Русский фронтир (сборник) - Дивов Олег. Страница 22

Виктор нагнулся, чтобы ее поднять, и поэтому заряд тазера пролетел у него над головой. Кто выстрелил из шокера, он не заметил, но ждать продолжения не стал и рванул с места, расталкивая прохожих и опрокидывая лотки. Только через несколько ярусов сумел оторваться от внезапно воспылавших к нему интересом игроков. Подобранная костяшка так и осталась зажатой в кулаке.

Харчи пришлось добывать, взломав торговый автомат. Позже Виктор пытался узнать, кто его сдал, но хозяин таверны и его сын исчезли, а на этом месте появились киоск с разливным пивом.

Две недели они с Олегом не вылезали из своего убежища, только по ночам выбираясь наверх, глотнуть свежего воздуха. У Олега, наверное, все же был припрятан еще один навигатор или маячок. Поэтому он не стал дергаться, когда над заросшим кустами и травой квадратом двора, зажатого с четырех сторон жутковатыми многоэтажками с провалами окон, завис еле слышно шуршащий лопастями вертолет и сбросил лестницу. «Это за мной, – сказал он и, сунув Виктору в руку какую-то бумажку, добавил: – Позвони через пару дней».

Виктор позвонил, и с тех пор жизнь его опять сменила колею, а вот в какую сторону, сразу и не понял. Каким боком Олег был замешан в прошлогодних событиях, он так и не узнал. Но из разговоров в столовой и намеков в отделе Виктору стало ясно, что за особые заслуги Государь жаловал Олега именным дворянством, а вскоре и карьера его составилась, его возвысили до одного из руководителей Департамента. Собственно, и Виктор устроился в Департамент благодаря тому, что Олег замолвил за него словечко.

Полгода тому назад, после звонка по номеру в бумажке, его попросил встретиться и поговорить некто, назвавшийся Сергеем Викторовичем. Собеседником оказался коренастый седовласый мужчина, явно пенсионного возраста.

Они гуляли по парку в Сокольниках. Вопросы были вроде ни о чем, а Сергей Викторович, казалось, не обращал внимания на ответы, а следил за реакцией собеседника. На внезапно раскрытый зонтик в руках девушки на скамейке, на велосипедиста, промчавшегося рядом по выделенной полосе… Прощаясь, он предложил Виктору переселиться, дал адрес однокомнатной квартиры, оплаченной на полгода вперед, вручил ключ-карту. И настоятельно посоветовал завтра же обязательно явиться на медобследование.

Услышав название Департамента, Виктор вздрогнул, криво улыбнулся и сказал, что такие приглашения не игнорируются. На это собеседник ответил, что люди свободны в своем выборе, но если его вдруг начнут терзать сомнения относительно какой-либо непонятной фигни, то пусть не стесняется спросить совета по известному телефону.

После заполнения анкет и не очень приятных анализов врач, задумчиво потирая носяру, спросил, не приемный ли он ребенок, поскольку славянский генотип не соответствует матери-калмычке и отцу-казаху. «А я-то думал, что они китайцы, и я тоже китаец…» – удивился Виктор.

Потом за него взялся плотный дедок, кличку которого – Страшная Борода – он узнал на первом же занятии по силовой подготовке. Короче говоря, Виктора оформили в непостоянный резерв.

Встретили на новом месте прохладно. Коллеги по офису явно ждали его быстрого продвижения по карьерной лестнице, подозревая высокое покровительство. Но время шло, пару раз его задействовали как проводника по Бункеру, однажды поставили на замену прихворнувшего Силовика во время какой-то протокольной акции. Осенью 67-го весь резерв кинули на патрулирование улиц. Левые справляли какой-то юбилейный шабаш, власти опасались провокаций, выводить армию на улицы после прошлогодних событий было нежелательно – страна и так еле успокоилась после громких процессов.

После этого его перевели в постоянный резерв. Не обнаружив за спиной Виктора мохнатой руки, сослуживцы перестали избегать его. Судя по тому, что к нему приклеилась кличка Китаец, кто-то с длинным языком получил доступ к его личному файлу.

Была какая-то смутная неправильность в его пребывании в Департаменте по надзору. Среди лощеных, как ему казалось, служащих конторы он поначалу сам себе казался бомжом, случайно попавшим на бал Дворянского собрания.

Впрочем, слегка разобравшись в структуре Департамента, он быстро адаптировался. Если служить на совесть, то есть шанс со временем дорасти до Наблюдателя, потому как для должности Уполномоченного слишком молод, да и образование подкачало, а быть Защитником хоть и почетно, но скучно. А скуки и так хватает – как у всякого резервиста большая часть времени уходила на сидение в офисе, изучение регламентов, обязательных тренингов и «подай-принеси», если вдруг что потребовалось начальству. О делах Выездных Комиссий узнавал лишь из открытой части ежемесячных сводок аналитического отдела. Большую часть свободного времени съедали заочные курсы спецподготовки – гуманитарные и технические дисциплины, необходимость которых для сотрудников Виктор пока не улавливал.

По слухам, после переезда Департамента в Ясенево предполагались кадровые пертурбации, а стало быть, не исключались и всяческие продвижения по службе. Кому-то повезет, подумал Виктор, возвращая костяшку-талисман в кармашек. «А вот Ольге вряд ли», – решил он, скосив глаза на соседнюю ячейку. Из-за невысокой перегородки видны стол с терминалом, заставленный мелкими горшками с непонятными цветочками, подставка с карандашами и скрепками, стопка бумажных файлов, прижатых миниаквариумом, а к стене булавкой пришпилена плюшевая неведомая зверушка. Канцелярской дребедени тоже хватало. Не хватало лишь самой Ольги. Вот уже два дня, как ячейка пустовала.

В офисе, кроме Виктора, никого не было. Одни заблаговременно собрали свое барахло, и теперь их короба с именными наклейками громоздились у входа. Другие работали в ночную смену и заранее подсуетились, когда вывозили оборудование. Поэтому когда над дверью замигал вызов к начальнику отдела, Виктор поправил на поясе аптечную сумку и пошел к Бурмистрову.

Николая Семеновича сотрудники побаивались. Он закрывал глаза на бардак в офисе, не дергал поминутно, не ругал за опоздания и даже беспричинные отсутствия на рабочем месте. Но неукоснительно требовал еженедельных отчетов, которые Ольга прозвала «песней оленевода». В отчетах предписывалось в произвольной форме своими словами рассказать о своих наблюдениях и впечатлениях о чем или о ком угодно, хоть о погоде или прохожих, хоть «о королях и капусте», как однажды непонятно пошутила Ольга. Лишь бы уложиться в двадцать тысяч знаков. Сдавать отчеты надо было вовремя, попытки использовать чужие тексты мгновенно вскрывались и немедленно карались штрафами.

Виктор заподозрил было, что кто-то из коллег пишет о своих сослуживцах, но быстро сообразил, что в департаментской системе перекрестного контроля доносы ни к чему. При необходимости центральный компьютер, почему-то прозванный «Большим Братом», отследит перемещения и контакты любого из них с точностью до сантиметра и секунды, запишет разговоры даже с навигатора без питания и сообщит их тому, кто имеет должные полномочия. О том, что с навигатора можно взять разговор или картинку и при вынутом аккумуляторе, знали даже дети. Начальник отдела, наверное, не знал, потому перед ним лежал разобранный навигатор.

Бурмистров посмотрел на Виктора начальственно, то есть как бы с трудом вспоминая, зачем его вызвал.

– Это не мой, – сказал Николай Семенович, заметив удивленный взгляд Виктора. – Дочка попросила заменить на новый, а я не пойму, в чем разница, характеристики одни и те же! Ты присаживайся…

– Разница в цвете пластика или в материале браслета. Говорят, есть золотые с бриллиантовой отделкой.

Николай Семенович смахнул навигатор со стола в корзину.

– Ладно, забудь! Ты мне вот что скажи, в последнее время не замечал за Скобелевой ничего странного?

Виктор покачал головой. Если у Ольги возникли проблемы, то любое лишнее слово может быть двояко истолковано. Первый принцип службы, «не болтай!» Виктор усвоил на второй день работы. Дежурный по офису предложил ему пройти какой-то «тест Ришелье» и написать шесть строчек о чем угодно, а потом объяснил, по каким статьям и на сколько лет за слова из детской песенки можно отправить коллегу на вольное поселение в солнечные края.