Главный герой блокбастера (СИ) - Качим Марк. Страница 14

С ним творилось что-то непонятное. Нет, он не забыл про камеры и про толпу людей вокруг. И в тоже время ему было почти плевать на них. И целовались сейчас не Джош с Центурионом, а он, Алеф, с Дереком Маккентоем. Который, кажется, нисколько не собирался остывать. Напротив, чуть повернулся, закрываясь от камер, и скользнул свободной рукой по его бедру, задевая большим пальцем член. Нет, не просто задевая — целенаправленно погладив. Алеф ждал страха и отвращения, но вместо этого крепко зажмурился от стыдной вспышки острого возбуждения — совершенно настоящего.

Боже, ну хоть бы Мион сказал уже "Стоп!". Ведь дубль безнадежно запорот. Алеф одновременно и ждал сигнала, и безумно боялся, что тот прозвучит, и поцелуй придется разорвать. Что такие крепкие, такие горячие руки не будут блуждать по телу. И что придется показать всем стремительно оформляющийся стояк.

Дерек тем временем снова погладил его по бедру и снова задел член. Алеф шумно вдохнул, захлебываясь поцелуем и все нарастающим возбуждением. Отчаянно захотелось сделать ответный шаг. Пальцы дрожали и не слушались, когда он потянул с Маккентоевских плеч тяжелую кожаную куртку Центуриона.

Зато когда она упала на пол, в голове что-то перемкнуло. В конце концов, он здесь именно для этого. Здесь и сейчас он не просто может, он должен хотеть Маккентоя. А значит…

Мысль он не додумал. Вместо этого закрыл глаза и отдался на волю чувствам, которые немедленно потребовали поскорее найти кровать. Кстати, что-то такое было и в сценарии…

— Пошли, — сказал Алеф хрипло, с трудом оторвавшись от распухших, горячих губ, и толкнул Дерека в плечо.

Тот пошатнулся, но не двинулся с места. В первый момент Алеф испугался, что Маккентой снова прижмет его к стене, и тогда уже Мион точно остановит съемку. Но камеры по-прежнему работали, на площадке стояла абсолютная тишина. Алеф снова толкнул Дерека, заставив отступить назад, в направлении установленной в глубине декораций кровати.

Начиная с этого момента сценарий не был прописан вовсе, но даже если бы и был, вряд ли Дерек стал бы его придерживаться. Гнев его, кажется, слегка поутих, потому что, подойдя к кровати, он сел на нее и посмотрел на Алефа долгим пронзительном взглядом, в котором уже не было злости.

Алеф некоторое время смотрел на него, не в силах оторвать взгляд. Перед глазами мелькали сценки этих выходных: улыбающийся Дерек, веселый Дерек, мокрый и смеющийся Дерек. Медленно опускаясь перед ним на колени, он уже не помнил о камерах.

— Прости меня, — прошептал он, кладя руки ему на бедра.

Дерек кивнул, подался вперед, обхватил его руками и затащил на кровать, сходу подминая под себя.

— Неблагодарный гаденыш, — шепнул он ему на ухо и немедленно впился в губы требовательным, но уже куда более мягким поцелуем.

Быть придавленным к кровати тяжелым, разгоряченным телом оказалось непривычно. Но на удивление приятно. Алеф обнял Дерека, притягивая ближе, и снова закрыл глаза, отдаваясь поцелую, подчиняясь ему и растворяясь в нем.

Они целовались бесконечно долго. В живот уже недвусмысленно упирался каменно-твердый, по ощущениям просто огромный Маккентоевский член, собственный же болезненно ныл, прижатый чужим бедром. Но Алеф даже не пытался подвинуться или спихнуть Дерека с себя. Напротив, он с силой притягивал его ближе, гладил по спине. Безумно хотелось добраться до голой кожи, но не было сил, чтобы хоть на секунду разорвать поцелуй и расстегнуть плоские пуговицы на рубашке Центуриона, больно впивающиеся в грудину. Алеф просто вытащил ткань из-под ремня и потянул вверх.

В ответ Дерек тихо рыкнул, приподнялся на одной руке, и сунул другую ему в брюки, обхватив ладонью отозвавшийся сладкой судорогой член.

Алеф не сумел сдержать стона. И не выгнуться навстречу руке тоже не смог — как и расслышать чью-то далекую реплику на заднем фоне. Он потянулся было к застежке Маккентоевских брюк, но тот вдруг замер и с трудом отстранился.

— Потрясающе! — пробился все же в мозг чей-то восхищенный возглас. — Не уверен даже, что нужно повторять. Пять минут перерыва, просмотрим материал.

В голове мучительно медленно прояснялось, и реальность обрушилась на Алефа многотонной бетонной плитой. Они на съемочной площадке. И только что на глазах у всей съемочной группы Маккентой его целовал и лапал. И не только лапал. Несмотря на то, что в животе все буквально в узел завязалось от испуга, член по-прежнему напряженно упирался в пояс брюк.

Стало темно — это осветители погасили прожекторы. Алеф мысленно поблагодарил их и, наконец, осмелился глянуть на Дерека. Тот все еще нависал над ним, и в живот все так же упирался твердый член. Его лицо было спокойным и бесстрастным, как, впрочем, всегда по окончании съемок, но в глазах все еще бушевали эмоции.

Глупое, неловкое молчание затягивалось. Голос Миона слышался от мониторов, где сейчас повторялась только что свершившаяся сцена. Алефу даже жарко стало при мысли о том, чтобы самому на нее глянуть. Он кусал губы и все никак не мог придумать, что же сказать.

"Спасибо, что помог сыграть?" — да уж, в самую точку. Особенно если учесть, что актерская работа Алефа в этой сцене кончилась в тот миг, когда на его горле сомкнулись пальцы.

"Мне понравилось?" — ну-ну, совсем чудесно. Только и осталось, что томно вздохнуть и взмахнуть накрашенными ресницами. Можно подумать, Дерек сам не догадался, что понравилось. И даже насколько.

— Это было… — твою мать, кажется, он выбрал самый глупый вариант. Но к счастью, договаривать фразу не пришлось.

— Мистер Маккентой, мистер Бордер, — к ним подоспели гримерши со своими помадами и пудрами наготове.

Дерек быстро скатился с Алефа. К его огромному облегчению, штаны оказались застегнутыми, а просторный свитер удачно скрыл наконец-то опадающий член. Алеф не без труда сел и закрыл глаза.

Гримерша возилась долго — видимо, пыталась придать раскрасневшимся щеками натуральный цвет. А когда она закончила, выяснилось, что Маккентой уже о чем-то разговаривает с Мионом. Говорили они минут десять, а потом Дерек пожал Ли руку и пошел прямо к Алефу.

— У нас перерыв, — сказал отрывисто. — Идем.

Ослушаться Алеф не посмел. Он с трудом поднялся на ноги и последовал за Маккентоем. Интересно, о чем они говорили с Мионом? Вряд ли режиссер был недоволен сегодняшней сценой: не стал бы жать Дереку руку в таком случае. И перерыв точно бы не объявил.

Мелькнула шальная мысль, что, может быть, пауза нужна, чтобы поменять декорации, и что больше не придется целоваться. И тут же в желудке стало противно-пусто. Будто поманили шоколадным батончиком и спрятали в карман.

Дерек привел его на улицу, в небольшую беседку, негласно служащую курилкой. Вытащил из кармана сигареты, выбил себе одну и протянул пачку Алефу.

— Спасибо, — ответил тот и, дождавшись своей очереди, прикурил от старой, тяжелой на вид зажигалки.

Дерек не ответил. Закурив, сделал несколько затяжек, а потом в упор посмотрел на Алефа. Молча.

Алеф тянул сигарету, глотая горький дым, и никак не мог подобрать слова. Понятно, что Дерек ждал его реакции. Не на сцену, не на действия Центуриона, а на свои собственные. На поцелуи, слишком реалистичные, чтобы быть просто игрой, на прикосновения не по сценарию. На неприкрытое желание во взгляде.

— Я забыл о камерах, — проговорил Алеф, чувствуя, как опять начинают пылать щеки и уши. — Напрочь.

— Я заметил, — саркастически протянул Дерек. — И хотел бы поздравить, да не с чем. Сцену мы в профессиональном плане запороли. Хотя Ли доволен. Импровизация, собственное видение и вся фигня. А я просто хотел хорошенько тебе врезать… — он насмешливо на него посмотрел.

— И что же тебе помешало? — хмыкнул Алеф и снова затянулся. Стряхнул пепел, в короткую затяжку докурил сигарету до фильтра и бросил окурок в урну. — Я хотел позвонить и извиниться за вчерашнее, — проговорил вполголоса. — Просто до дома добрался очень поздно.

— Да, в общем-то, уже можешь не извиняться, — усмехнулся Дерек и внимательно на него посмотрел. — Так что? — поинтересовался вкрадчиво. — Сделаем вид, что просто классно сыграли сцену?