Луна в канун Гомрата - Гарнер Алан. Страница 6

Это был старый заплесневелый гроссбух, куда сто лет назад один из пасторов в Олдерли переписывал старинные документы, касающиеся его прихода. Книга эта хранилась в семье Гаутера с незапамятных времен. И хотя у него никогда не хватало терпения расшифровать ее каракули, он очень ею дорожил, потому что она как бы связывала его с теми временами, которые давно миновали.

В ней всегда можно было вычитать что-нибудь чудное: надо было только обладать чувством юмора, каким был одарен Колин.

Его зачаровывали разные байки, анекдоты, семейные истории равно, как и перечень дарственных актов и субсидий, назначаемых лэндлордом.

В тот вечер книга была развернута на странице со следующим текстом:

Но следующая запись согнала всякую улыбку у Колина с лица. Он перечитал ее дважды.

– Гаутер!

– А?

– Послушай, это часть отчета церковного старосты за 1617 год: «а также потраченное на Стрит Лейн Эндз, когда мистер Холлиншед и мистер Райт пришли удостоверить, что это точно дьявол был обнаружен возле пивной, где занимались устройством колодца с насосом, дабы качать им воду, и где насос этот поломался и его уронили в яму».

– Ты не думаешь, что это та самая яма у Трэффорда? Гаутер нахмурился.

– Должно быть, так. Потому что и яма, и насос… И эту часть Олдерли раньше точно называли Стрит Лейн Эндз. И я слышал, что там находилась пивнушка перед тем, как Трэффорд построили. Шестьсот семнадцатый, говоришь? Тогда эта яма никак не может быть частью рудника, потому что Западную шахту выкопали только лет через двести. Значит, это все-таки колодец у старой пивной, так, что ли?

– Этого никак не может быть, потому что яма там уже была, а колодец они только строили! И насос как раз в яму и упустили. Они не знали, что там была яма! Ведь так?

– Ты меня лучше не спрашивай, я не знаю. А кто эти самые Холлишенд и Райт?

– Они часто тут упоминаются, – сказал Колин. – Я думаю, это священники в Олдерли и Уилмслоу. Но мне бы хотелось поподробнее узнать про «дьявола».

– Я не очень-то полагаюсь на эти записи, – сказал Гаутер. – Тогда была такая суеверная публика. Я имею в виду те времена. Да, кстати, я вчера повстречал Джэка Рикгли. Ну, того как раз, который и проткнул эту плиту, закрывающую колодец. И знаешь, что он сказал? Когда он нагнулся, чтобы поглядеть, что же это такое он задел в траншее, то услышал странное бульканье, и лицо его точно обдало ветром из ямы. Но он думает, что это как-нибудь связано с давлением воздуха. Может, священники как раз это и приняли за Старого Ника?

– Мне все это не нравится, – сказала Бесс от двери. Она только что спустилась вниз. – Сьюзен не говорит ни слова, и она вся холодная, как лягушка. И я совершенно не могу понять, откуда столько песку. У нее в волосах его все еще полно. И она вся мокрая. Правда, неудивительно, с двумя грелками горячими в постели. Но что-то все-таки не так. Она лежит и глядит перед собой вроде бы в никуда. А глаза у нее какие-то не такие.

– Как ты думаешь, пойти мне, что ли, за доктором?

– Что? В этакую-то бурю! Уже почти десять. Нет парень, с ней не так уж плохо. Ну, если к утру не пройдет, надо ехать за доктором, как пить дать.

– А что, если у нее сотрясение или еще что-нибудь такое?

– Нет, больше похоже на испуг. На голове были бы шишки или где-нибудь напухло. Нет, лучше всего пусть лежит. Небось, доктор тебе спасибо не скажет, если ты поволочешь его к нам в такую погоду. Пусть девчонка отдохнет, там – посмотрим.

Бесс, как и многие другие деревенские женщины, не могла отделаться от ничем не оправданного страха перед врачами.

Колин так и не понял, что его разбудило. Он лежал на спине и глядел на лунные квадраты на полу. Он проснулся внезапно, и сна у него не осталось ни в одном глазу. Его ощущения были ясны и остры, как кончик иглы, он отдавал себе отчет о каждой мелочи, находящейся в комнате.

Колин поднялся с постели и подошел к окну. Ночь выдалась ясная. После грозы воздух был чистый и сладкий. Во дворе лежали четкие тени. Скэмп улегся возле дверей амбара, положив голову на передние лапы. И тут Колин заметил какое-то движение. Он увидел его только краем глаза. Какая-то тень мелькнула и исчезла. Но он ни секунды не сомневался в увиденном, потому что тень двигалась по освещенному луной месту, между углом дома и воротами, которые вели на Риддингс, на покатое поле за фермой.

– Эй, Скэмп! – прошептал Колин. Собака не шелохнулась.

– Эй, проснись!

Скэмп жалобно взвизгнул и стал тихонечко скулить.

– Давай! Взять его! Взять!

Скэмп снова заскулил и, едва отодрав брюхо от земли, уполз в амбар.

– Что в самом-то деле! Скэмп!

Но Скэмп не показывался.

Колин натянул рубашку и брюки прямо поверх пижамы и засунул ноги в туфли. Нужно было спешно разбудить Гаутера. Но проходя мимо комнаты Сьюзен, Колин остановился и, сам не зная почему, отворил дверь. Кровать была пуста! Окно растворено.

Колин спустился вниз, нащупывая в темноте дорогу ко входной двери. Дверь была на запоре. Что же, Сьюзен прыгнула со второго этажа прямо на булыжники?!

Колин отодвинул засовы и оказался во дворе. Он увидел тоненький силуэт, который двигался по вершине холма Риддингс как раз на линии горизонта.

Изо всех сил мальчик помчался вверх по холму, но прошло какое-то время прежде, чем его взгляд вновь поймал движущуюся фигурку. Теперь она перемещалась по холму Клинтон, примерно в четверти мили от него, а он находился на полпути от Сьюзен. Это была, несомненно, Сьюзен – в пижаме и, казалось, она не шла, а скользила. Создавалось странное впечатление: точно она бежала, но движения ее были как при ходьбе. Прямо перед ней высились вершины деревьев, растущих по склонам карьера.

– Сью! Нет, стоп. Звать ее опасно. Она идет как лунатик и опять направляется к карьеру!

Колин бежал так быстро, как ни разу в жизни. Когда он миновал вершину, Сьюзен скрылась из виду. Мысленно прослеживая ее путь, он направился к загородке на самом высоком месте скалы. Тут можно было перевести дух и оглядеться.

Луна освещала склон холма и большую часть карьера. Заброшенная водокачка поблескивала, ее крылья медленно вращались. Но Сьюзен нигде не было видно. Она должна бы уже быть тут. Колин медленно обвел взглядом края карьера и заглянул в черное гладкое зеркало воды. Ему стало жутко.

Вдруг что-то скользнуло по его туфле и ухватило за лодыжку. Колин поглядел и вздрогнул. Он закричал от страха – это была рука. Небольшая земляная насыпь шла по другую сторону забора. Глинистая почва крошилась, осыпалась на скалу, которая была чуть ниже, а оттуда летела в воду. Рука теперь цеплялась за насыпь.

– Сью!

Он перегнулся через колючую проволоку. Сьюзен повисла как раз под ним, между насыпью и скалой. Ее бледное лицо было повернуто к нему.

– Держись! Держись!

Колин распластался на земле, обхватил столб одной рукой, а другую протянул под колючей проволокой и ухватил сестру за руку. Ужас! – то, что выглядело рукой Сьюзен, на ощупь оказалось копытом!