Гильдия - Голотвина Ольга. Страница 109
Люк открылся почти беззвучно, потому что снизу крышку бережно придерживали две сильные руки. Две крепкие, когтистые, покрытые жесткой серой шерстью... нет, не руки, а лапы. С обрывками веревок на запястьях.
– Караул! Спасайся, парни! Смерть наша пришла!!
– Да все уже, все! Как пришла, так и ушла! Спускайся с салинга, идиот, и кончай вопить!
– Пропали наши головы, растуды их в пучину и вперехлест тройным узлом! Не было такого уговору, чтоб чудища по палубе шлялись!
– Это же демоны морские! За человечиной пришли, клянусь родным причалом!
– Кто? Демоны?! Да чтоб мной акула подавилась! Конец «Белопенному»!
– Все за борт!!!
– Как – за борт?! Я те дам «за борт»! Убью своими руками! Боцман, чего панику на палубе допустил?.. Эй, боцман!.. Кто-нибудь видел боцмана?
– Да вон же, капитан, вон он! Наверху! Как раз он с салинга и орет!
– Помогите! У меня нога застряла! Вытащите меня, ради всех богов!
– Кто-нибудь, вытащите этого дурака!
– Спаси Безликие! Разыскала нас Серая Старуха!
– Какая старуха, чтоб тебя осьминог поимел?! Не было никакой старухи! Демоны были!
– Хватит про демонов, придурок! Ты не демонов, ты меня бояться должен! Здесь я капитан, а не демоны твои драные!
– О-о-о, гратхэ грау дха, Кхархи! О-о-о, гасти лархи рас!
– Варрах, ты-то хоть пасть захлопни, траста гэрр!.. Так, все заткнулись! Я сказал – заткнулись!!! Кто хайло раззявит – язык отрежу! А этот сопляк чего об палубу колотится?
– Да в истерике бьется.
– Сунь башкой в бочку с водой – враз отойдет!
В истерике бился тощий белобрысый юнга. Да и как ему было не трястись! Именно этот парнишка ближе всех столкнулся со смертью. Заглянул ей в зрачки. И спас, сам того не зная, весь экипаж «Белопенного».
Нет, сначала и опасности-то не было. Нургидан думал об одном: добраться до шлюпки, тихо спустить ее на воду... И плевать, что земля неизвестно где, а в шлюпке ни воды, ни еды. Сдохнет, так хоть не пленником.
Но рулевой поднял шум. Расшумишься, увидев в лунном свете такое чудище! Матросы, не ожидавшие нападения посреди моря, спросонья крепко перетрусили, а паника заразительна. Пираты выли, карабкались на мачты, бросались в темноте с ножами на своих же.
Нургидан честно пытался вновь стать человеком. Но чувство опасности, крики врагов во тьме, исходящий от них острый запах страха – все это будоражило волчью кровь, заставляло прижимать уши к голове и скалить зубы. И был миг, когда волк взял верх над человеком. Забыв про шлюпку, он бросился в гущу охваченных смятением врагов – искать Сарха.
Именно Сарха! Человек, живущий в глубинах звериного разума, говорил, что эти жалкие морячишки для него не добыча. Сарх, и только Сарх окрасит своей кровью волчьи клыки!
Но и это состояние продолжалось недолго – лишь до тех пор, пока оборотень не наткнулся на одного из перепуганных бедняг.
Добыча – и так близко! Вплотную! Запах бьет по ноздрям!
Да, на всю жизнь запомнит молодой моряк улыбку-оскал, медленно обнажающую ужасные зубы.
А мог бы и в Бездну уйти с этим воспоминанием! Так близко было от клыков беззащитное человеческое горло...
Но луна-спасительница поспешила бросить между хищником и добычей свои серебристые волны.
И отпрянул Нургидан, шарахнулся прочь, узнав эти белобрысые волосы, эти округлившиеся светлые глаза, эти белесые ресницы.
Дайру!
Пират не был двойником ученика Охотника. Так, небольшое сходство. Но этого хватило Нургидану, чтобы опомниться.
Что он делает? Сейчас порвет глотку этому парнишке, похожему на Дайру. А в следующее полнолуние загрызет настоящего Дайру. И Нитху. И Шенги... Проклятая луна! Он ее невольник! И еще смел попрекать Дайру ошейником!
То, что мальчик сделал дальше, было продиктовано отчаянием и оскорбленной гордостью. Гибкий прыжок на планшир, вцепившаяся в канат рука, толчок – и плеск за бортом!
Нет, не самоубийство, Нургидан и слова такого не знал. Побег! От безнадежности, от неотвратимой страшной участи, от власти ненавистной луны.
Черная громада корабля удалялась. Маленькие волны качали ночного пловца. Скоро у него устанут руки, и пусть тогда ведьма-луна попробует найти его сквозь толщу воды!
У Нургидана вновь было человеческое лицо. Он улыбался.
Сарх не первый год командовал шайками – сухопутными, речными, а теперь и морской для разнообразия. И понимал, что такое команда на грани бунта.
Сарх знал, что надо делать в подобных случаях: немедленно и виртуозно расправиться с парочкой зачинщиков, а попутно без затей прикончить двоих-троих сочувствующих мятежу. Но покойный Бикат, дорогой старый друг, в последней беседе, помнится, говорил, что экипаж «Белопенного» крепко потрепан в недавних схватках. Уцелевших ублюдков едва хватает, чтобы ставить паруса. Наведение порядка резко уменьшит количество упомянутых ублюдков, что сейчас крайне нежелательно.
Поэтому Сарх смирил свой норов и мысленно извинился перед своим мертвым богом за то, что на сей раз оставляет его без кровавой жертвы.
Так, чего хотят от капитана эти олухи?.. Ах, боятся плавать на корабле, оскверненном демонами? Им нужен заход в ближайший порт и жрец с очистительными молитвами? Что ж, скромное требование. Все равно нужно пополнить запасы продовольствия.
Сарх не умел прокладывать курс корабля в открытом море. Но что такое карта, он знал. И когда штурман повел кончиком ножа над пергаментом, показывая путь «Белопенного» в этих водах, капитан без колебаний ткнул пальцем в ближайшее пятнышко:
– Вот. Этот остров обитаем?
– Да, господин мой.
– Жрецы там водятся?
– Не без того.
– Туда и повернем. Кстати, как остров называется?
– Эрниди.
– Он погиб за меня... за меня, понимаете?
Руки Хранителя были беспомощно уронены вдоль тела, лоб перечеркнула угрюмая морщина.
– Еще как понимаю, – ровно сказал Шенги. – За меня тоже однажды погиб напарник.
Путники сидели над скалистой кручей и угрюмо жевали плотные, жесткие полосы съедобного мха. Во всяком случае, Охотник заверил их, что это мочало действительно съедобно. И все ему с готовностью поверили, потому что успели уже забыть, когда последний раз ели.
Только Сокол, стискивая пригоршню мха, глядел в пропасть и кусал губы.
Остальные успели пережить острый всплеск горя и смириться с тем, что Айфера больше нет. Даже Нитха уже всласть наревелась по доброму великану. Лишь у Ралиджа в глазах стыла тоска, не нашедшая выхода.
Дайру сочувственно поглядывал на своего кумира и не знал, как подсказать ему, что горе горем, а поесть все-таки надо.
– Я уже видел, как гибнут люди, – мрачно отозвался Сокол на слова Шенги, – но на этот раз умереть должен был именно я. Он взял мою смерть.
– Стало быть, поступил как подобает воину. – Голос Охотника стал строже. – Прикрыл в сражении своего командира.
– В сражении! Эх, если бы это было в сражении!
– Мы и сейчас на поле боя. Подгорный Мир – это драка без передышки.
– Как говорят у нас в Наррабане... – попыталась Нитха влезть в разговор старших.
– У вас в Наррабане могли бы и помолчать! – свирепо перебил ее Дайру.
Сокол глянул на зеленую сухую массу в своей руке, откусил немного, с отвращением прожевал.
– И куда мы теперь?
– Ближайшие Врата от нас в... – Охотник положил ладонь на талисман, вгляделся в лишь ему видимую карту и нахмурился: – Они у нас под ногами.
– Под ногами? – удивился Ралидж и глянул за край обрыва. – Придется лезть на дно ущелья?
– В том-то и дело... Не на дне они.
– Воздушные Врата? – с испугом догадался Дайру.
– Именно, – подтвердил Охотник невесело. – Сокол, вероятно, не знает... Они находятся прямо в воздухе. И через них можно попасть в любую точку любого мира, куда пожелаешь.
– Или к любому человеку, – без удивления кивнул Ралидж. – Жена рассказывала.