Река вечности - Гарлок Дороти. Страница 21

– Джим такой добрый. Он живет, чтобы заботиться о сыне, и не перенесет, если с ним что-нибудь случится.

Мерси едва прикоснулась к клецкам, Даниэль же опустошил тарелку и положил еще. Они молчали, пока Мерси не налила чай.

– Что же скажет Джордж о Хаммонде Перри? – спросила она. – Надеюсь, что он не выкинет ничего глупого и не позволит себя поймать и переправить через границу. Папа уже не раз предостерегал его.

– Я тоже предупредил его. Он пошел за Перри до переправы через реку и затем должен проследить, действительно ли он поехал в Ньюпорт. Леви Коффин надеялся сбить Перри со следа Терли, так оно и вышло.

– Он, наверное, очень хороший человек. Папа знает, что делаешь ты и Терли?

– Мы говорили об этом.

– Я думала о маме, когда была вместе с Дэви и ее малышом. Она бы одобрила, но если бы узнала, что здесь был Хаммонд Перри, то могла забеспокоиться.

– Не будем сообщать ей об этом сейчас. Мы все расскажем, когда они приедут домой на Рождество.

Мне бы очень хотелось, чтобы она знала, что я еду в Кентукки и зачем.

Огромные синие глаза Мерси казались еще более прекрасными, еще более сверкающими от слез, которых она не замечала. Глаза Даниэля задержались на ее губах, таких сладких и желанных. Даниэль заметил, что она очень изменилась за последние несколько дней, теперь больше похожа на молодую серьезную женщину, чем на беззаботную девчонку. Лицо побледнело, а глаза потемнели. Даниэль любовался ее прекрасным лицом, освещенным неярким светом лампы.

– Я приготовил все к недолгому отсутствию. Мы можем выехать на рассвете.

– Ты так уверен, что я поеду?

Он смотрел на нее через стол своими темными, ласковыми и заботливыми глазами.

– Ты забыла, Мерси, что я уже давно тебя знаю. Я, может быть, знаю тебя еще лучше, чем ты сама, и был уверен почти на сто процентов в том, как ты поступишь.

– Но я бы не решилась, если бы ты не поехал со мной.

– И это я знаю.

– Даниэль, я чувствую себя такой виноватой, что отрываю тебя от работы на ферме и мельнице. Весна – самое напряженное время. Ты уверен, что можешь потратить это время на меня без ущерба для хозяйства?

«Могу ли я потратить время? Боже милостивый, – подумал он, – она даже не представляет, что она значит для него». Ферма, мельница, даже желание помочь Леви Коффину не шли ни в какое сравнение с желанием Даниэля быть рядом с ней, оберегать и вернуть назад, туда, где она должна находиться – к нему. Все эти мысли пронеслись у него в голове, но когда он заговорил, то слова были обычными.

– О, да. Я могу потратить это время. Джаспер и Газ знают, что делать на ферме. Если возникнут трудности, Майк поможет им. Терли и Джордж прекрасно обойдутся на мельнице без меня, а через день-два приедет Гевин.

– Интересно, что подумают Элеонора и Тенеси. Мне бы хотелось увидеть их до отъезда.

– Они будут здесь, когда мы вернемся.

Мерси смотрела широко открытыми глазами в угол комнаты. «Как прежде уже никогда не будет», – думала девушка. Ей никогда уже не сидеть за этим столом как Мерси Куил. Могла ли она предположить о таком? Ее рука потянулась через стол к руке Даниэля, как будто пыталась ухватиться за прошлое. Он положил нож на край тарелки, и их руки соприкоснулись. Взгляд юноши был полон сочувствия, она же– пыталась увидеть в глазах Даниэля понимание.

– Ты думаешь, я поступаю правильно? Одна моя половина даже знать ничего не хочет об этих Бакстерах. Другая же хочет увидеть ее и рассказать, как счастливо я живу.

– Если не поехать к ней, то можно позже пожалеть об этом. А в один прекрасный день здесь могут появиться и другие Бакстеры.

– Я знаю, ты прав. Мне придется смириться с тем, кто я есть, правда?

– Черт возьми, Мерси! Ты – это ты, независимо от того, кто они. Бакстеры могут считать себя пупом земли, тебе-то что до этого?

– Как долго туда ехать? – стараясь казаться спокойной, спросила Мерси.

– Три, может быть, четыре дня. Мы поедем в дорожном фургоне, том, что Фарр купил, когда ты собиралась в Академию Джефферсона в Винсенсе. Это займет немного больше времени, зато будет удобно.

– Я могу поехать верхом. Пара платьев и туфли на толстой подошве – вот все, что мне нужно.

– Упакуй все, что надо. Мы поедем в фургоне. Фарр сделал бы именно так. Уверен, что по дороге можно найти какое-нибудь место для ночлега.

– А что будет, если братья не позволят мне... вернуться? – Она переплела его пальцы со своими.

– Об этом они ничего не говорили! Ты всего лишь едешь в гости, вот и все. Тебе не стоит об этом беспокоиться. И не забывай, что будешь не одна.

– Я не могу не думать о них. Неужели все Бакстеры такие же странные, как Берни и Ленни? Они ведут себя так, будто я их собственность.

– Мы получили совершенно иное воспитание и образование, а в горных семьях – свои традиции. Они держатся вместе, одним кланом. Ты не их собственность, и они не имеют на тебя никаких прав, кроме тех, на которые ты сама согласна.

– Даниэль, ты такой хладнокровный, – произнесла Мерси. – И всегда так правильно поступаешь и говоришь. Иногда я удивляюсь, как ты меня терпишь.

«Боже милостивый, – подумал он. – Это потому, что я люблю тебя и всегда любил». Он не мог ей сказать эти слова – время еще не наступило; поэтому, убрав руки с ее рук, произнес:

– Ешь свой ужин, а то совсем остынет.

Мерси услышала, как Даниэль выгребал угли из плиты, и поняла, что рассвет уже близко. Она отбросила одеяло, встала с постели и зажгла свечу. Умывшись холодной водой, Мерси вытерла лицо полотенцем, лежащим на умывальнике, и быстро надела серое платье, в котором решила отправиться в дорогу. Платье будет достаточно теплым для этого времени года. Нужно еще взять с собой теплую и легкую шали. Мерси упаковала ночную сорочку и три платья: голубое из мягкой ткани, светло-серое с белым воротником и темно-коричневое – рабочее.

Она уложила все это вместе с чулками, нижним бельем, несколькими носовыми платками, туалетными принадлежностями и двумя кусками душистого мыла в открытый саквояж, который лежал на кровати Мари Элизабет, где незадолго до этого та упаковала свои вещи для поездки. Мерси положила ее маленькую белую шаль, связанную ажурным рисунком и мешочек для рукоделия со спицами и несколькими клубками шерсти для чулок, если вдруг понадобится чем-нибудь занять руки.

Она застелила постель, навела порядок в комнате, расчесала волосы и заколола их серебряными шпильками. Эти шпильки ей подарили родители на восемнадцатилетие. Мерси положила в саквояж расческу, щетку и еще одно полотенце. Немного подумав, она уложила еще и домашние шлепанцы.

Когда все было готово, взяла в руки саквояж и окинула взглядом комнату, которая стала выглядеть какой-то покинутой. Она не могла даже поверить, что жила здесь. Даже свеча и та расплывалась перед глазами. Мерси подождала, пока зрение не прояснится, взяла ее и вышла из комнаты.

Даниэль был на кухне. Девушка поставила свой саквояж рядом с его сумкой прямо у двери. При свете свечи он казался отдохнувшим, хотя она знала, что Даниэль съездил на ферму, успел побриться и причесаться.

– Я забыла постричь тебя, но взяла с собой ножницы. Так что как-нибудь приведу в порядок твою прическу.

– Чайник уже закипел. Как насчет холодных клецок и пирога на завтрак?

– Мы должны либо съесть все это, либо отдать Дрозду. Прежде чем уйти, нужно вымыть посуду.

– Дрозд не получит пирога, – ухмыльнулся Даниэль. Он налил чай и поставил чашку на стол там, где должна сидеть Мерси.

– Это все, что ты берешь с собой? – спросил он, кивнув в сторону маленького саквояжа у дверей.

– Здесь все, что мне нужно.

– Ты редкая женщина. Гевин говорит, что Элеонора забирает все, что у нее есть, даже если они едут в Винсенс на несколько дней.

– Как ты думаешь, сколько времени мы будем отсутствовать?

– Все зависит от того, сколько времени ты захочешь пробыть там. Наверное, несколько недель. – Он сел за стол, отрезал большой кусок пирога, положил в тарелку и залил молоком. – Я попросил Джима приходить в дом раз в день, чтобы поддерживать в нем порядок. Майк и Гевин тоже будут присматривать.