Африканский Анабазис - Чекмарев Владимир Альбертович "Сварог". Страница 63
И не менее удачно выступил Аким, которому дали команду найти производственно-ремонтные мощности. Короче, в железнодорожных мастерских проводили день революционной культуры, и включал этот день, помимо прочих разностей, еще и показ советского фильма. Почему-то это оказался мультик про пионера Петю и волка, и Красную Шапочку. Проблема была в том, что на местной аппаратуре фильм можно было крутить только без звука, и посему культуртрегера из Пролеткульта и Железнодорожного начальника ожидал за это большой втык от руководства, но 'случайно' познакомившийся с ними Аким, сказал, что знает этот мультик наизусть и с радостью сделает сурдоперевод. Мультик прошел на ура, солдаты, рабочие и примкнувшие к ним крестьяне ржали до икоты и потребовали показать кино еще раз, и не смотря на то, что Аким уже ушел, ржали они, пожалуй, даже громче, чем перед первым просмотром. Таракан пребывавший на просмотре, по возвращении, рыдая от смеха, стал цитировать песенку бабушки о беременном волке. Короче, после такого блистательного выступления нашлись и сварщики, и листы металла. Краску Тарасюк нашел самостоятельно, и через пару суток под покровом ночи из ворот мастерских, осторожно постукивая по стыкам, выехал таинственный эшелон, состоявший из пары обшарпанных пульманов и нескольких зачехленных платформ, на которых стояли грузовики с арахисом и угловатые свеже-зелёные самоходки с длиннющими стволами (бывшими в девичестве четырехдюймовыми водопроводными трубами). Термин шуш-панцер был тогда еще не известен, но это было самое оно и есть. Было там и три трейлера, конфискованных нашими помощниками непонятно у кого. (Бардак в том городке, как я говорил выше, на то время царил страшный).
Мы прибыли на ближайшую к месту назначения станцию, разгрузили технику и стали готовится к маршу, но предварительно нам надо было засветить тут наши самоходки, чтобы местные земли пошли слухом полнится. В общем, наша колонна выглядела грозно, но был ма-а-а-аленький нюансик... наши шушпанцеры могли реально двигаться только пушкой назад. Если помните, мы их сделали из тракторов, и иная компановка не получалась, но как сказал Аким...
'Если, скажем, для городского жителя все, что черное, с рогами и мычит - это есть бык, так и для местных иррегулярных и не очень частей все, что зеленое, квадратное, рычит и с пушкой, это Су-100'.
Короче, мы загрузили шушпанцеры на трейлеры и двинулись в сторону главной точки маршрута, по дороге нас никто не тревожил, блокпосты при нашем появлении пустели со скоростью света, и выглядели мы, конечно, сурово, так как помимо всего на шушпанцерах стояли сверху турели с РПД-44, одним из самых популярных тут пулеметов. Единственно, местные не признавали коробов, хотя, на мой взгляд, стопатронную ленту кроме, как в коробе, не унесешь, а лента на пятьдесят - это уже не комильфо. Этот неплохой пулемет для партизанских войн на дальних континентах опоздал на Вторую мировую (в сорок пятом успел пройти обкатку в войсках), после неё попал в разборку между Ковровым и Ижевском. Лобби в ЦК у обеих сторон было настолько сильным, что на вооружение почти одновременно приняли тандем СКС-РПД-44 и АК-47. Наши генералы и министры опять готовились к 1941 году, хотя были совсем другие времена. Нужен был либо тандем СКС-РПД44, либо АК-47 - РПД44, но когда генералы и министры считали народные деньги? Мне лично РПД-44 нравится потому, что он хоть и слабее по ТТД чем РПК, но за счет массивности имеет гораздо лучшую прицелистость, ну, и сто патронов - это и в Африке сто патронов.
Вскоре наша шуш-бронеколонна расположилась на границе местного нейтрального анклава. В этом городишке был большой ООНовский госпиталь, и все воюющие стороны, по умолчанию, объявили в этой местности водяное перемирие. Тут кишели представители всех воюющих сторон, кипела деловая жизнь, был рынок, кабачки и, что характерно, не было никаких конфликтов, ибо они моментально гасились окружающими... в упор, ну, и еще, по неписаным законам, туда нельзя было въезжать на боевой технике. Что еще было важно, так это то, что от гарнизона, который мы должны были смутить, это все находилось километрах в тридцати, и народец оттуда, в этих местах так и кишел, то есть, утечка уже началась. Так что, оставив наши самоходки урчать дизелями за условной границей анклава, Барон, Аким, Таракан и Тарасюк пошли прошвырнуться по злачным местам, дабы проболтаться на каждом углу о нашей боевой мощи, заточенной под недалекого супостата, коварно не оценившего пользу социалистического пути развития. И в третьем по счету кабачке мы наткнулись на Дона Гарибальди...
Это был весьма интересный тип. Будучи метисом, он, в зависимости от степени опьянения, называл себя то испанцем, то итальянцем, носил он униформу полковника Итальянской колониальной армии, времен Дуче. Но самое интересное, что этот благородный дон пользовался популярностью среди национально-освободительных движений и периодически чем-нибудь руководил, как правило, до первой крупной пьяной выходки. И еще Дон Гарибальди был знаменит, как разносчик новостной информации. Ага, подумали мы с Иван Иванычем, ты-то нам, дружок, и нужен. Перед Доном стояла опустевшая на треть бутылка местного джина 'Коньяги' и выглядел он, для испано-итальянца весьма неплохо, хотя находился в страшном миноре. Во-первых, его уволили из помощников командира отряда, во-вторых, его невесту, её же двоюродный дядя заточил в своем загородном доме, дабы позже выдать за муж за какого-то вождя, а у бедного Дона нет ни солдат, ни друзей, дабы помочь воссоединиться с его Инезильей. (Как мы позднее выяснили, звали девушку на самом деле Мфинанга), а дядя был какой-то шишкой у контрабандистов. Короче, место для демонстрации тяжелой артиллерии нашлось, и ключевым словом в его выборе было - 'загородный дом'. Мы сказали благородному Дону, что помним его помощь делу Мировой Революции и посему поможем брату по классу.
Утром следующего дня три самоходки, грохоча траками и движками (что хорошо заглушало дребезжание металлических листов), нагло подкатили к белому колониальному особняку и развернулись к нему длиннющими грозными дулами, и прочесали стену длинными очередями из турельных пулеметов. Из командирской машины (на крыше ее рубки стояло аж три пулемета) вылез Таракан в своем любимом берете бельгийского паракомандо, нагло продефилировал к воротам и потребовал у охраны предоставить хозяина. И намекнул, что на все про все у них есть 5