Валькирия из Бездны - Чекмарев Владимир Альбертович "Сварог". Страница 23
ранения служил в училище помощником офицера-инструктора и с
которым юнкер почти сдружился.
- Господин Командир. Вставайте. Беда. Агитаторы и Совет пошли
офицеров резать. Тикать надо -
Вскинувшаяся было Рахиль, прикрыла наготу шинелью Владимира и
возмущенно заявила
- Но у них же не было кворума ! - Владимир соболезнующее
посмотрел на боевую подругу и сказал
- Какие есть предложения по нашему кворуму и кстати, кто охраняет
вашу мотрису мадемуазель -
Охрана мотрисы была полностью пропитана духом пролетарской
солидарности. Двое были абсолютно бездыханны, а третий вспомнив,
что хотел откосить от фронта через самострел, пытался попасть себе в
ногу из пулеметного ружья Мадсена*, на свое счастье без вставленного
магазина, который лежал рядом. Фельдфебель энергично приложил
караульного об буфер и занялся пулеметом, Владимир залез на место
водителя и стал заводить двигатель. Рахиль начала привычно
подниматься по лесенке в пассажирский салон, но вдруг будто
споткнулась и стала оседать на землю, цепляясь слабеющими руками за
металлические поручни...
Шариков, уже минут пятнадцать следивший за ними, передернул
затвор карабина и скривившись в зловещей ухмылке, стал целиться в
силуэт юнкера прорисовывающийся в кабине, но закашлял Мадсен в
руках Силакова и голова Уполномоченного Совета разнеслась как
гнилой арбуз. Со всех сторон защелкали выстрелы и мотриса рванулась
на Запад, дорога к счастью была свободной и горючего хватило до
расположения полка, увы уже переставшего быть боевой частью.
А Межеричер Исаак Семенович, выжил и сделал карьеру своей мечты,
стал председателем "тройки" и потом его вроде даже свои и не
шлепнули.
Западный фронт 23 февраля.
Заскрипела дверь блиндажа и вежливо кашлянув, в проеме появилась
громоздкая фигура в нагольном полушубке. Такой был только у
фельдфебеля Силакова.
- Дозвольте доложить Вашбродь - пробасил фельдфебель - на батарее
трехдюймовок*, замки только на одной орудии, остальных нетути -
Ротмистр Соломатин виртуозно выматерился. Подполковник
Романовский, укоризненно блеснул пенсне и сказал стоявшему у
оружейной пирамиды юноше в шинели Константиновского училища.
- Портупей-юнкер. Объявите построение -
- Слушаюсь господин Полковник - ответил, щелкнув каблуками
Портупей-юнкер Владимир Глебовский и вышел из блиндажа,
сопровождаемый фельдфебелем.
Сорок три нижних чина, двадцать пять унтеров, семь офицеров
(включая портупей-юнкера) и двое вольноопределяющихся. Это все что
осталось от Восемнадцатого полка, бывшего недавно прекрасной боевой
частью и вдребезги разложившегося из за Керенского борделя и
Социалистической пропаганды. Главный удар по полку, был нанесен
позапрошлой ночью, когда по приказу уполномоченного ВРК товарища
Гольдблума, прибывшего неделю назад из Петрограда, были арестованы
и расстреляны, как контрреволюционный элемент, почти все офицеры
полка. Те, кого успел предупредить Фельдфебель Силаков, собрались на
КП, и заняли круговую оборону. Несколько пулеметов и большой запас
боеприпасов позволяли успешно держать оборону, но когда
революционные массы узнали, что на КП хранится дивизионная казна,
то стимул наживы, в купе с товарищем Гольдблумом стали гнали
солдатиков во все новые атаки. Ротмистр Соломатин, с надеждой сказал
Владимиру:
- Надеюсь у подполковника все получится -
Подполковник Романовский с полувзводом Георгиевских кавалеров
пошел на захват батареи. По оперативным данным, все батарейцы
героически полегли в неравной борьбе с двумя бочонками спирта, и
пока они не протрезвели, батарею надо было нейтрализовать. Внезапно
среди порядков дезертиров грохнул разрыв артиллерийского снаряда,
потом еще один. И из за холма, выдвинулся угловатый силуэт Гарфорда.
Броневик развернулся так , что бы дать возможность стрелять и
пулеметчикам и артиллеристам и очень удачно накрыл следующим
снарядом НП штаба бунтовщиков. От Уполномоченного ВРК осталась
только кожаная фуражка. Ну и в довершение ситуации, с фланга
грянуло ура. Это ударили в штыки кавалеры подполковника
Романовского. Броневик лихо затормозил у КП и из командирской
дверцы вылез, старший однокашник Владимира из предыдущего
выпуска Константиновского училища, поручик Балакин. Когда в броне-
дивизионе, где он служил вспыхнул бунт, командир дивизии не
придумал ничего лучшего, кроме как кинуть на усмирение
бунтовщиков, роту ударниц только что прибывшую на фронт. Солдаты
частично разогнали русских валькирий, а частично взяли в плен для
собственных нужд. Поручик Балакин и еще два офицера, захватили
Гарфорд и освободили пленниц. В коротком, но жестоком бою, друзья
поручика погибли и Александр Балакин, посадив в броневик трех
бывших курсисток, отступил (с боем естественно). На прощание
Александр расстрелял из кормового орудия склад боеприпасов, чем
парализовал у революционных масс волю к преследованию.
После небольшого анабазиса, одинокий броневик въехал в
расположение восемнадцатого полка в тот самый момент, когда
дезертиры и агитаторы собирались расправиться с теми, кто остался
верен присяге. Удар Гарфорда в тыл революционерам и последующая
атака отряда Подполковника Романовского, как известно окончательно
расстроили порядки бунтовщиков и заставили их рассеяться.
И вот теперь после самороспуска полка, между Германцами и Россией
осталась только горстка воинов, но каждый из них стоил десяти.
Окинув внимательным взглядом, короткую шеренгу людей в серых
шинелях и светлых башлыках, подполковник скомандовав стоять
смирно, произнес энергичную речь...
- Господа солдаты, унтер-офицеры и офицеры. На нашу землю пришла
беда. Орды тевтонов, пользуясь ядом измены и предательства,
распространяемым их платными агентами, развалившими Армию,
топчут Россию. Я верю, что Великая Россия возродится, как Феникс из
пепла, но для этого надо бороться. Нас мало, но мы не можем так просто
уйти и я предлагаю дать Германцам бой. Пусть враги знают, что у
России есть еще Евпатии Коловраты* и Муции Сцеволы*. Я не могу
вам приказывать, мне нужны только добровольцы. Те кто хочет принять
бой вместе со мной шаг вперед. Арш! -
Строй дрогнул и сделал шаг вперед... Полковник прослезился и
прошептал
- Тут будут наши Фермопилы, мои Спартанцы, а я буду вашим царем
Леонидом *-
Все таки подполковник Романовский, после контузии часто впадал в
романтизм, но впрочем, хорошо воевать ему, это не мешало.
Оберст Венцель, достал серебряную охотничью фляжку в кожаном
чехле, открутил крышку-стаканчик, аккуратно наполнил коньяком и с
удовольствием выпил. Все было хорошо в этой Компании, кроме
февральских морозов. Без коньяка было бы никак. Хорошо еще
Генштаб, разрешил старшим офицерам носить на шинелях меховые
воротники. После Октябрьского переворота в Петрограде, Русская
армия таяла как сахар в кружке с кипятком. Как доносила разведка,
особенно этому способствовали агитаторы-социалисты, а позднее
комиссары из Центра. Склады с оружием и боеприпасами захватывались
не тронутыми, только продовольствие и амуницию, "освобожденные
солдаты Новой России" растаскивали подчистую. На днях разъезду
Баварских драгун, сдался штаб русской дивизии в полном составе и
такие случаи не были единичными. Русский генерал, не смотря в глаза
пленившему его гауптману, сказал на прекрасном немецком,