолько наивна? Ты правда веришь, что твой жених тебя послушает?

— Он не мой жених!

Королева усмехается и откидывается на спинку трона, прикрывая глаза.

— Тебя вынудят выйти за него, даже если ты сама не захочешь. Меня некогда вынудили, хотя, поверь, становиться королевой у меня не было никакого желания. Мне просто хотелось иметь сына, и так, чтобы его отец бьи достаточно богат и мог нас содержать. «Но принц же не может родиться вне брака!» — передразнивает она. — И это сказал человек, уже обзаведшийся одним бастардом… — она сокрушенно качает головой. — Неважно, тебе это все равно не понять. Вот… я же чувствовала, что с тобой будут проблемы. Вы, иномиряне, другие и вечно все рушите… Я думала, мне удастся тебя контролировать. Я думала, ты сделаешь все, как я хочу, так или иначе. А ты все испортила. Как ты умудрилась влюбиться в этого лисенка, девочка? Зачем?

— А зачем вы его прокляли? — Я обнимаю колени и стараюсь смотреть на королеву, а не на ее спящего сына, такого маленького и беззащитного. И уж тем более не на изможденную Роз.

— Чего ты сейчас добиваешься? — королева открывает глаза и в упор смотрит на меня. — Что тебя снова спасут? Милая, красивая принцесса в беде — думаешь, за тобой кинутся все принцы, которых ты успела очаровать? И потом вы будете жить долго и счастливо?

Под ее взглядом я опускаю голову и смотрю теперь только на свои поцарапанные колени — их хорошо видно в дыры шаровар. Когда я умудрилась их так ободрать?

— Так вот, не будете. «Долго и счастливо» здесь не будет ни для кого, кроме меня и моего сына. Ты, конечно, разбудила принца. И он даже станет королем. И мне пришлось спешно придумывать другой план… Но править Ромиону все равно придется вместе со мной. И знаешь почему? Потому что у меня теперь есть ты. И он не сможет пальцем тронуть ни меня, ни моего сына, пока ты со мной.

— И что? Заставите меня тоже собирать слово «вечность»? Или стариться перед зеркалом?

— О нет, милая Виола. Эти заклинания слишком тяжело держать долго, а проклятий под рукой у меня больше нет. Но это и не нужно. Мне достаточно тебя в клетке. Никто не сможет ее разбить, кроме меня. И если ты сейчас думаешь об этом глупце Дамиане или о своем демоне, то лучше забудь о них. Демон придет за тобой, только если тебе будет угрожать смертельная опасность, а я сама этого никогда не допущу. Нет, ты будешь жить, Виола. В клетке. А Дамиан… Зря он бросился за тобой. Знаешь, мне его даже жаль…

Я поднимаю голову и снова встречаюсь с королевой взглядом.

— Что вы с ним сделали?!

Королева поводит рукой, и на полу передо мной появляется объемная картинка: пустыня и маленький, совсем крошка, Дамиан, медленно бредущий по потрескавшейся от жара земле.

— Астрал опасен, в нем есть много неприятных мест, — спокойно объясняет королева. — Я не знала, что Дамиан уже успел познакомиться с Хранительницей. Впрочем, стоило предполагать — еще одно мое упущение. Но сейчас ему это не поможет. Это пустыня Безмолвия, Виола, так ее называем мы и младшие духи. Она черна, и создал ее когда-то демонолог, не уступавший Дамиану по силе, но куда как превосходивший коварством. Он был последним Темным Властелином, и это место стало его могилой. Оно сосет магию, все черное и жуткое, что есть в человеке. И, когда он сливается с тьмой, превращается в тень, эта зачарованная пустыня отправляет его блуждать в Астрал — ничтожнее, чем самый низший дух. Посмотри на своего Дамиана хорошенько, девочка. Ты больше никогда его не увидишь.

Наверное, впервые с того мгновения, как королева усыпила Ромиона с Дамианом, мне становится страшно. Но и тогда все обернулось не так трагично… Мы же в сказке, в конце концов!

— Прекратите, — голос дрожит, я хватаюсь за ледяные прутья, они обжигают кожу, но сейчас это не важно. — Зачем, зачем вы это делаете?!

Королева снова поводит рукой в воздухе, и Дамиан исчезает.

— Знаешь, милая Виола… Мне кажется, ты решила, что попала в сказку. Быть может, для тебя, иномирянки, это и было поначалу сказкой. Словно бы понарошку, да? Ничего плохого не произойдет. Друзья не предадут. Сестру из когтей злобной королевы спасут. Да? Я наблюдала за тобой, как ты играешь в эту сказку, и думала: когда же ты поймешь? Сказки нет. Не было и не будет. Есть реальность — везде, и здесь тоже. Помнишь, как тебя поцеловал Дамиан? Ты мечтала, что он тебя расколдует. А потом обижалась, а этот глупец тебе подыгрывал, потому что такой же неисправимый романтик. Ах, настоящая любовь, ах, не сложилось… Вы оба почему-то решили, что если споете друг другу сладкую песню о любви, то любовь придет. За вами действительно было забавно наблюдать. И знаешь еще что — не мне одной. Я следила, как после проклятия Ромион вцепился в тебя, и уже тогда думала: молодец, если бы с кем-то у неге и вышло, то только с тобой. Наивной романтичной дурочкой. Он спел тебе такую же песню, что и его неудачник-брат, только еще лучше. И — о, ты влюбилась. Я не учла, насколько этот лисеныш может быть хорош и насколько ты наивна. Ты его сначала жалела, а потом полюбила по-настоящему. Для тебя это все еще была сказка. Так вот, все, Виола. На этом сказка закончилась.