Пляж - Гарленд Алекс. Страница 44

В середине комнаты на полу лежала развалившаяся стопка комиксов о Тинтине и Астериксе.

— Черт, — увидев их, восхищенно сказал я, — неплохое собрание.

Глаза мистера Дака широко раскрылись. Затем он подбежал к двери спальни и боязливо выглянул наружу.

— Ричард, — прошипел он, оборачиваясь ко мне с назидательно поднятым пальцем. — Ты не должен так говорить!

— О чем это ты, черт возьми?

Его маленькое личико стало пунцовым, и он взмахнул руками:

— Тс-с… Тебя могут услышать!

— Но…

— Никаких «но»! — он понизил голос до шепота. — За ругань в этом доме берут штраф в два пенса!

— А… Хорошо. Я больше не буду.

— Ладно, — с серьезным видом сказал он. — Я должен был взять с тебя деньги, но ты не знал о правиле, поэтому оставим это.

— Спасибо. — Я подошел к валявшимся на полу комиксам и поднял один из них.

«Сигары Фараона».

— Тебе нравится Тинтин, да?

— Я обожаю Тинтина! А ты? У меня есть все комиксы «Тинтин», кроме одного.

— А у меня ни одного.

— Даже «Голубого лотоса»?

— Только на французском.

— Точно! Вот почему у меня его нет. Меня это просто бесит.

— Нужно, чтобы кто-нибудь пролистал его с тобой. Мне помогла мама. Неплохая вещь.

Мистер Дак пожал плечами:

— Моя мама не знает французского.

— Понятно…

— А тебе что больше всего нравится?

— Ха… Сложный вопрос. — Я секунду-другую обдумывал ответ. — Только не «Тинтин в Америке».

— Конечно, нет. И не «Изумруд Кастафьоре».

— Нет… Наверное, «Тинтин в Тибете». Или «Краб с золотыми клешнями». Не могу выбрать.

— А мне знаешь что больше всего нравится?

— Что?

— «Пленники солнца».

Я кивнул:

— Хороший выбор.

— Да. А знаешь, что еще мне нравится?

— Ну.

Мистер Дак подошел к своей кровати, нагнулся и пошарил под ней. Из-под нее он вытащил большую книгу в красном переплете с золотым тиснением. На ней было написано: «Тайм. Десять лет в фотографиях: 1960–1970».

— Это книга отца, — беззаботно сказал он и кивнул мне, приглашая сесть рядом. — Вообще-то мне даже не разрешают держать ее в своей комнате. Знаешь почему?

— Почему?

— В этой книге… — он сделал театральную паузу и добавил: — здесь есть фотография девочки.

Я фыркнул:

— Ну и что?

— Голой девочки.

— Голой?

— Хочешь посмотреть?

— Конечно.

— О'кей… Сейчас. — Мистер Дак начал перелистывать страницы. — Она где-то там, в середине… Ага! Нашел!

Я взял у него альбом и положил его себе на колени.

Девочка была действительно абсолютно голой. Ей, наверное, было лет десять-двенадцать. Она бежала по проселочной дороге.

Мистер Дак наклонился ко мне и придвинулся к самому моему уху:

— Можно разглядеть все, — возбужденно прошептал он.

— Так оно и есть, — согласился я.

— Все! Все ее титьки! — Он захихикал и прикрыл рот руками. — Все!

— Да, — сказал я, но неожиданно что-то показалось мне не так. Что-то непонятное было в этой фотографии.

Я обратил внимание, что прилегающие к дороге поля были какие-то странные и плоские. Затем я заметил несколько смутно различимых домов на заднем плане, которые были как будто в дыму. Девочка плакала. Она бежала, рассставив руки в стороны, вместе с другими детьми. Несколько солдат безразлично наблюдали за ними.

Я нахмурился. Я смотрел то на девочку, то на солдат, то снова на девочку, как будто мои глаза не знали, на кого смотреть. Я не понимал, что они видят.

— Черт, — пробормотал я и громко захлопнул книгу.

Мистер Дак привстал.

— Ну уж извини, Рич, — сказал он. — Я тебя предупреждал — не ругаться. На этот раз тебе придется раскошелиться.

В ГЛУБИНЕ ОСТРОВА

Аспект первый

Глаза у Джеда были расставлены немного шире, чем у меня, поэтому мне потребовалось некоторое время, чтобы навести резкость, и только тогда вместо двух неясно очерченных кругов я увидел один отчетливый круг. Потом еще пришлось, опираясь на локти, долго вглядываться в море, так как при малейшем движении картина смещалась примерно на полтора километра в сторону. Несколько секунд я искал полоску песка и растущие в ряд зеленые пальмы, а найдя, едва ли не сразу наткнулся на пять знакомых фигур. Они были там же, где и вчера утром, а также почти каждое утро за прошедшие девять дней. Только четыре дня назад на пляже никого не оказалось. Мы немножко забеспокоились, но они снова появились из-за деревьев часа через два.

— Они все еще там, — сказал я.

— От них всего можно ожидать.

— Ага.

— На песке лежат.

— Похоже, один стоит, но не двигается.

— Все пятеро на месте.

Я помедлил с ответом:

— Пятеро, да. Все там.

— Хорошо. — Джед тихо кашлянул в руку. Поскольку мы находились недалеко от полей с марихуаной, нам нельзя было шуметь и, кроме того, нельзя было курить, что оказалось тяжелым испытанием для моих нервов. — Хорошо.

Первый проведенный вместе с Джедом день начался для меня плохо. Я проснулся в паршивом настроении. В памяти еще оставался сон, и потом, я испытывал легкую досаду от того, что больше не буду ловить рыбу. Но как только Джед рассказал мне об этих людях, я все понял. Меня охватила паника, и я начал непрерывно, как мантру, повторять: «Это самое худшее, что могло случиться». Джед терпеливо ждал, когда я успокоюсь. В конце концов я перестал нервничать, и у Джеда появилась возможность вставить слово, поэтому я смог вникнуть в ситуацию.

Хорошо еще, что Сэл по-прежнему не знала о моей неосторожности в отношении карты. Джед лишь сказал ей, что кто-то появился на соседнем острове, но не сказал, что я мог быть причастен к этому. Что касается Сэл, то она решила, что Джеду надоело работать в одиночку и он пожелал иметь напарника. Еще одна хорошая новость заключалась в том, что люди околачивались на острове целых два дня, и только тогда Сэл согласилась переместить меня. Значит, если они нацелились на наш пляж, у них, несомненно, возникли трудности в том, чтобы добраться до нас.

Однако мы не могли не предположить, что люди как раз стремились попасть к нам на пляж. Вдобавок к этому мы предполагали, что двое из них — Зеф и Сэмми, а остальные трое — немцы, которых Джед видел на Пхангане. Уверенности у нас не было, потому что из-за большого расстояния мы едва различали людей. Не разглядеть — блондин человек или нет. Хотя кто его знает…

Остаток дня я провел в состоянии шока, не отрывая бинокль Джеда от глаз. Каждый раз, когда кто-то из них там делал какое-нибудь движение, я не сомневался, что они пустятся к нам вплавь. Но они так и не пустились. Они будто приклеились к песку, лишь изредка ныряли или исчезали часа на два в джунглях. Так пролетели три или четыре дня. Оставаться в том же паническом состоянии было уже просто невозможно — оно сменилось у меня тревогой и, в конце концов, перешло в общее напряжение. Я, по крайней мере, уже лучше соображал и связнее говорил. И тогда начали вырисовываться другие стороны моего нового положения.

Во-первых, я больше узнал Джеда. Мы проводили все время вместе, сидя до темноты на скале — самой высокой на нашем острове. Помимо наблюдения нам не оставалось ничего другого, как разговаривать. В основном мы обсуждали план «Б» — наши действия в том случае, если те люди доберутся сюда. Единственная загвоздка сводилась вот к чему: никакого четкого плана у нас на самом деле не было. Мы придумали несколько вариантов действий, но никак не могли решить, какой из них выбрать. Я склонялся к тому, что Джеду нужно спуститься к ним и сказать, что мы не сможем принять их на пляже, но Джеду не хотелось этого делать. Несмотря на уверенность, что ему удастся заставить их покинуть остров, он также не сомневался, что они прямиком отправятся на Пханган и всем расскажут, что они здесь обнаружили. Сам Джед полагался на естественную защиту острова: путь, который предстояло чужакам проделать вплавь; поля с марихуаной; поиск лагуны; затем надо было еще поломать голову над тем, как к ней спуститься. Джед был убежден, что эти препятствия заставят их капитулировать, но он не учел, что те же самые препятствия не остановили Этьена, Франсуазу, меня, шведов и его самого.