Жнец крови и пепла (СИ) - Гринберг Александра. Страница 43

— Ах, это! Смотрел, да, — кивнул Эрдланг, откидываясь на спинку лавки. — Красота неописуемая. Позволь спросить — ты в этом своем некроотделе всё же покатилась по наклонной и запала на особо опасного преступника? Учти, братишка не одобряет.

— Чего? Вообще мимо. — Киара желчно усмехнулась. — Управление имело наглость подсунуть мне в напарники боевика, а я имела глупость озаботиться его благополучием.

Удивление, появившееся на лице Лайама, было достойно запечатления в кристалле.

— Я, кажется, ослышался, сестричка? Ты хочешь сказать, вот эта красота, какую игренвудцы-то уж лет двадцать толком не используют, сейчас нарисована на каком-то мальчишке? И он при этом жив?

Удержать лицо после такого заявления удалось с трудом. С минуту Киара молчала, до белизны сцепив пальцы и глядя, как аспиранты Эрдланга сотрясают землю да сыплют разноцветными искрами с обеих рук. Заклятия выходили с переменным успехом — стало быть, не выпускники. Лайам был поразительно дотошен как педагог, и уж к сдаче магистерских экзаменов его ученики с филигранной точностью выполняли все заклинания основной программы.

— Это Маркус Эйнтхартен. Помнишь такого? А куратор у него был некий магистр Крессель, которого, увы, не помню уже я. Однако жажду припомнить и познакомиться поближе.

— Вот это, — медленно протянул Эрдланг и даже привстал, отворачиваясь от своих студентов, — на Маркусе Эйнтхартене? С его-то происхождением? Пожалуй, у меня тоже найдется несколько вопросов к дорогому коллеге… Мальчишка блестящих результатов на распределении не показал, но я не думал, что он попадет к Эдмонду. И куда его отец смотрел?

— Мыслю я, что в декольте очередной шлюхи, — охотно съязвила Киара. — Типичный боевик, не в обиду тебе сказано. Он привык работать на сырой силе, а во всём, что хоть немного отходит от классической боевой магии, Альфард бестолковее среднего третьекурсника. И сдается мне, Крессель ему наплел одно, по документам провел другое, а Марку на руки нанес нечто третье. Но зачем такие сложности? Нельзя было отдать пацана тому, кто в состоянии обучить его контролю?

Лайам закусил губу, провожая взглядом улепетнувший в небо золотистый всполох очередного студенческого заклятия.

— Сдается мне, Альфард очень не хотел, чтобы кто-то из архимагов Темного Круга обратил внимание на его сына. И ему удалось этого добиться — я и думать забыл про мальчишку, когда убедился, что он светлый, да ещё и без выдающихся способностей. Теперь понятно, куда эти способности могли деться.

— Я тебя не совсем понимаю, Лайам.

— Не думаю, что я тот, кто должен тебе рассказывать эту душещипательную историю, — протянул Лайам, загадочно на неё косясь. — Впрочем, обета о неразглашении я никому не давал, золота за молчание не получал, а слухи всё равно ходят… Альфард благообразностью никогда не отличался. Умом тоже, это ты и без меня знаешь. Ну и нагулял своего наследничка на стороне, да на такой, что Кругу и впрямь стоило бы держать пацана при себе. Подробностями, уж извини, делиться не буду. Одно скажу — боги, поди, и сами удивились, сделав мелкого Эйнтхартена светлым магом.

Нагулял, значит? Её это не слишком удивило. Наоборот, такие подробности эйнтхартеновской биографии многое прояснили. Вероятно, мать Маркуса — темная магиня. Вполне возможно, что и некромантка…

И Киара, кажется, догадывалась, какая именно. Да что уж там догадываться? Всем известно, с какой некроманткой в свое время крутила романчик огнемразь Его Величества.

«Позже, — решительно обрубила Киара все пространные размышления. — Я подумаю об этом позже. Сейчас есть дела поважнее».

— Маркуса надо избавить от этой пакости. И нанести приличную защиту. Ты ведь поможешь, Лайам?

— Помогу, — кивнул тот. — Приводи своего Маркуса после тридцатого числа, я буду посвободнее и смогу выделить ему… — он оборвался на полуслове и тут же отрезал: — Киа, нет! Бездна, ты у своего кошака этому взгляду научилась? Не могу я раньше! У меня четыре группы и ещё дюжина аспирантов, сессия в самом разгаре. Твою ж мать, Киа, да я с Эльзой вижусь пару раз в неделю!

Киара глубоко вдохнула и приготовилась к кровопролитному сражению. Она знала, что Лайам всё равно согласится, равно как знала и то, что до тридцатого числа Эйнтхартен-младший точно насобирает приключений на свою лишенную защиты задницу. И тогда обновлять защитные знаки будет не на ком.

Сражаться пришлось битых полчаса — в ход шли мольбы, просьбы, обещания вечного рабства и коллекционной монографии архимага Теодора Кельте, угрозы компроматом и собственным котом. Ну, на закуску были ещё подробности вчерашнего побоища с вампирами, и они-то сыграли решающую роль: сердобольный Эрдланг попросту не позволил бы Марку разгуливать без защиты или, упаси Хладная, идти к Кресселю.

— Помяни мое слово, сестричка Киарнэйрис: я заставлю тебя страдать так же, как ты заставила страдать мой учебный график! — сердито сообщил Лайам. — Который, кстати, и без того трещит по швам… Ладно, тогда послезавтра. Я спихну на лаборанта ближайшие практикумы, а с выпускниками разделаюсь завтра, ближе к ночи. Уверен, они будут так же счастливы, как и я! — Он одарил Киару слащавой улыбочкой вкупе с раздраженным донельзя взглядом. — Насчет твоей расплаты уговоримся позже, когда всё будет сделано. А пока что хочу получить аванс.

— И какой же?

Вместо ответа Лайам пальнул в небо яркой зеленоватой молнией, привлекая внимание своих подопечных.

— Господа аспиранты! — возвестил он преувеличенно радостным тоном. — Счастлив представить: магистр Блэр, моя лучшая выпускница и любимая сестра! Будьте добры всей дружной компанией отделать её как следует… Прошу вас, хотя бы попытайтесь!

Киара выразительно закатила глаза и в спешке принялась сдирать с себя китель. Её названый братец не подозревал (или, возможно, прекрасно понимал), что таким образом оказывает ей услугу. Что может быть лучше, чем сбросить напряжение в хорошей драке.

Глава 29

Новое платье, вопреки всем похуданиям и опасениям, отлично село по фигуре. Полуночно-синяя тафта добавила глубины темно-серым глазам, подчеркнула пепельный оттенок волос, выгодно оттенила бледную кожу и нежный румянец. Платье красиво облегало фигуру, книзу расходясь узким шлейфом, и само по себе выглядело совсем просто — ни тебе кружева, ни обилия канители, ни вышивки мудреной… Украшением служила сама ткань — переливчатая, плотная, дорогая, — ну и ещё, пожалуй, глубокий вырез, скромно вышитый стальной нитью у самого краешка. Благо ещё пока оставалось, что в том вырезе демонстрировать…

Наряд идеально подходил под ни разу не надетый гарнитур — белое золото, черные опалы и россыпь мелких бриллиантов в придачу. С менее строгими платьями вся эта красота смотрелась ужас как вульгарно. Теперь же…

«Идеально, — постановила Киара, поправив тяжелое опаловое ожерелье и разгладив ткань на бедрах. Тафта притягивала глаз голубовато-лиловыми переливами и чуть слышно шелестела под ладонями. — Но на кой демон, спрашивается, разоделась? Для Арти? Тьфу, нашла для кого стараться!»

Она заискивающе улыбнулась собственному отражению. (Отражение не прониклось.) Скорчила недовольную физиономию, ободрала с себя дорогущие каменья и спешно переоделась. Облегающие темно-зеленые брюки и легкая рубашка в тон — отнюдь не так роскошно, но тоже ничего.

«А-а, сойдет, — постановила она, нещадно раздирая волосы мокрой щеткой и увязывая в тяжелый хвост. — Много чести этому самовлюбленному гов… дивнюку — в полной парюре перед ним красоваться».

Впрочем, уж кто-кто, а Артмаэль бы подаренную императором парюру оценил почище, чем ту женщину, на которой она надета. Стальные фейри страсть как любят драгоценные камни и металлы — особенно если можно сначала полюбоваться, а потом загнать подороже.

«То ли дело — Эйнтхартен! — нравоучительным тоном возвестило сознание. — Тому бы было интересно, как с тебя всё это снять побыстрее».