«Пылающая Эмбер» (ЛП) - Брайа Дерби. Страница 48

— Нет. Мы встретимся. Я получу бабки и только тогда дам тебе адрес.

Я начинаю натягивать на себя джинсы.

— Ладно! ГДЕ? — рявкаю я.

Оказывается, парень — это жалкий наркодилер из Альбукерки. Парень, которому я около двух недель назад показывал фотографию Даны. Когда мы встречаемся, Эдж угрожает парню, и я в конечном итоге даю ему половину от обещанного вознаграждения сейчас, а остальные он получит потом, но только если я найду ее и когда я ее найду. Если она на самом деле там, где он говорит.

Адрес, который он мне дает, — это засранный жилой дом на Уэстсайде. Сейчас декабрь, и для Нью-Мексико это суровое и чертовски холодное время года.

Номер квартиры — J-22. Когда я оказываюсь рядом с ней, то слышу песню «Последняя надежда» в исполнении группы Papa Roach, доносящуюся из-за двери. Дана всегда включала эту песню, когда чувствовала себя особенно плохо. Если две эти детали не плохое предзнаменование, то я не знаю, что это. Строчки из песни как лезвия полосуют мое сердце вдоль и поперек, погружаясь все глубже и глубже с каждым проникающим в меня словом.

За тридцать семь дней я стал ходячим мертвецом. Мое душевное спокойствие висит на волоске. Волоске, который становится тоньше с каждым днем. Я не могу есть. Не могу спать. Не могу думать ни о чем, кроме как найти ее. Я ходил из бара в бар. Обыскал каждую задрипанную забегаловку и наркопритон. Прошерстил основные точки. Кэп даже пообещал «Тринадцати Дьяволам» опорный пункт, если они помогут нам найти ее. Мы выжали по максимуму из каждого нашего контакта, а они, в свою очередь, выжали всё из своих.

Ежедневно я сочинял в своей голове разнообразные сценарии. Где она была. Что с ней случилось. Может, она не бросила меня. Может, ее похитили. Может, ее где-то кто-то удерживал силой, тот, у кого были тёрки с клубом. Может, она легла в реабилитационный центр. Но, черт подери, я их тоже проверил.

Мне достаточно услышать песню и взглянуть на номер квартиры, который до жути напоминает мне о моей татуировке, чтобы понять… понять, что сегодня последний день, когда я ее разыскиваю. Я оглядываюсь на Кэпа. Наши взгляды встречаются. Я вижу, что он тоже это понимает. Моя жизнь навсегда изменится после этого дня.

Хватает всего двух ударов ногой, чтобы снести эту дверь. От увиденного за распахнутой дверью все мое тело трясет от ярости. Обнаженные тела. Наркотики. Наполовину опустошенный гребаный пакет кокса и дорожки из порошка на стеклянном столе в ожидании, когда их нюхнут. Место, где чертовски воняет марихуаной, сексом, протухшей едой и потом. Парни заходят вслед за мной. Они легко усмиряют двух мужчин и шлюху, которые начинают орать, чтобы мы валили нахрен отсюда.

С застывшей в венах кровью, я переворачиваю обдолбанных наркоманов и осматриваю каждого из них. Цвет кожи и волос не ее, но я продолжаю тщательно проверять каждую женщину. Она могла загореть, перекрасить свои рыжие волосы и вернуться к своему естественному цвету или что-то в этом роде.

Торчки ворчат и стонут, когда я их передвигаю. Я хлопаю некоторых по щекам, чтобы проснулись и, вопя, спрашиваю: «Где Дана? Она здесь? Вы видели ее? Рыжая? Чертова рыжая с белым цветом кожи… вы видели ее?»

Но они бесполезны. В полной отключке. Безжизненные зомби. Большинство из них.

Мое сердце воспаряет, когда я понимаю, что осмотрел всех, но ее среди них нет.

Кэп хватает пакет с наркотой и приказывает Ди смыть это дерьмо в унитаз. Кэп никогда не был поклонником наркотиков. Он потерял единственного родного брата из-за героина. Эта главная причина, по которой он ушел с поста вице-президента «Гринбеков» и основал вместе с Гризом «Предвестников Хаоса». Он был против провозки контрабандой этого дерьма через наши границы ради картеля. Он уже потерял немало братьев с тех пор, как «Гринбеки» занялись наркотой, больше чем он потерял во Вьетнаме, и когда он не смог убедить Пэппи повести клуб по новому курсу, он ушел. И Гриз ушел вместе с ним.

— Мав.

Гус зовет меня из коридора и мерзкое чувство, с недавних пор прочно обосновавшееся в моих кишках, как приливная волна обрушивается на стенки моего желудка. Я вхожу в коридор. Гус останавливает меня, положив руку мне на плечо. Он закрывает глаза и медленно качает головой.

— Мне жаль, брат.

Он крепко сжимает мое плечо.

Мое тело — бомба… тикающая… мать ее… бомба.

Моя кожа зудит так, словно хочет отслоиться и развеяться по ветру.

Колючая проволока, обмотанная вокруг моего сердца, обжигает так, словно она лежала в безднах преисподней, а теперь кромсает мое сердце в течение стольких секунд, сколько мне требуется для того, чтобы понять, что означают его извинения. Его боль — моя боль. Моя… его. Каждая мышца на моем лице застывает, а зубы скрипят от силы, с которой я их сжимаю. Я не позволю пролиться влаге, скопившейся в моих глазах.

Она в третьей комнате справа. И она не одна. Какой-то голый темнокожий жирный ублюдок лежит рядом с ней. Она на кровати, в отключке, на ней только грязный топик. Все остальное выставлено напоказ. Ее рыжие волосы светлые у корней, а концы почти багровые от пота и жира. Она худая. Очень худая. Ее живот слишком плоский. В том месте, где живот должен выпирать как у беременной женщины, ничего нет. И я знаю. Знаю, что намеренно или нет, но она сделала это.

Всё кончено. Она умерла для меня. Она даже не дала ей шанс.

Все, что я хотел. Все, что я планировал для нас, сгорает дотла прямо на моих глазах.

Я достаю свой ствол из кобуры. Руки — такое чувство, что их целый миллион — хватают меня, и мои барабанные перепонки чуть не лопаются от многочисленных криков. Мои братья вытаскивают меня из комнаты, пока я сопротивляюсь изо всех сил и в то же самое время пытаюсь прицелиться, чтобы убить ее. Чего я никогда не сделаю.

Но кто-то должен заплатить за все это.

Кэп, должно быть, понимает мою потребность в мести, потому что он швыряет человека к моим ногам и ставит его передо мной на колени, произнося всего одно слово: «Дилер». Руки, удерживающие меня, исчезают, и я прыгаю вперед с пистолетом в руке.

Смерть от пули была бы слишком быстрой. Слишком безболезненной. Слишком легкой. Поэтому я, используя приклад пистолета, превращаю его лицо в месиво из плоти, крови и сломанных костей.

***

Я не жалею об убийстве дилера. Я жалею лишь о том, что той ночью не убил женщину, которая отняла жизнь у моего ребёнка.

Она всегда была слабой. Я знал это с первого дня нашей встречи. Но я все равно дал ей кое-что ценное, что она должна была вынашивать и оберегать. К тому же я дал ей свое доверие. Я поверил ей, когда она обещала завязать с наркотой и измениться в лучшую сторону.

Но точно так же, как Куколка, она лгала, чёрт бы её побрал, мне в лицо.

Я ударяю ногой всего один раз, дверь Дозера распахивается настежь и врезается в стену. У меня нет с собой пистолета, но у меня есть нож. Я вынимаю его из ножен и надвигаюсь на нее. Она лежит посреди кровати, ее рыжие волосы веером рассыпаны по подушке. Ее глаза широко открыты. Она опирается на локти, и когда ее глаза встречаются с моими, она поднимает руку, чтобы остановить меня и отползает назад.

Я вдавливаю ее в матрас. Сажусь верхом на ее ноги, одной рукой удерживаю ее руки над головой, а другой рукой прижимаю лезвие к ее шее.

— Мав, остановись! — кричит она. Ее ясные сине-зеленые глаза наполнены ужасом.

— Ты, мать твою, поклялась, что не наркоманка, — я делаю акцент на каждом слове, загоняя лезвие глубже в ее кожу. — Ты сказала, что чиста. Но ты приняла дозу, когда ходила в туалет, а не наводила там гребаный порядок. Ты обманула нас. Обманула меня, — рычу я.

— Нет! Я не обманывала.