Элемента.N (СИ) - Лабрус Елена. Страница 36

— Давай помогу, — протянул он руку с её ноше, — Далеко идти то?

— Недалеко, — коротко ответила Настя, но сумку всё же отдала. — К Алиске Ревякиной. У неё с этим Ромкой Сопелиным, что в Еву стрелял, вроде как отношения были, но она сама всё расскажет.

— А что деду тому с дровами помогли? – вспомнил Дэн про обещание юной девушки.

— Помогли. Вот мы тогда с Ревякиной этой и разговорились. Мы хоть и учимся в одном классе, но не общались никогда, а тут вдруг разговор зашёл, и я подумала, что Вам это надо знать.

— Ладно, давай поговорим, раз надо, — согласился Дэн.

Ревякина жила в той самой пятиэтажке, что была одна на весь посёлок, и в которой жила сама Настя. Ждали они её на лестничной клетке очень опрятного подъезда. Деревянные окна, поставленные в подъезде ещё во время строительства дома, были чисто вымыты, покрашены и заклеены на зиму. Поручни перил, хоть и были местами попорчены вырезанными на них надписями, но тоже были покрашены и смотрелись почти новыми. В подъезде пахло свежестью и чистотой, говорящей о том, что люди, которые здесь живут, собираются жить здесь долго, а потому берегут и свой дом, и свой подъезд, следят за порядком и поддерживают чистоту.

— Вот! – выходя из своей квартиры, протянула Ревякина Дэну шприц вместо приветствия.

— Что это? – рассматривал Дэн, запаянный в пакетик обычный пластмассовый шприц с прозрачной желтоватой жидкостью внутри.

— Я спрятала, — пояснила ярко накрашенная девица, в которой Дэн, конечно, узнал, свою самую бойкую поклонницу. — Он сказал, что у него есть задание. Но я узнала, что оно касается Вас и спрятала.

— Прости, но я ничего не понимаю, — озадаченно посмотрел на неё Дэн.

Настя хотела вмешаться, но Ревякина остановила её недовольным жестом.

— Я сама расскажу, — сказала она. — Только хочу, чтобы вы знали, он не виноват. Его заставили. Он не хотел, поэтому мне и рассказал. Но вы тогда уехали, и я злилась, и наговорила ему всяких глупостей, а он, дурак, хотел мне на зло, и тогда я тоже ему на зло это сказала, а он – вот.

Дэн снова ничего не понял, и Настя сделала ещё одно нетерпеливое движение, собираясь всё же в это повествование вмешаться, но Алиса снова её остановила.

— Ромка, он же слабый совсем, робкий, добрый, из староверческой семьи, ему в Армию никак было нельзя, а его забрали. А там таким как он очень тяжело, вот они его и мучили. Он мозгом не повредился, как все говорят, нет, он просто повеситься хотел, не успел, помешали. И тут этот психиатр. Выхлопотал ему досрочное. Ромка обрадовался, думал, повезло ему, вернётся домой, работать начнёт, женится, будет всё как у людей. Но у психиатра на него были другие планы. Не знаю уж, сразу он знал, что Ромка из нашей Сосновки, или так совпало, только приехал он за ним сюда, и обещал, если надо, с работой помочь, а взамен попросил вроде немного – просто следить тут за всем, особенно за Вами.

— За мной? – удивился Дэн.

— Да, только Ромка не в больницу устроился, как ему тот доктор говорил, а на лесопилку пошёл. Там и платили лучше, и работа была мужская, настоящая, а не охранником в больнице штаны протирать.

— Да, с лесопилки за мной как-то не с руки было следить, — усмехнулся Дэн.

— Конечно! Но доктор тот не разозлился, он вообще никогда не злился. Он сказал: работай где хочешь, только будь готов сделать то, что я тебя попрошу. Ну, Ромка, вроде и не возражал, только лесопилка наша далеко, и добраться с неё непросто. А зимой там самая работа, рабочих рук не хватает. И, когда ему доктор позвонил, он приехал не сразу. В пятницу. Вот тогда мы и поссорились. Я ему всяких глупостей про Вас наговорила, и сказала, что Вы уехали. А он не поверил и всё равно в субботу в больницу пошёл.

— И если я правильно понимаю в какую именно субботу это было, — вмешался Дэн, — то меня действительно здесь не было, но зато была Ева.

— Да, — кивнула головой девушка и вздохнула. — А она ему всегда нравилась, и на зло мне, он решил с ней замутить.

Она замолчала, задумавшись, и Дэн, разглядывая замазанные толстым слоем грима прыщи на её лице, вдруг понял, что ему её жалко. Она всегда казалась ему глупой и нагловатой, но сейчас, глядя, как она переживает, пожалел и её и Романа, добродушного, открытого, веснушчатого, такого, каким Дэн увидел его в первый раз, ставшего марионеткой в чужой игре. Он уже догадался, что произошло дальше.

— И он сказал тебе об этом, чтобы ты ревновала, — подал он голос первым.

— Да, а я сказала, — она потупилась, — неважно, что я ему сказала. А он видел, как я Вас с поезда встречала, и мы разговаривали, и Вы ещё шапку на мне поправили.

Она улыбнулась, и Дэн порадовался, что хоть эти воспоминания ей приятны.

— Что же он должен был сделать со мной и почему? – уточнил Дэн.

— Уколоть Вам это лекарство, потому что бабка очнулась.

— Я что должен был умереть? – спросил Дэн спокойно, но неприятный холодок всё же пробежал по его спине.

— Нет, конечно! – возмутилась девушка и обиженно выпятила свои накрашенные розовой помадой губы. — Просто всё забыть.

— Что забыть? – не понял Дэн.

— Ну, всё, — не знала девушка, как сказать яснее. — Про бабку, про меня, может быть вообще про эту деревню и эту работу. Точно Ромка не знал. Я потому и спрятала этот шприц, потому что испугалась, что это Вам серьёзно навредит. Но я понятия не имела, что у него был этот пистолет, и что его совсем сорвёт с катушек.

— Странно, мы же провели с ним вместе целый день, — ответил Дэн. — И он показался мне дружелюбным, открытым. Мне трудно даже представить, что уже тогда он собирался мне как-то навредить.

— Он и не собирался, — ответила Алиса, — Вы ему нравились. Он даже сказал, что плевать ему на этого психиатра, пусть он сам разбирается, если ему надо, а Вы – хороший парень, правильный.

— Но что-то пошло не так? – нахмурился Дэн.

— Да, и наверно, это я сглупила. Я сказала, что мы давно уже с Вами тайно встречаемся, а он шутил, что тогда начнёт явно встречаться с Евой. Я же понимала, что он мне назло. Но я тоже не унималась. В-общем, после похорон, что-то с ним произошло, — и в голосе девушки появилась тревога. Тревога и страх. — В-общем, он прибежал после похорон с совершенно безумными глазами и начал искать этот шприц, и всё повторял «Сука! Сука!». Но я шприц не отдала, и он меня ударил. И пока я плакала, и прикладывала к лицу лёд, его и след простыл. А потом я узнала, что он пистолет где-то взял и в Еву выстрелил.

Она замолчала, глядя куда-то мимо Дэна.

— Только знаете, — и взгляд её с непониманием уставился в его глаза. — Он ведь не хотел в Еву стрелять. И «сука» он говорил про Вас. Он всё выкрикивал: «Убью его, суку!» Не понимаю, зачем же он в Еву выстрелил?

— Неужели промахнулся? – первый раз подала голос Настя, и Дэн, совершенно забывший, что она стоит рядом, удивлённо к ней повернулся.

— Господи! – прижала руки к груди Алиса. – Бедненький, до чего же он невезучий! А ведь никогда никому не делал зла. Вы видели, сколько у него собак? Он же всех бездомных собак вечно подбирал, кормил их, пристраивал в добрые руки.

— Я видела, — снова вмешалась Настя. — Мы деду одну из его собак подарили, — пояснила она Дэну.

— Это всё психиатр этот виноват! – убеждённо заявила Алиса. — Он его заставил!

— А ты сама этого психиатра видела? – спросил Дэн.

— Видела. Красивый. Только старый, и шрам у него на щеке, — ответила Алиса. — А ещё он чем-то похож на того доктора, что вместе с вами работает, только у этого волосы светлее.

— А имя знаешь? – нахмурился Дэн.

— Не, имя не знаю, — покачала головой девушка. — Мы с мамкой Ромкиной скоро поедем к Ромке в тюрьму, могу спросить. Вы только не держите на него зла, — попросила девушка. — Ведь не умер никто. Мамка надеется, может, простят его, признают больным и отпустят.

— Это, конечно, вряд ли. Ты мамку настраивай, пусть не сильно на это рассчитывает, — сказал Дэн серьёзно.

— Не могу я это мамке его сказать, — вздохнула Алиса. — Нельзя ему в тюрьму. В армии не выдержал, а в тюрьме и подавно, пропадёт.