Элемента.N (СИ) - Лабрус Елена. Страница 31

Ева моргнула, видение пропало, и только сейчас она почувствовала, что по её щекам текут слезы. Она повернулась к Дэну, по его лицу тоже текли слезы. И это были слёзы, после которых не станет легче. Она отвернулась, не в силах видеть в его глазах эту боль, и через несколько секунд машина тронулась, а через несколько минут они уже входили в вестибюль больницы.

            После полумрака улиц неестественно яркое искусственное освещение резало глаза. Их заплаканные лица никому не показались странными на фоне общего горя.

Алиенора разом постарела на сто лет, она стояла с безжизненным лицом у стеклянных дверей палаты, и её правая рука неестественно дергалась. Ева это просто заметила, Дэн же моментально отреагировал как врач, и когда её укладывали на каталку и увозили, пожилая женщина даже не сопротивлялась. Дэн убежал вместе с каталкой, а Ева стояла у стекла, за которым лежала безжизненная Изабелла и глядя на её спокойное и прекрасное лицо, не могла поверить. Арсений сидел спиной к стеклу, но эта его согнутая под тяжестью горя спина, и бессильно склонённая на грудь голова и безвольно висящие плетями руки, сложенные на коленях – все это просто кричало о том, что он не переживет её смерть. И Ева не просто плакала, она уже почти выла в голос. Чьи-то мягкие теплые руки обняли её, и прижав к груди, гладили по голове, пока она рыдала. Только немного успокоившись, она узнала маму Дэна, Софию. Она ничего не сказала ей, и Ева промолчала - никто не хотел обманываться лживыми обещаниями. Все надеялись на то, что там, у тех, кто в Замке, всё получиться, и Изабелле хватит сил их дождаться.

            - Пойдём! – сказала София, и мягко толкнула дверь в палату.

Они подошли к кровати, но Арсений даже не шелохнулся. Ева подумала, что, наверно, он даже не слышал, что они пришли. Но он слышал.

            - Из всех способов сведения счетов с жизнью она выбрала тот, при котором её нельзя спасти, - сказал он тихо, так и не подняв головы. Длинные темные волосы, спадая, почти полностью скрывали его лицо, но Ева боялась его увидеть.

Она, думала, что уже не будет плакать, но слезы всё текли, и текли, и текли.

            - Мы попробуем влить еще один искусственный раствор, - прозвучал сзади звонкий девичий голос, строго и по-деловому, - Ну-ка расступитесь! – командовала она, подвозя к постели какой-то агрегат на каталке.

            - Там у старушки, кажется, инсульт, - сказала Алька матери, - Но её, вроде, реанимировали.

            - О, Боги Всемогущие, - взмолилась София, а Арсений прижался лбом к руке Изабеллы и заплакал.

Девушка спокойно и упрямо подключала какие-то провода.

            - Ева, помоги мне! - она замахала рукой, показывая какой провод куда ей подать, и Ева рада была пригодиться хоть в чём-то – душа разрывалась на части от рыданий парня.

             - Давай, давай, - подгоняла её Алька, протягивая руку, и вдруг замерла так и не взяв то, что протягивала ей Ева, - Подожди-ка!

Она выхватила из ящика у кровати одноразовый шприц, и стала сдирать с него упаковку.

            - Мне нужна твоя рука, снимай эти тряпки! – скомандовала она Еве.

Ева безропотно повиновалась, скидывая вещи на руки Софии.

Алька все делала настолько быстро, что Ева даже не почувствовала, как игла вошла в вену.

            - Зажми там как-нибудь, - крикнула она на ходу, выбегая с полным шприцом Евиной крови.

Проколотая вена кровоточила, но кроме как бумажным платком её ни обработать, ни зажать было нечем. Ева просто положила бумажку и согнула руку. И только после этого поняла, что Арсений перестал плакать. Тишину нарушал только мерно пиликающий монитор, и только от этого звука сейчас зависело как измениться вся их будущая жизнь. Монитор моргал и пищал, и веселая зелененькая змейка бежала по крошечному экрану, появляясь в одном конце и исчезая в другом. Ева смотрела сейчас на эту крошечную змейку и ни о чём не думала. И это было даже приятно, просто следить за зеленым огоньком и просто ни о чём не думать.

            Трудно было сказать сколько времени она так простояла, может несколько минут, а может целую вечность, но шум бегущих по коридору людей вывел её из этого оцепенения. Люди в белых халатах во главе с Алькой не просто прибежали, они прикатили с собой еще одну каталку, и еще один аппарат, попросили выйти Софию, вытолкали взашей Арсения и закрыли жалюзи. Ева смотрела на всё происходящее словно со стороны, но голос медсестры вывел её из оцепенения.

            - Ева, она потеряла очень много крови, - сказала девушка из-под повязки, закрывающей её лицо, - Но твои возможности тоже не безграничны, поэтому мы возьмем минимум, который потребуется Изабелле, чтобы выжить.

Ева согласна кивала, пока её переодевали, укладывали на каталку, подключали к ней монитор.

            - Вы будете переливать ей мою кровь? – на всякий случай спросила она, и хоть это и так было понятно, и она не возражала.

            - Да, из вены в вену, напрямую, - сказал строгий мужской голос тоже из-под скрывающей его лицо маски.

Он наклонился и воткнул толстую иглу под звук двух пищащих аппаратов, один из которых пищал чаще, и Ева догадалась, что это её сердце сейчас отбивает этот беспокойный ритм.

По прозрачному шлангу медленно потекла красная густая жидкость и Ева порадовалась, что её каталку поставили справа от Изабеллы – вены на её левой руке не были повреждены постоянными капельницами. Руку привязали, чтобы она нечаянно не упала, и постепенно все вышли. Остались только они с Изабеллой, связанные друг к другу тонкой трубкой, медсестра, которая следила за ними, и Алька, которую из-за маски Ева сначала и не узнала. Но Алька стянула маску, села на стул, который откатили к стене, откинула назад голову и тяжело выдохнула. Видимо, только сейчас эта совсем еще юная девочка позволила себе немного расслабиться – по её щекам тоже потекли непрошенные слезы. Наверно, это был самый слезливый в жизни Евы день.

            - Как там Алиенора? – спросила она Альбертину.

            - Стабильна, - коротко ответила девушка и вытерла слезы рукой, не меняя позы, - Как чувствуешь себя?

            - Нормально, - бодро ответила Ева, - Пока нормально.

            - Ну, и хорошо! – ответила Алька, поднялась и откинув одеяло, потрогала голые ноги Изабеллы. И Ева увидела на голени девушки оставшиеся следы засохшей крови, - Но радоваться пока рано. Господи, о чём она только думала? - задала Алька, не высказанный Евой вопрос, и не ожидая ответа, вернулась на свой стул.

Ева искала в её идеально правильных чертах лица сходство с Дэном, и не находила. Они были разные. Но Ева точно знала, что было в них общего – в критической ситуации они оба умели собраться и действовать не раздумывая. Жаль, что они не были дружны с братом, но, наверно, и так бывает в жизни. Наверно, Еве надо было подумать и про Дэна, но она решила, что сейчас Изабелла важнее, и пока она не придет в себя, Ева ни о чём не будет думать. Мониторы размеренно пищали, и под их монотонный звук ей невыносимо захотелось спать. И на просто закрыла глаза и уснула.

Ей снился невероятно красочный сон. С белоснежно белого каменного балкона, выступающего с утеса так далеко, что казалось, что он висит в воздухе, она смотрела на море. Бескрайнее и ярко-синее море. И лишь тонкая полоска горизонта разделяла его с нереальным лазурным небом, и лишь лиловые отблески на мелкой ряби воды говорили о том, что солнце садиться. И Ева повернулась, чтобы увидеть солнце, а увидела Феликса. И он великолепен, как всегда. В распахнутой на груди белой рубашке с сияющим в её вырезе аммонитом. И цвет этого камня, и цвет закатного солнца отражаются в его улыбающихся аметистовых глазах.

- Я умерла? – почему-то спросила Ева, но он отрицательно покачал головой, - А Изабелла?

- Нет, у неё просто был тяжелый день, но она будет жить, - ответил Феликс голосом Бази.

- Баз? – не верила своим глазам Ева, - Мой Баз Великолепный?