Река вечности - Гарлок Дороти. Страница 41

Даниэль наблюдал за двумя женами Бакстеров, хлопотавшими у огня. Марта поставила в духовку большой металлический противень. Такую духовку он уже видел в Арканзасе. Изготавливалась она довольно оригинально. Деревянный чурбан тщательно обстругивали и удаляли сердцевину. Внутренние стенки покрывали слоем глины. Полученная заготовка ставилась на подставку. Затем она опять покрывалась глиной. В нужном месте оставлялось небольшое отверстие. Глина снова требовала сушки. И только через несколько дней оставшееся внутри оболочки дерево выжигалось. Глиняная духовка была готова. Ее обычно ставили на небольшой костер или угли.

Даниэль принес несколько охапок дров к сложенному из камней очагу.

– Спасибо, – бросила ему Марта, мельком взглянув в его сторону.

– Из наших запасов остался сладкий картофель, изюм, сироп и другая еда, – сказал Даниэль. – Используйте ее, а то испортится.

Марта кивнула, ничего не сказав. Даниэль пошел колоть дрова. Прошел час, но Марта так и не подошла к корзине на крыльце.

«Бедные, но гордые», – подумал про себя Даниэль. Он выбрал сосновое полено и ударил по нему топором. Полено треснуло и раскололось на две части. Даниэль чувствовал себя в своей стихии. Он брал полено за поленом, колол их и складывал дрова в поленницу. Работа – вот что ему сейчас просто необходимо, чтобы отвлечься от мыслей.

Увидев Мерси, появившуюся на крыльце, он прекратил работать. Он не мог ответить, как он чувствовал себя, когда ее не было рядом, но он любил подолгу стоять и наблюдать за ней. Почему это случилось именно с ним?

Ее братья поступили подло. Сказав «да» с петлей на шее, он потерял то, о чем мечтал всю жизнь – ее любовь. Он вспомнил весь тот ужас, когда Берни пододвигал змею, испуганные глаза Мерси. От одних этих воспоминаний Даниэль покрывался холодной испариной. Теперь его страх сменился гневом, и он поклялся, что накажет Ленни и Берни прежде, чем уедет отсюда, да так, чтобы они запомнили это на всю жизнь.

Мерси пересекла двор и направилась к Марте. Даниэль задумался. Он еще никогда не ощущал прелести ее груди и не прикасался к атласной коже ее бедер. Долгие недели в нем зрела страсть. В ту памятную ночь, когда они ночевали под открытым, звездным небом, Даниэля переполняло желание коснуться ее теплого тела, и, подчинившись зову плоти, он кончиками пальцев дотронулся до ее изящной ножки. Она не проснулась от этого легкого прикосновения, он же тонул в мечтах: как ее руки ласкают его, а она сама, обнаженная, трепещет в его объятиях.

Мерси посмотрела в его сторону и помахала рукой.

Даниэлю и в голову не приходила мысль, что Мерси может предложить ему развестись. Волею случая они были обвенчаны, и теперь он сам должен был выяснить, хочет ли она остаться его женой. Временами ему казалось, что в ее глазах появлялось что-то такое, что заставляло его надеяться: Мерси любит его. В то же время оставалась тревога, что она восхищалась им, как сестра восхищается старшим братом, иначе она не была бы с ним так нерешительна.

Поцелуи в день странной женитьбы пронзили его до глубины души. Каждая клеточка его тела буйствовала, дикая страсть владела Даниэлем, лишая рассудка.

Ему тогда хватило силы воли, чтобы обрести контроль над своими чувствами. Огромным усилием он заставил себя отодвинуться от нее, чтобы она не почувствовала его мужскую силу, рвущуюся наружу. Вспоминая об этом, Даниэль чувствовал, как опять силой наливаются мышцы и учащается дыхание.

Он был безнадежно, безумно влюблен в нее и размышлял, где же ему взять силы, чтобы пережить то время, пока Мерси не свыкнется с мыслью, что они – муж и жена?

В два часа дня братья Бакстеры вернулись домой. Они сразу же направились к умывальнику – прибитой к стене дома полке и прикрепленному к ней корыту, выдолбленному из ствола тополя. Братья умылись, пригладили жесткие, соломенного цвета волосы и на цыпочках отправились в комнату матери.

Женщины вынесли во двор стол и накрыли его к обеду. Марта принесла чугунный котел с вареными цыплятами. В бульоне плавали пышные клецки. Дора поставила блюдо с нарезанной ветчиной. Стол ломился от соусов, мамалыги, вареных бобов, кукурузных лепешек, мисок с маслом и медом. Марта приготовила коблер из сухих яблок и виски. Она объявила, что мужчины больше не пойдут на работу, потому как все решили отпраздновать приезд гостей.

Мерси удивилась, увидев, что Ход несет во двор завернутую в одеяло мать. Он медленно пронес ее вдоль стола, чтобы она убедилась – все приготовлено на славу.

Она больше напоминала ребенка, если бы не седые волосы. Марта и Дора стояли рядом, ожидая ее одобрения. Мать поблагодарила их.

– Ты хорошо потрудилась, Марта, хотя у тебя было мало времени. У тебя и овощи есть, и старую добрую мамалыгу приготовила. Молодец.

– Ты одна умеешь по-настоящему готовить мамалыгу, Ма.

– И твоя рука... чувствуется, Дори. А это не тот... мед, из-за которого Байта... ужалила пчела?

– Да, Ма. Эта маленькая пчела ничуть ему не навредила. Хочешь, я помажу тебе медом лепешку?

Мерси и Даниэль стояли в стороне от семьи и наблюдали, как все суетились вокруг матери. Вайт и Гидеон, братья, которых она еще не видела, бросали на них любопытные взгляды. Внимание всех было направлено на женщину, которую держал на руках Ход. Даже дети, совсем недавно бегавшие по двору, стояли тихие и тоже смотрели на свою бабушку.

Ход отнес мать в дом, за ним последовали все братья. Мерси поняла зачем, когда мужчины пододвинули кровать так, чтобы мать могла видеть всех через дверь. Марта поспешила в дом, прикрыла миссис Бакстер еще несколькими одеялами.

Когда мужчины вышли во двор, Вайт направился прямо к Мерси. Его выделяла гладкая загорелая кожа, широкий, добродушный рот, светлые усы, и прекрасные зубы и волосы – густые и пушистые, – совсем не такие, как у его братьев.

– А я-то думал, что из Бакстеров я единственный красавец.

– Не обращай на него внимания, Эстер, – проходя мимо, сказала Дора. – Он не такой красивый, как твой муж.

Вайт улыбнулся жене и шутливо шлепнул ее по мягкому месту:

– Болтушка ты моя!

– Привет, – Мерси протянула руку. – Ты уже познакомился с Даниэлем?

– Нет. Но наслышан о нем, – он протянул руку Даниэлю. – Говорят, что ты убил медведя ивовым прутом?

Даниэль рассмеялся.

– Ну, не совсем так.

– Я Гид.

Юноша, который произнес эти слова – такой же высокий, как и Вайт, но тоньше в талии, – был самым красивым из всех братьев. Мерси заметила это сразу. Она также поняла, что Гидеон и сам отлично знал об этом и очень гордился светлыми, шелковистыми, тщательно зачесанными назад волосами. Черты его лица не успели огрубеть, как у братьев, и когда он улыбался, его лицо становилось мягким и светлым.

– Привет, Гидеон, – Мерси протянула ему руку. Юноша взял ее обеими руками и улыбнулся.

– Привет, Эстер, – он говорил так, как будто Мерси сейчас для него была единственным человеком в мире. Мерси сразу же поняла, что это был один из его приемов, которым он пользовался, когда проделывал то, о чем болтали Ленни и Берни. Мерси вдруг так захотелось ему сказать, что он просто еще ребенок.

– Тренируешься, Гид? – Вайт так сильно шлепнул брата по спине, что тот не удержался и пошатнулся в сторону Мерси. – Завлекать женщин – это его основное занятие. Он слишком их любит. Не так ли, малыш Гид?

– Хватит скалить зубы. Пора к столу, – Дора подошла к мужу, и он обнял ее за плечи. – Держись подальше от Эммы, Гид, – резко сказала Дора. – Ей всего лишь двенадцать лет. Я не позволю тебе испортить ее, как девчонку Морганов.

Гидеон рассмеялся.

– Тогда ты лучше передай ей, чтобы держалась подальше от меня, Дори.

– Садитесь за стол, – крикнул Ход.

После того, как мужчины расселись, осталось одно свободное место. Марта и Дора стояли рядом, готовые обслужить их, а дети стояли за спиной Хода с тарелками в руках.

– Я подожду и поем с Мартой и Дорой, – сказала Мерси, когда Ход жестом пригласил ее занять место у стола рядом с Даниэлем. Ленни и Берни сели подальше от него.