Инквизитор - Золотько Александр Карлович. Страница 10

— Здравствуйте, Иван Александров! — сказал незнакомец.

Вот это — плохо. Теперь — точно плохо. Иван понимал, что шансов случайно оказаться в этом месте в это время у совсем постороннего человека мало, но, пока тот не назвал Ивана по имени и фамилии, оставался, все-таки, шанс. Призрачный, крохотный, но оставался.

— Или вас лучше называть Петром Николаевым? — осведомился незнакомец.

А это ты откуда знаешь, подумал Иван. Сука, ведь Круль дал фальшивое удостоверение всего пару часов назад. Все настолько прогнило в Святой Земле?

— Меня зовут… — Незнакомец на мгновение задумался, будто забыл свое имя. — Называйте меня Марк.

— Ты меня ждал, Марк? — спросил Иван с ударением на «меня».

— Вас, — ответил Марк. — Именно вас. Вы немного опоздали, я даже начал волноваться. Что вас задержало?

— Вначале нас пытались убить. Потом убили мы. Потом мой попутчик вырубил меня, и дальше я не могу отвечать за скорость нашего передвижения.

Иван внимательно наблюдал за руками собеседника. Кто-то советует следить за глазами противника, кто-то указывает на плечевой пояс, как на индикатор намерений и настроения, а Иван наблюдал за руками.

В конце концов, если палец ложится на спусковой крючок, это значит, что обладатель этого пальца собирается стрелять. Верная примета.

Марк стрелять пока не собирался. Марк собирался поболтать, и ладонь его правой руки лежала на автомате далеко от спуска. Еще одна странность, он ведь не может не знать, что Круль только что отошел от машины. Но сидит спокойно, головой не крутит, а рассматривает Ивана с легкой даже усмешкой.

И правильно. Если Круль вез Ивана сюда, а он вез, то либо был в сговоре с Марком, либо Марк был не один. И Круля вполне могли уже порешить за холмом и засунуть в гостеприимно открытый люк какого-нибудь танка. Это чтобы не морочить голову с могилой.

— Вас пытались убить… — сказал Марк, и улыбка на его обветренном лице стала шире.

— Вас радует слово «убить» или «пытались»? — осведомился Иван.

— Меня радует то, что мы с вами все-таки встретились. Честно признаюсь, после того как объявили о вашем исчезновении в том самом рейде, я уж и не надеялся. Но потом… Потом мне сообщили, что все в порядке, что вы живы, и это значило, что план Фомы Свечина может сработать…

— Фомы? Это ты был с ним в той хибаре? Это из-за тебя его убили?

— Да. Да. Нет. Его убили не из-за меня. Его убили для того, чтобы тайна осталась тайной, — Марк улыбку с лица не убрал, но слова прозвучали жестко и спокойно. — А вы напрасно нервничаете, Иван. Фома очень высоко оценивал ваше самообладание. Он говорил, что вы — самый невозмутимый человек, которого он знал. А оказывается, что прав был Круль, когда предложил вас стреножить перед беседой. И не нужно дергаться — рукам больно, а толку — никакого. Абсолютно.

Спокойно, приказал себе Иван. Если ничего сделать не получается, то и не нужно ничего делать. Все само собой придет к какому-нибудь результату.

Нужно сосредоточиться и слушать. И пытаться понять… Блин.

Если это Марк разговаривал с Фомой в руинах того магазинчика, это, помимо всего прочего, означало, что Марк — мусульманин.

Иван недоверчиво усмехнулся. Нет, он слышал, что есть мусульмане. Не на его Земле, а на Земле, выделенной мусульманам Господом после Возвращения. Иван даже знал, что мусульмане иногда приходят через Угольное ушко в его мир, но видел одного из них впервые.

— Вы подобрали мой суббах, — сказал Марк. — Вот этот.

Марк протянул левую руку, разжал кулак, и четки повисли на его пальцах, покачиваясь под напором горячего ветра.

— Его у меня отобрали в изоляторе, — Иван даже и не удивился больше.

Либо этот мусульманин настолько хитер и изворотлив, что смог пробраться в Конюшню и украсть свою игрушку, или имел в Конюшне неплохие связи. Иван почему-то склонялся ко второму варианту.

— Я очень устал, — сказал Марк тихо, так тихо, что Иван еле расслышал его слова в шорохе песка. — И больше всего от того, что не могу молиться… Здесь больше нет наших святынь. Вам, христианам, проще, можете молиться где захотите и в какую угодно сторону.

— Ну так и не лазил бы у нас, — посоветовал Иван. — Какого хрена ты вообще оказался на нашей Земле? Как тебя проворонили? Ты же прибыл через Игольное ушко? Нет, что ты мог выйти из Темных домов, я понимаю, но то, что тебя не искали…

— Меня искали. Не нашли. А нашим людям пришлось заплатить за мое исчезновение. Полностью потерян залог плюс, насколько я знаю, передано много чего еще ценного для христиан.

— И зачем это?

— Вот, — сказал серьезно Марк. — Мы и подошли к сути нашего разговора…

— Может, снимешь наручники?

— Не сейчас. Сейчас — мы поговорим. У меня есть вопрос… Странный вопрос, но вы не удивляйтесь, а ответьте. Просто ответьте.

— Хорошо, — кивнул Иван, поморщился от головной боли и снова кивнул, стараясь продемонстрировать свою независимость хотя бы головной боли. — Я отвечу.

— Вы хорошо знаете Библию? — спросил Марк.

— Да лучше тебя, наверное…

— Правда? Это было бы здорово, — с сомнением в голосе произнес Марк. — Но мне отчего-то кажется, что это не так. Например, вы сможете воспроизвести для меня последнюю фразу Библии? Мне хватит одного предложения. Давайте, не стесняйтесь…

— Ты табурет не поставил, елочку не нарядил, подарок мне не приготовил, а хочешь выступление услышать… Да и на святого Николая ты не похож, уж извини… — Иван отвернулся и был наказан: ветер швырнул ему в лицо песок, больно ударило по глазам.

Марк молча смотрел на Ивана, улыбался еле заметно и спокойно ждал.

— Ну не помню я, — не выдержал пытки молчанием Иван. — Не помню. Я и десять заповедей толком не воспроизведу с ходу. Нет, если подумаю, напрягусь, то, рано или поздно, вспомню. Работа у меня сложная, всего и не упомнишь…

— Особенно если это не нужно, — подхватил Марк самым доброжелательным тоном, настолько доброжелательным, что Иван чуть не кивнул, но спохватился — это ведь чертов мусульманин ему начал втирать, что Библия не входит в список самых нужных для человека знаний.

— Можешь лыбиться сколько влезет, — буркнул Иван. — Но это наш Бог вернулся, а не ваш Аллах, нам Землю оставил, а не вам…

— Насчет Земли — вопрос спорный. С нашей точки зрения, это мы остались на Земле, а вы исчезли…

— Да? Такой умный? Ладно, верующие, ладно, но у нас ведь остались и те, кто в Бога не верил, атеисты остались, просто безбожники. У нас они остались, понятно? И это значит, что наш Бог — истинный. Наша вера — истинна, и это в нашу веру должны были обратиться эти безбожники и атеисты! — Иван даже обрадовался, что так удачно вспомнил выступление офицера-воспитателя, прослушанное еще в первый месяц своей срочной службы. — А Бог…

— Никто и не спорит, что ваш Бог истинный, — сказал Марк. — Он у нас общий. Мы называем его Аллах, а вы…

— Ага, ты еще расскажи, как вы наших резали и убивали в Крестовых походах…

Марк немного удивленно приподнял бровь.

— Что уставился? Правда глаза колет? Или вам не рассказывают, как вы тут погуляли в христианских поселениях?

Марк кашлянул и похлопал ладонью по автомату.

— Что, не нравится?! — выкрикнул Иван, хотел еще добавить про обрезание и свинину, но вдруг обнаружил, что совершенно не хочется ругаться и кричать.

Марку настолько явно было неинтересно слушать оскорбления Александрова, что оскорблять тут же перехотелось.

— Значит, последнюю фразу Библии ты не помнишь… — как бы подводя черту, произнес Марк. — А как называется последняя часть Книги? Название, пусть не точно, но близко по смыслу.

— Послания апостола Павла, — сказал Иван.

В этих пределах даже он был грамотным. Еще в первом классе вместе с таблицей умножения им вбивали оглавление Библии. Когда вызывала учительница к доске и требовала воспроизвести, вот уж сколько смеха было в классе. Чего только дети не воспроизводили вместо Первой книги Паралипоменона или его же второй…