Возможности слов (СИ) - Алексеева Оксана. Страница 42

— Я тебе вот что скажу — я в этой вашей гребаной сказке «Волк и семеро козлят» совсем даже не Волк. Я тебе, козлина младший, больше не друг… я…

На саму Ксюшу он так ни разу и не взглянул, но она не удержалась от порыва. Его до сих пор бледное лицо, его трясущиеся руки, его злость заставили ее метнуться вперед и обнять. Кирилл сначала попытался оттолкнуть, но она только еще крепче вжалась в него, и после этого он затих.

— Я не думала, что ты воспримешь это так близко к сердцу.

Кир усмехнулся:

— Говори уже прямо — ты вообще не думала, что у меня есть сердце.

— Не думала, — честно ответила она. — До сих пор об этом ничего не свидетельствовало.

— Стыдно тебе? — теперь он и сам обнял ее в ответ и уткнулся лицом в ее макушку.

— На самом деле, не должно бы… Ведь ты это заслужил.

Кир подумал немного, посмотрел на Андрея и тяжело вздохнул:

— Зато теперь с нулевым счетом. Самое время начать с чистого листа.

Ксюша тихо рассмеялась, чувствуя, что Кир совсем успокоился. А Лиза еще Вадима называла отходчивым…

Он даже позволил им увести себя в бар и согласился выпить вместе в знак примирения. Ксюша, конечно, не пила — все больше наблюдала. И чем пристальнее она смотрела, тем сильнее жалела о том, на что решилась. Хотя кто мог предположить? Но ее терзало смутное подозрение, что, возможно, она оказалась единственной, кто не предполагал.

Кириллу так и не рассказали точно, откуда обо всем стало известно. Например, как вообще всплыла Фиона, о которой и сама Лизавета не подозревала? Почему Вадима всего лишь пугали и шантажировали, а ему, Кириллу, устроили ад? Но все рассуждения привели его к одному очень важному выводу — Ксюша теперь уже точно не была девушкой его лучшего друга. Да и раньше таковой не являлась в полном смысле этого слова. От этой мысли в груди стало щекотать до раздражения. Ведь оказалось, что он совсем напрасно сделал Ксюше больно, и еще напраснее — себе. Из таких историй не выкручиваются обычными сожалениями, тут надо что-то потяжелее. Например, то, что произошло.

Но выяснилось, что его еще собираются добивать звонками.

— Понравилась наша шутка? — спросил Александр.

— Да пошел ты!

Неудержимый хохот.

— В понедельник в бассейн идем? — поинтересовался Антон, как ни в чем не бывало.

— Да пошел ты!

— Встречаемся в восемь.

И тут же новый звонок:

— Ты там как, оклемался? — Аркадий.

— Да пошел ты!

— Только мамане не рассказывай — она из нас душу вытрясет…

Последнего он уже ждал. Не сможет же Анатолий промолчать?

— Ну что, зятёк, живой?

— Да пошел… Стоп, как ты меня назвал?

И снова гогот — это у них семейное. Кирилл отключил вызов сам. Оставалось только пожалеть, что он когда-то с ними связался, и порадоваться, что хоть у двоих старших номера его телефона не было.

Сложнее всего было разобраться с тем, как теперь относиться к Ксюше. Имеет ли он право злиться на нее? Безусловно. Имеет ли она право злиться на него? Да кто бы спорил. А теперь, когда они квиты, есть два пути — продолжать злиться или отпустить себя на волю течения, поплыть за буйки. Да вот только Кирилл не мог быть уверенным, что ее буйки — в той же стороне, что и его. Потому решил дать рассудку отдых и ни о чем не думать вообще — благо, впереди целых два выходных.

За весь день единственным впечатляющим событием стал разговор с Вадимом по телефону:

— Я ее убью! Вот, честное слово, убью! — тот до сих пор психовал.

— Ксюша отомстила за то, что мы сделали, — Кирилл удивил самого себя, вдруг начав ее оправдывать.

— Да при чем тут Ксюша? Я про Флору! Вот же сука — фотографировала нас, а потом слила фотки! А ведь я ее на показ протолкнул, хоть Вильдо и орал, что у нее аура «землисто-коричневая». Впервые жалею, что его не послушал! Когда он эту Фауну решит выкинуть, я просто постою в сторонке — мразь пожалеет, что испортила со мной отношения!

— А-а… Кстати, ты почему нам с Лизаветой соврал? Мы же решили, что у тебя с Ксюшей серьезно, а тут эта Фиона всплыла.

— Разве я должен был отчитываться? — судя по голосу, Вадим уже улыбался. — Кир, ну вы же меня знаете! Ксюша интересная, но ведь это не значит, что из-за нее я должен был дать обет безбрачия?

Не значит. И никогда не значило. Теперь у Кирилла возникло чувство, что он сам себя обманул. Ведь и он так поступал часто, что тут преступного? Просто… сейчас ему не хотелось смотреть ни на какую другую девушку. Но из этого не следовало, что и Вадим обязан был чувствовать себя так же.

Поскольку ближе к ночи совсем не думать и при этом бодрствовать оказалось невозможно, то Кирилл решил улечься пораньше. Лучше проспать до понедельника — а там все само собой куда-нибудь встанет. Но только он коснулся подушки, как раздался тихий стук в окно. Все бы ничего, но комната его располагалась на втором этаже. Неловко улыбающаяся лохматая мордашка добила картину до абсолюта.

— Здравствуйте, Ксения, какими судьбами? — Кирилл приоткрыл одну створку, но внутрь гостью пропускать не спешил.

— Я… это… Ну, ты же ко мне залезал, так и я подумала, почему бы и мне не залезть к тебе?

Она вроде бы на чем-то прочно стояла, а Кириллу так нравился ее смущенный вид, что он решил подзатянуть эту сцену:

— Понимаю. Но, видишь ли, наше высочество такой стресс пережили, устали, хотели отойти ко сну…

— У меня с собой маманины булки. В рюкзаке.

— Заходи, — тут же передумал он. — Чувствуй себя, как дома.

Ухватил ее за бесценный рюкзак и затащил в комнату. После глянул вниз, оценил и не смог унять ехидства:

— Стремянка?! Как?

Ксюша шмыгнула носом, покраснела, а потом рассказала о своем очередном позорном случае. Она хотела пробраться незаметно — сюрприз сделать. Но сначала ее задержала охрана на входе, передала Тамар Санне. Та не вняла никаким мольбам и сообщила Семену Ивановичу. Шеф, после того, как проржался до слез, сильно опечалился, что жена задержалась у подруги — она бы ухохоталась до смерти. Потом они всей толпой принесли ей стремянку и спрятались за углом. Поскольку бежать было уже поздно, Ксюша решила пережить эту ситуацию до конца и все же добралась до его окна.

Кирилл никогда не мог предположить, что способен настолько хорошо контролировать себя — внутри у него органы лопались от смеха, но внешне он оставался спокойным:

— Молодец. Ты учишься позориться все лучше и лучше. Но зачем все эти трюки?

Ксюша стянула рюкзак и попыталась сделать вид, что осматривается. Ей было до мандража неудобно:

— Решила, что мы можем не извиняться друг перед другом. А просто начать с той точки, где все было хорошо. Как тогда — когда ты забирался ко мне. Помнишь, я говорила, что ты мне друг? Я и правда хочу, чтобы так и было.

Кирилл демонстративно задумался, даже челку взлохматил, полностью войдя в образ.

— Ну ла-а-адно, — растянул он, недовольно гнусавя. — Но только при условии, что теперь ты у меня с ночевкой останешься. Прихватила свою жуткую пижаму с ракушками?

Ксюша растерялась:

— Не прихватила…

— Плохо! Совсем не похоже, что ты хочешь со мной дружить, виноватая девочка!

Она наконец-то осознала, что он просто издевается. Схватила его за руку и потащила к кровати. Усадила на край и сама примостилась рядом. Достала из рюкзака булку.

— Заткнись уже и жри!

Ему пришлось повиноваться. А потом и сходить за чаем. На кухне царила какая-то истерика, а поднос с чашками ему Тамар Санна протянула сразу, как будто ждала на стреме, когда тот понадобится. Кирилл не стал обсуждать странное настроение своих сожителей, а уже в комнате поделился с Ксюшей мыслями:

— Я сейчас очень жалею, что не купил себе отдельное жилье. На следующей же неделе займусь! Или… проще будет поспорить с Вадимом на квартирку где-нибудь в центре, чтобы самому не заморачиваться?

И едва он успел поставить поднос на тумбу, как ему в лицо впечаталась возмущенная подушка.