Вторая жизнь (СИ) - Санфиров Александр. Страница 61

То, что Женя пришла домой не в духе, Наталья Николаевна поняла сразу. Дочери в этом году, как и в прошлом, была сделана справка о слабом здоровье, не позволяющем, собирать картофель по промозглой карельской погоде. Однако в деканате на этот раз всех таких отказников привлекли к работам в библиотеке, к уборке кабинетов и прочим мелочам. Поэтому Жене приходилось первую половину дня проводит в институте.

   Когда мама зашла в комнату, Женя лежала на кровати, уткнувшись лицом в подушку, и рыдала.

   -Женя, что случилось? - встревожено спросила Наталья Николаевна. - Тебя кто-то обидел?

   Женя резко повернулась, открыв лицо, перепачканное тушью, и переходя на крик, завопила:

   -Мама! Ты представляешь! Розка Маркелова увела у меня Митю. Тварь! А ведь я за подругу ее считала. У них через месяц регистрация. Аааааа! Ненавижу! Ненавижу! А Митя, какой гад, тоже молчал. Я знаю, почему он ее предпочел. Розка мне сегодня призналась, что ему член сосет. Фу! Какая гадость! Правда, мама?

   Мама сочувственно кивнула, но благоразумно промолчала, дожидаясь пока дочь выговорится.

   Когда это произошло, она погладила ее по плечу и попыталась успокоить.

   -Женя, может не стоит так переживать, что ни делается, все к лучшему. Признаться у нас с папой не лежала душа к твоему летчику. Особенно папе он не нравился.

   -Чего же вы мне не говорили? - сквозь слезы и сопли спросила девушка.

   - Тебе попробуй, скажи, - подумала Наталья Николаевна и снова погладила дочь по плечу.

   -А как дела у Саши Сапарова, у него девушки не появилось, - полюбопытствовала она.

   В ответ Женя заревела еще шибче.

   -Дура! Какая же я дура! Мама, ты не представляешь, какая я дура! Он меня не простит, он гордый. Я же ему еще зимой сказала, чтобы он ко мне не подходил и что у меня есть любимый парень, военный летчик с Бесовца.

   Тут Женя вытерла слезы и, усевшись удобней в постели, начала выкладывать матери последние новости.

   -Ты знаешь, Сапаров не будет учиться на втором курсе с нами. Он переводится на вечернее отделение. Я в деканате случайно слышала, как профессор с завканцелярией его обсуждали. Декан сказал, что Саша будет работать директором ресторана "Северный" в гостинице Интуриста.

   Тут Женька снова пустила слезу.

   -А я дура набитая, зачем язык распускала? Все девки знают, что я с Митькой факалась. И Сашке они об этом давно доложили.

   Тут мама сделала строгое лицо.

   -Женя, что за неприличный слэнг в нашем доме. Попрошу, выражаться литературным языком, не забывай, чья ты дочь. Послушай, ты не ошибаешься? Неужели его взяли на должность директора?

   -Ничего я не ошибаюсь, - возмутилась та. - Декан тоже удивлялся, все пытался понять, откуда у Сапарова такие связи.

   - Мда, неужели мы с Борей ошиблись в прогнозах? - подумала Наталья Николаевна. - Такой скорости в карьере этого паренька трудно было ожидать. Дали мы приличного маху. Надо было этому Мите сразу на дверь указать. Одно хорошо, девочка теперь навсегда запомнит, что такое близкая подруга.

   Бывают редкие моменты в жизни, когда она кардинально меняется, разрываясь таким событием на две половины, до и после. Таким моментом для меня послужила неожиданная должность директора ресторана. Я конечно, знал, что так будет, но все равно резко изменившее отношение знакомых и коллег слегка напрягало.

   Когда мы с Незванцевым и парторгом треста приехали в гостиницу Интуриста, в зале ресторана уже собрались сотрудники. Они прекрасно знали, кого им сегодня будут представлять, но все равно оживленно переговаривались, как будто не обсуждали мое назначение до этого пару дней.

   Сидя в президиуме собрания, я разглядывал знакомые лица. За год работы барменом мне удалось узнать всех работников, притом так, как никогда не узнал бы, работая директором. Вот и сейчас некоторые товарищи скромно отводили глаза в сторону, надеясь, что в таком случае я не припомню их прегрешения.

   Незванцев свою речь особо не рассусоливал. Кратко представив меня, предложил задавать вопросы. Вопросов, как и ожидалось, не появилось. Я в своем выступлении тоже был немногословен. Пообещал, что ничего сверхъестественного у нас не произойдет, и выразил надежду, что наш коллектив и дальше будет трудиться с рабочим настроем и сохранит за собой звание победителя социалистического соревнования. После чего мы с бухгалтером, администраторами и шеф-поваром переместились в директорский кабинет, где провели краткое рабочее совещание. Естественно, я был не в силах сразу охватить все, что сообщили подчиненные, но пообещал разобраться со всем в ближайшее время. Незванцев одобрительно кивал моим речам, а затем, оставив парторга, собрался уходить.

   -Завтра у председателя горисполкома коллегия по вопросам торговли, - сообщил он напоследок. - Тебе надо присутствовать. Будь в десять часов в актовом зале. И сходи в парикмахерскую. Павел Васильевич у нас аккуратист, а ты после Кижей, смотрю, в парикмахерскую не заглядывал. -добавил он укоризненно, дождавшись, когда закроется дверь за бухгалтером.

   Я провел пятерней по волосам. Действительно, за лето голова прилично заросла, согласно кивнув, заявил, что сегодня же исправлюсь.

   Парторг, когда мы остались одни, прочитал целую лекцию о необходимости идеологической работы . Затем, наклонившись ко мне, тихо сообщил:

   -Нельзя, Александр Юрьевич, терять бдительность. Вот Лев Абрамович расслабился, потерял хватку, а может, и перерождаться начал. Покрывал своего друга Моисея Яковлевича, а тот видишь, как сына воспитал. Родина ему все дала, а он как отблагодарил? Удрал за границу, пиз.. ныш. Отца под монастырь подвел.

   Он огорченно вздохнул и продолжил.

   -Я, как партийный организатор тоже несу свою долю ответственности за случившееся. И еще раз напоминаю, что с тебя тоже будем спрашивать за идейно- воспитательную работу в массах. Хотя, что тебе теперь! Мы тут хорошо подчистили товарищей с ущербной пятой графой. Вас теперь тут три коммуниста, так, что должны справиться.

   Я же в этот момент с грустью вспомнил Эльштейна, пару дней назад уехавшего в Ленинград. Незванцеву он был давнишним приятелем, но иметь у себя в тресте еще одного потенциального израильтянина, наш нынешний руководитель не пожелал.

   Утром следующего дня я одевался под тщательным маминым контролем. Темно-коричневый костюм Ленинградской швейной фабрики им. Володарского сидел на мне, как влитой, не хуже французских брендов, ослепительно белая нейлоновая рубашка, скромный галстук в косую полоску, запонки темного серебра, все было в тон. Темно-коричневые чешские полуботинки завершали мой прикид. Удовлетворенно кивнув головой, мама сообщила:

   -Была бы на двадцать лет моложе, влюбилась бы сразу.

   Батя из другой комнаты шутливо крикнул:

   -Я вам повлюбляюсь! Смотри, Марина, я тоже налево сбегаю.

   Пока родители разбирались кто, куда сбегает, я спрыснул себя тройным одеколоном, еще раз пригладил волосы, подстриженные под канадку, и отправился в путь.

   Подъехав к зданию горсовета, некоторое время думал куда припарковаться. У входа стояли два десятка "Волг" и даже один "ЗИМ".

   Втиснув свой Москвичонок между ЗИМом и Волгой, я выбрался из него и с минуту разглядывал сверкающую черную машину, пытаясь понять, кто на ней приехал. Как-то раньше такой в городе не замечал.

   Вахтера у входа не было, поэтому я свободно прошел вовнутрь и поднялся по широкой лестнице, покрытой ковровой дорожкой на второй этаж. У актового зала толпился народ. Солидные личности негромко переговаривались друг с другом, ожидая начала совещания. В одной из таких компаний я обнаружил Незванцева.

   -О! Александр Юрьевич, приветствую! - воскликнул он, энергично здороваясь. Его собеседники с любопытством наблюдали за этой картиной.

   -Товарищи, знакомьтесь, Александр Юрьевич Сапаров со вчерашнего дня директор ресторана Северный, прошу любить и жаловать