Магистериум морум (ЛП) - Бэд Кристиан. Страница 50

— Я бы не советовал, — предупредил Фабиус мрачно и негромко.

И понимая, что демон не обязан принимать во внимание мнение человека, маг двинулся к дверям, намереваясь встать у него на пути. Губы его медленно и размеренно двигались, творя заклинание.

— Это почему ещё? — инкуб удивлённо воззрился на Фабиуса. — Ты что, пытаешься помешать мне, смертный? Мне? Ты… спятил от страха?

Фабиус тяжело вздохнул, повернулся к адским тварям лицом и потянул вниз вырез камзола.

Не справляясь с накладными пуговицами, он дёрнул, снёс пуговицы, разорвал долу (особую рубашку, что носят посвященные маги), и на его голой груди заиграл синеватыми огнями магистерский медальон.

Свет, вроде бы неяркий, заставил фурию прикрыть рукавом лицо. Она зашипела. Даже инкуб заморгал от неожиданности.

— Если ты убьёшь меня или я сам сочту нужным активировать камень, магическое сообщество тут же увидит всё, что происходит здесь. Каждый. Все маги Серединных земель разом. На это каждому магистру и дан такой камень. Если это снова война между миром людей и Ада — значит война, — тихо сказал магистр Фабиус.

Он был твёрд, потому что не видел даже мизерного шанса спастись, если игра его не удастся. Но он сплёл и произнёс сложнейшее заклинание, способное учинить из его гибели представление на весь человеческий мир. Это был его единственный козырь. Последний.

Его жизнь и так была слишком длинна. Сын его погиб. У него оставалось лишь доброе имя и люди, простые горожане, которых он, принимая магистерский камень, клялся когда-то защищать.

Маленькая птица защищает своё маленькое гнездо. Человек, чьё маленькое гнездо разрушено, защищает сам род человеческий, или он зря пришёл в этот мир.

Ещё пару часов назад разгорающийся в городе бунт казался Фабиусу затеей, не достойной его внимания. Бандиты — дело городской стражи, и не по чину члену магического совета гоняться за «барбрами», он и без того потратил много времени на городское отребье, чтобы разоблачить префекта.

Угрозы Барбра показались магистру смешными. Он легко навёл морок на бунтовщиков, осадивших дом метра Грэ. Планировал объявить о своём расследовании префекту и послать за стражей…

Но всё изменилось вдруг. В его мир снова явились жестокие и всесильные глубинные демоны. Что будет, если на заполненные бунтовщиками ночные улицы Ангистерна выйдут за жатвой инкуб и фурия? Неужто повторится то, что свершилось здесь двенадцать веков назад, и город захлебнётся кровью?

Так не бывать этому!

Фабиус смотрел, не моргая. Он видел то, что пока не существовало ещё в мире людей. Но струящееся перед зрачками ужасное будущее наполняло его силой, имени которой не знал никто, даже сам Сатана.

Инкуб окинул мага оценивающим взглядом.

— Ну так убирайся с дороги, — предложил он вполне миролюбиво. — И мне не нужно будет убивать тебя.

— Я уберусь, — кивнул Фабиус. И продолжил размеренно. — Но сначала ты наденешь рубашку, камзол и штаны, — он указал на тело старого мага. — И выйдешь к бунтовщикам, чтобы помочь мне утихомирить рьяных! Иначе же я вынужден буду обратиться к силе медальона, чтобы защитить людей. Я на службе здесь. Никто и ничто не помешает мне выступить против посланцев Ада.

— Ты же сыграешь в ящик, защитничек? — фыркнул демон.

— Это неважно, — пожал плечами Фабиус. — Важно, что об этом тут же узнают все маги Серединных земель.

— А что изменится, если я надену эти тряпки?

— На лестнице темно, только свечи бросают алые отблески. Никто и не узнает в тебе демона. Ты силён. Ты сможешь навести на толпу морок там, где не смогу я. Мы должны остановить бунт в городе, убив, может быть, самых опасных бандитов, но не более!

— То есть я буду на побегушках у смертного? Я? Демон? — инкуб вытаращился на магистра и захохотал.

Дом содрогнулся от удара, видимо в двери были бревном.

Демон перестал смеяться и прислушался к шуму:

— Боюсь, терпение дерева и железа дверей уже на исходе. Если я соглашусь — что я получу взамен?

— Ты пришёл сюда не за фурией. Ты пришёл за мной — меня и получишь, — усмехнулся магистр. — Иначе же получишь лишь мою душу. Что тебе толку в ней, на таком поле душ?

— С чего ты взял, что нужен мне живым? — поморщился демон.

— Я наблюдал за тобой, — Фабиус с трудом сдержал улыбку торжества. Маленького — но дающего силы рисковать дальше. — Я был так слаб и беспомощен, что имел возможность видеть то, что ты забыл от меня сокрыть. Ты спас меня от фурии и охраняешь даже от самого себя. Думаю, я нужен тебе и немало.

— Вот они, люди! Предупреждают нас, что коварство их безгранично! — в голосе демона была насмешка, но над магом ли?

— У нас рассказывают такое же про слуг тьмы, — невесело улыбнулся Фабиус.

— Не ври мне! Это ваши маги способны заговорить самого подковыристого чёрта!

— Зачем мне врать? — удивился маг. — Я слышал много историй про чертей, обманувших…

— Обманутых!

Раздался грохот и вопль, вылетевший в едином порыве из множества глоток.

— Похоже, дверям конец, — констатировал демон.

Фабиус погладил здоровой правой ладонью камень медальона и посмотрел в пылающие глаза инкуба:

— Решайся же! Действуем вместе! Сейчас! И до тех пор, пока мы не усмирим бунт!

— Ладно… хм… маг, — демон сощурился, смиряя пляшущее в зрачках пламя. — Я… попробую.

— Быстрее, — Фабиус прислушался к шуму на лестнице. — Я задержу их!

Он распахнул двери и посмотрел вниз.

Широкая крутая лестница спускалась от обеденной залы на втором этаже прямо к входной двери на первом. Сейчас обе входные створки щетинились проломленными досками, и чернь наплывала снизу, словно грязь, вздымаемая прибоем.

Ветер тоже ворвался в дом. В подстывшем к ночи воздухе запах горячей человеческой крови читался так явственно, словно бандиты перерезали полгорода, а не горстку слуг, отважившихся защищать ворота.

Магистр сжал здоровой рукой медальон и шагнул на лестницу, плотно прикрыв за собой двери обеденной залы. Он лихорадочно соображал, смогут ли бандиты ворваться в дом с тыла? На первом этаже располагались помещения для слуг, они были доступны с чёрного хода, жил мэтр Грэ на третьем, куда можно было попасть через пристроенный флигель…

Самые бойкие из бунтовщиков уже одолели половину лестницы и грозили магу немудрёным оружием. Однако не они были опасны, а те, кто держался чуть сзади, движения имел уверенные и точные, а черты лица — смазанные простецкой деревенской магией. Так выглядели в Ангистерне настоящие головорезы.

Магистр, загородивший бунтовщикам дорогу, предостерегающе поднял обе руки, а затем резко скрестил их на груди.

Передние замешкались: именно в такой позе маги колдуют, положив ладони на невидимый под одеждой медальон Магистериума. Но у этого магистра рубашка была разорвана, и сияние колдовского камня злобно пробивалось сквозь обтянутые перчаточной кожей пальцы.

Сзади напирали, и толпа всё-таки медленно поползла вверх, сплющиваясь и уплотняясь.

Магистр с натужным сипением вдохнул холодеющий воздух, вытянул руки вперёд и сорвал перчатки, швырнув их в бунтовщиков.

Толпа охнула и осела: верхние повалились на нижних. Мёртвая, страшная рука магистра, нависающего над лестницей, стала ещё более пугающей в колком свечении магического амулета.

— Стоять! — взревел маг, и взмахнул изуродованной дланью.

***

Как только магистр Фабиус шагнул на лестницу и закрыл за собой двери, инкуб сразу же взялся за дело, ухватив Ахарора за каблуки и как следует дёрнув.

Силы ему было не занимать. Сапоги с жалобным треском покинули слегка одеревеневшие ноги, явив миру толстые вязаные носки. Ахарор мёрз даже летом, что было довольно забавно для его высокого магического титула.

Фурия визгливо захохотала. Но демон и головы не повернул: отбросил сапоги, взялся за штанины.

— Натуральный мародёр, — съязвила фурия. — Помню, и такие бродили здесь…