Симбиоз (СИ) - Пронин Юрий. Страница 18

Почему между домами такие маленькие расстояния? Неужели здесь живет уйма народа, и им попросту не хватает места? Пожалуй, нет. Между хижинами и полем, засеянным знакомыми злаками, несколько десятков метров свободного пространства, поросшего невысокой густой травкой - большинство земных газонов выглядит гораздо хуже.

Через поле в сторону реки идут узкие дорожки, на которых зеленеет та же трава. Вглядываюсь в посевы: под кустами просто земля, никакой травы нет. Странно, ведь по тропинкам обычно ходят и вытаптывают все, что на них растет, а тут наоборот.

Поворачиваю налево и иду вдоль поля. Дома с другой стороны заканчиваются, и газон становится очень широким. Меня это уже не интересует: прямо по курсу я вижу одинокую хижину.

Вместо двери здесь занавеска из множества связанных между собой коротких палочек, сквозь эту символическую преграду просвечивает ткань - еще одна штора. От моего прикосновения палочки звонко стучат друг о друга, в домике в ответ шуршат, и из-за занавески выходит заспанная Таа.

- Пришел?

Говорит она негромко, и тот, кто с ней не знаком, может посчитать ее равнодушной. Однако я вижу: она широко и искренне улыбается, она рада. У меня наверняка тоже рот до ушей - посмотреть бы на себя со стороны.

Вместо приветствия и нежных слов, приличествующих случаю, сообщаю:

- Мне сказали, что ты ненормальная замарашка.

- Тебя встретил кто-то очень вежливый, - улыбка Таа становится совсем счастливой. - На самом деле, меня здесь зовут сумасшедшей вонючкой.

- Почему? Пахнешь ты вкусно.

- А ты немного вспотел. Но это не важно.

- А почему весь народ сидит в домиках?

- Время утреннего секса. Так что пошли! Постель здесь не такая мягкая, как в узлах, но я старалась, когда ее делала.

Говорить всегда, как Золаа, Таа не умеет, но многие занятия можно чередовать.

Здесь все мужчины спят со всеми женщинами, но Таа в этом процессе не участвует. Чтобы избавиться от излишнего внимания сильной половины человечества, ей пришлось поселиться на отшибе и реже появляться на людях.

Вот и сейчас я слышу голоса снаружи - это работают женщины на поле. Мы же с Таа преспокойно лежим в домике, а трудиться пойдем позже, когда все разойдутся. Любимая дремлет, да и у меня глаза закрываются.

- Ван, вставай! Пора работать.

- Таа, где здесь туалет?

- Прямо за хижиной.

С сомнением смотрю на ровную зеленую травку. Как известно, в отхожем месте присутствует не слишком приятный запах, поэтому туалет рядом с жильем - порядочная глупость.

Таа прерывает мои размышления:

- Дилт все приберет - пахнуть не будет.

С недоумением гляжу по сторонам: тут кругом только трава. Кто убирать будет?

- Трава - это Дилт, - поясняет Таа.

Вот почему этой растительности жара нипочем, ведь зелененькую травку могучий организм подпитывает. А то, что Дилт все в себя впитывает, я знаю.

Жара жуткая, люди все попрятались, а у нас работа только началась. У Таа рядом с домом свой участок, на котором она выращивает злаки. Зерно на кустах, ближайших к зеленому газону, уже поспело - пора убирать урожай.

Срезаем колосья каменными ножами. Орудия труда здесь снабжены деревянными ручками, намертво приклеенными к каменным лезвиям. Интересно, откуда такой клей?

Солнце слепит, пот заливает глаза - тяжело, но Таа словно не замечает жары. Наконец набираем два мешка колосьев, теперь их нужно отнести к Дилту. Подъем пологий, мешок довольно легкий. Пытаюсь отобрать у Таа мешок, чтобы нести оба - не дает. Впрочем, идти недалеко.

Низ живой стены выступает метра на полтора - получается длинная горизонтальная плоскость на уровне пояса. Таа хлопает ладошкой по этой поверхности - появляется щель, которая довольно быстро расширяется и превращается в овальное отверстие. Высыпаем в него колосья из мешков - дело закончено.

Шагаем вдоль стены. Если присмотреться, можно заметить контуры множества дверей. Таа толкает одну из них, и створка, изгибаясь, открывается. За привычной дверью такая же привычная ванная.

Ни рядом со стеной, ни между деревьями не видно никого.

- Все спят, - поясняет Таа. - Скоро здесь будет шумно: все пойдут в туалеты и споласкиваться после отдыха.

Оказывается, ванных тут много, а ватерклозетов еще больше.

Таа поднимает заслонку и достает из окошка полный бурдючок, из соседнего проема извлекает узелок с зерном.

- Тем, кто не работает, еду не дают, - сообщает моя спутница.

Однако я получаю продуктовый набор: то ли мне как новичку сделали послабление, то ли Дилт уже занес меня в списки работающих. Думаю, здесь можно прожить и лентяю, ведь колосок срезать можно всегда, а Таа говорила, что семена прибрежного тростника тоже съедобны. А если еще рыбку в углях испечь или шашлычок пожарить, вообще все замечательно будет. Интересно, а в реке рыба есть?

Чуть позже я узнал, что тут можно и рыбы наловить, и ящерицу подстрелить, а вот сварить или пожарить не получится.

- Я пробовала огонь добыть, - делится опытом Таа. - У меня получилось, но его туман потушил.

Все ясно: там, где Дилт, о костре или печке придется забыть. В определенном месте увеличить влажность воздуха настолько, чтобы погас огонь - это надо суметь. Человеку остается только повиноваться такому могучему существу.

До того как солнце начало клониться к горизонту, мы успели дважды сходить на берег реки и нарезать по две вязанки зеленого тростника. Стебли и листья пошли на корм гигантским хомякам. Эти животные очень похожи на зверьков, обитающих во внутренних полостях, но больше в десятки раз. Живет местная скотина рядом со стеной Дилта под открытым небом. Изгородь со стороны реки - самый натуральный плетень, такие некогда защищали огороды в наших деревнях. Однако ходят хомяки не по обычной земле, а по траве, выращенной Дилтом. Кроме обычного молока, животное величиной с хорошего теленка съедает немало зеленого корма.

Мы второй раз подошли к плетню, побросали за него тростник.

- Пошли домой, - негромко сказала Таа, озабоченно глядя в сторону домиков, - а то все уже проснулись.

Уйти незамеченными мы не успели.

Собственно, это меня не испугало: за время жизни в Дилте я привык к тому, что все здесь относятся друг к другу по-доброму, да и люди, вышедшие из хижин, не выглядели злобными или агрессивными.

- Эй, новый, пошли ко мне - покувыркаемся! - громко сказала женщина, вставшая у нас на пути.

Улыбающаяся незнакомка, одетая лишь в юбку, смотрелась вполне привлекательно: подтянутые груди, развитое, но стройное тело, приятное лицо. Ничего удивительного в этом не было: я давно заметил, что на Дилте нет некрасивых женщин, и вид каждой из них возбуждал. Наверно, я смотрел на обольстительницу с интересом, но рядом шла Таа.

- Извини, я уже договорился с другой, - ответил я.

- Отдай ее моему соседу - он не откажется, а мы пойдем ко мне.

Из соседних домиков выходили мужчины и женщины. Первые пожирали глазами мою спутницу, вторые с интересом разглядывали меня.

Таа потянула меня за руку, и претендентке на мое тело удалось лишь хлопнуть ладонью по моей заднице.

Едва мы преодолели первый барьер, как наткнулись на второе препятствие: мужчина и женщина, взявшись за руки, перегородили узкий проход между домиками.

- Повеселимся втроем? - предложила дама.

Мужчина спокойно стоял рядом и с интересом смотрел на меня. Если честно, я так и не понял, кто из нас четверых был лишним.

- В другой раз, - отказался я, и мы с Таа нырнули в свободный проход, имевшийся справа.

Третья женщина сказала, показывая на Таа:

- Новый, я лучше!

В доказательство она сняла юбку и, оставшись без одежды, принялась вертеться и изгибаться передо мной.