Пляж - Гарленд Алекс. Страница 4

У меня сложилось впечатление, что полицейского тоже не очень волнует это дело. После еще примерно получасового безжалостного допроса («Можете ли вы потведить, что вы ели банана блинчик?») он отпустил меня, предварительно попросив не покидать Кхаосан в течение ближайших двадцати четырех часов.

Приятель француженки сидел на ступеньках у входа в полицейский участок, подставив лицо солнцу. Очевидно, парня тоже вызвали на допрос. Когда я спускался по ступенькам, он повернул голову, подумав, наверное, что идет девушка, а затем снова отвернулся от меня.

Обычно я воспринимаю подобные вещи как знак нежелания вступать в разговор. Я много путешествую в одиночку, поэтому иногда ищу разговоров и компаний. Но язык тела для меня немало значит, потому что даже если мне одиноко, я не стану набиваться в собеседники человеку, которому не нужно никакое общение. Однако на этот раз я проигнорировал поданный мне знак. Да, мне не хотелось иметь дело с полицией, но смерть придала новому дню необычное начало, и меня просто распирало от желания поболтать об этом.

Я подсел к парню, чтобы он не смог уклониться от разговора. Но оказалось, что я неправильно оценил ситуацию. Парень был настроен очень дружелюбно.

— Привет, — сказал я ему. — Ты говоришь по-английски? Je parle francais un petit реu mats malheureusement je suis pas tres bon. Я говорю по-французски, но, к сожалению, очень плохо.

Он рассмеялся и ответил с легким акцентом:

— Да, я говорю по-английски.

— Ты здесь из-за того постояльца, который умер, верно?

— Да. Я слышал, это ты обнаружил его.

Слух распространился…

— Да, — подтвердил я, вытаскивая сигареты из кармана. — Я нашел его сегодня утром.

— Похоже, у тебя из-за этого проблемы.

— Все в порядке. Ты куришь?

— Нет, спасибо.

Я закурил.

— Меня зовут Ричард, — сказал я, выпуская дым изо рта.

— Этьен, — представился он в свою очередь, и мы пожали друг другу руки.

Вчера вечером я дал ему лет восемнадцать. Днем, однако, он выглядел старше — на все двадцать или двадцать один. По виду типичный житель Средиземноморья — короткие темные волосы, строен. Я представил себе его через несколько лет — поправившийся килограммов на десять, стакан «Рикара» в одной руке и boule — в другой.

— Все это так странно, — сказал я. — Я прилетел в Таиланд лишь вчера вечером, хотел по возможности расслабиться в Бангкоке, и вместо этого на тебе…

— Мы здесь уже месяц, но это происшествие даже для нас совершенно непонятная вещь.

— Ну, я думаю, любая смерть всегда немного непонятна. А где вы были за этот месяц? Наверное, не только в Бангкоке.

— Нет, нет, — энергично замотал головой Этьен. — На Бангкок вполне хватит нескольких дней. Мы были на севере.

— В Чианграе?

— Да, ходили в поход. Спускались на плоту по реке. Скучно. — Он вздохнул и, подавшись назад, прислонился к верхним ступенькам.

— Скучно?..

Этьен улыбнулся:

— Плоты, походы. Мне хочется чего-то другого, как и всем остальным. Но все мы делаем одно и то же. Никакого…

— Приключения?

— Я думаю, что ради приключений мы и приезжаем сюда. — Он показал куда-то за угол, мимо полицейского участка, на улицу Кхаосан. — Мы приезжаем в поиске приключений, а находим вот это.

— Облом.

— Да. — Этьен минуту помолчал, слегка нахмурился, а затем произнес: — Этот парень, который умер, он был очень странным. Мы слышали поздно по ночам, как он разговаривал сам с собой и орал… Стены в гостинице такие тонкие.

К собственной досаде, я покраснел, потому что вспомнил, как Этьен и его подружка занимались сексом. Я глубоко затянулся и уставился на ступеньки лестницы, на которых мы сидели.

— Неужели? — наконец сказал я. — Я так устал вчера, что заснул…

— Да, — поторопился подтвердить он. — Иногда мы специально возвращались в гостиницу очень поздно, когда он уже спал.

— Теперь он уже не помешает.

— Мы часто не понимали его. Я знаю, что он говорил по-английски, потому что я разбирал некоторые слова, но… это было нелегко.

— Мне тоже было трудно понять его. Он был шотландцем. У него был сильный акцент.

— Да? Ты слышал, как он кричал прошлой ночью?

Теперь наступила очередь Этьена залиться краской. Я сделал вид, что поглощен своей сигаретой. Мое замешательство из-за этого только усилилось. Странно, конечно, но если бы его подружка была некрасивой, то все происшедшее лишь развлекло бы меня. Но она была очень красива, и поэтому мне казалось, будто у меня с ней что-то было. У меня с ней действительно что-то было. В моем воображении.

Мы краснели, глядя друг на друга, пока неловкое молчание не стало слишком угнетающим.

— Да, — нарочито громко сказал наконец я. — У него был сильный шотландский акцент.

— Вот как, — отозвался Этьен, тоже более уверенным голосом. — Теперь понятно.

Он задумчиво погладил свой подбородок, как будто разглаживал бороду, хотя его светлая щетина красноречиво свидетельствовала о том, что до своей бороды ему еще очень далеко. Потом Этьен сказал:

— Он говорил о пляже.

Парень посмотрел на меня в упор. Наблюдал за моей реакцией, что было совершенно очевидно. Я кивнул, чтобы заставить его продолжать.

— Он обычно говорил об этом всю ночь. Я лежал на кровати с открытыми глазами, потому что не мог заснуть от его крика, и гадал — о чем он говорит. Похоже на головоломку. — Этьен рассмеялся. «Черрртов бляж», — произнес он, довольно умело подражая голосу умершего. — Мне понадобилось три ночи, чтобы понять, что он говорил про пляж. Настоящая головоломка.

Я снова затянулся, создавая тем самым паузу в разговоре и предлагая Этьену заполнить ее.

— Я люблю головоломки, — продолжил он, обращаясь уже как бы не ко мне. А потом погрузился в молчание.

Когда нам с другом было по семнадцать лет, мы с ним отправились в путешествие в Индию. Шутки ради мы решили пронести на борт самолета, следовавшего рейсом из Сринагара в Дели, по три грамма гашиша. У каждого из нас был свой план действий. Я поместил свою дозу в пластиковый пакетик, обмотал его для маскировки лентой, сбрызнул дезодорантом, чтобы отбить запах, а потом засунул в бутылочку с таблетками от малярии. Предосторожности были излишними: офицеры-таможенники не проявляли интереса к внутренним рейсам. Но я все равно хотел подстраховаться.

В аэропорту я здорово испугался. Я действительно испугался: глаза у меня лезли из орбит, я весь дрожал и был потный как свинья. Страх страхом, но я сделал одну совершенно непонятную вещь. Я рассказал абсолютно незнакомому человеку, которого случайно встретил в зале ожидания, что у меня в рюкзаке спрятаны наркотики. Он не вытягивал из меня клещами эти сведения — я сам рассказал ему. Я перевел разговор на наркотики, а затем признался, что я курьер.

До сих пор не понимаю, зачем я это сделал. Ясно ведь, что это чудовищная глупость, но я все равно ее совершил. Мне просто нужно было рассказать хоть кому-нибудь, что я затеял.

— Я знаю, где находится пляж, — сказал я.

Этьен удивленно поднял брови.

— У меня есть карта.

— Какая карта? Пляж?

— Этот парень нарисовал ее для меня. Я нашел ее сегодня утром. Она была пришпилена к двери моего номера. На ней показано, где находится пляж и как туда добраться. Карта лежит у меня в номере.

Этьен присвистнул:

— Ты сообщил об этом полиции?

— Нет.

— Может быть, это очень важно. Может, это имеет отношение к тому, почему он…

— Может быть. — Я стряхнул пепел с сигареты. — Но я не хочу быть замешанным в это дело. Они еще решат, что мы знали друг друга раньше и все такое, а мы с ним не были знакомы. Я впервые увидел его сегодня ночью.

— Карта, — еле слышно сказал Этьен.

— Круто, а?

Этьен неожиданно встал:

— Можно мне взглянуть на нее? Ты не против?

— Ну, вообще-то нет, — ответил я. — Но разве ты не подождешь?..

— Подругу? Франсуазу? Она знает обратную дорогу в гостиницу. Нет, я хотел бы сейчас взглянуть на карту. — Он мягко положил мне руку на плечо. — Если можно…