Шиза. История одной клички (Повесть) - Нифонтова Юлия Анатольевна. Страница 32

— БАБУШКА!!!

— Донюшка! Очнулась, моя ягодка! Долгонько уж с тобой отваживаюсь, а тебе и можно-то всего полчасика тут побыть…

Янка кинулась в объятия сухонькой белоснежноседой старушки. «Но ведь бабушки уже давно нет на этом свете, а раз мы встретились, то, значит, и я тоже в мире ином».

— Я умерла?

— Да что ты! Тяпун тебе на язык! Жива ты, жива. Не поверю, что ни разу тут не бывала. Узнаёшь? Это наш замок — фамильный. Ты на Грани. Скоро папа твой сюда совсем переселится.

— После сорока дней? — с ужасом догадалась Янка.

— Ну, вообще-то — да! Уж я говорила ему. И зачем ты, сыночек, под колёса бросился? Ни к чему это. Ничего не изменишь таким-то способом. Всё равно, как оно должно по судьбе идтить — так и будет! На-ка, донюшка, выпей настой. Это редкий сбор — такого на земле днём с огнём не сыщешь. Пей, он тебя быстро в чувство приведёт.

— Бабуль, а мы что, не на земле разве?

— Ну, как сказать-то тебе ещё, говорю же — на Грани. Думаю, где-то рядышком с Луной. Место тихое, хорошее.

— Спокойно у тебя. Как же я давно не отдыхала. Ты знаешь, мне постоянно страшно. А чего боюсь — не знаю… Устала сильно…

— Да, шибко он тебя поизнахратил. Долго, видать, опаивал, прахом могильным осыпал… Что ж ты, донюшка, все подарки-то мои раздала? Серьги, перстенёк — кому попало…

Помогать тебе трудно теперь стало. Ладно, слушай главное. Как вернёшься, найди то пальто, в каком ты к бабке Антипкиной ходила. Заверни подклад. В подол игла воткнута. Ты её сразу найдёшь — игла чёрная, загнутая, без ушка, на огне обожжена. Вынь. Да смотри не выкидывай — вернётся. Сломай непременно. Приворожил он тебя. Ирод! Ну, ничего, ничего — всё пройдёт. Это дело поправимое… Одна у людей защита — молитва. Знаешь хоть одну?

То, что видела и слышала сейчас Янка, было в высшей степени невероятно, но то, что произошло в следующий момент — не поддавалось никакому объяснению. Как бы предчувствуя появление чего-то необыкновенного, свечи задрожали, а огонь в камине встал на дыбы. В тёмном арочном проёме проявилась высокая стройная фигура. В каменную комнату вошёл Агранович, попивая чай из большой синей кружки. Янка дрожала, в голове вертелась слышанная где-то фраза: «Полный живот порхающих бабочек!» Одет Агранович был в старые драные джинсы и клетчатую фланелевую рубашку, какие носят обычно дома хорошие мальчики. Его повседневный домашний вид, никак не вязавшийся с величием средневекового интерьера, умилил Янку до слёз. «Как только я могла сравнивать мерзкую Антипкину образину… с НИМ!!! И ни капли они не похожи! Глаза у него — янтарные и тепло от них. Будто летишь…»

Бабушка поспешила ретироваться, скрываясь за суетливой деловитостью.

— Только времени, касатики, уже совсем не осталось. Прощайтесь…

Увидев, что Янка очнулась, Агранович отставил кружку и кинулся к ней.

— Янка! Наконец-то! Ты как?

— Я-то?.. А почему ты здесь?!

— Я — местный житель.

— Ты, я вижу, без капюшона сегодня? Не съешь меня?

В глазах Аграновича вспыхнули и погасли яркие жёлтые искорки, он резко качнул головой, словно затушил их.

— Не надо об этом сейчас. У нас слишком мало времени, чтобы ругаться.

— Тогда ответь на главный вопрос, почему же ты и я не вместе?!

— Выяснения ни к чему, — Агранович резко прервал разгорающуюся Янкину истерику — Я должен ответить на твой действительно самый главный вопрос. Ты носитель разящего дара — Золотой стрелы. Если б артефакты не раздала, то приобрела бы ещё и дар Видения. Тогда бы знала, в кого метить. Запомни, Золотая стрела целит в Демонов, а не в людей. Но некоторых полностью поглотили их демоны-подселенцы. Уничтожен Демон — не нужна оболочка, умирает носитель. Эти люди съели себя своей же злобой. Ты ни в чём не виновата. Ведь не все, на кого ты сердилась, умирали. Неужели наивно полагаешь, что могла убить каждого, на кого случайно психанула? Это если очень кратко. Но я должен тебя спросить: хочешь остаться здесь? К сожалению, иных форм жизни в наших краях пруд пруди…

— Но я не хочу оставаться в мире, кишащем демонами, или я сама вроде них? Я что, не могу быть нормальным человеком?!

— Знаешь, что означает твоё имя? Яна — дар Бога. Ты нормальный человек, может, даже лучше… Золотая стрела…

— Не хочу быть стрелой. Столько смертей! Мне страшно. Это можно как-нибудь прекратить?

— Когда найдёшь любовь, своего человека, то часть силы перейдёт на него, и ты можешь потерять свой дар.

— Но ведь Ты — мой человек. И ты это тоже знаешь.

— Мы очень похожи — одной породы. Только, в отличие от тебя, я свой выбор уже сделал. Моё место здесь… я не твой, прости!

Агранович неожиданно горячо поцеловал её так, что у Янки закружилась голова и комната, тихо вздрогнув, поплыла. Вспыхнуло горькое осознание: «Это прощание! Теперь навсегда! Господи, спаси и помилуй!»

Секрет Геллы

Игоря Гвоздева узнать можно было с большим трудом. Он заметно возмужал и отрастил себе длинные волосы, которые убирал в хвост. Вообще весь последний год был для него удачным: «сдал» на кандидата по дзюдо, школу закончил — лучше, чем ожидал, в универ на «Защиту информационных технологий» поступил с первой попытки, на зависть ярцевским одноклассникам. Единственное недоразумение, портящее радостную картину мира, — Янка. «Угораздило же так втрескаться!» — удивлялся он сам себе. Вместе с этим новым чувством навязалась на Игоря несвойственная ему застенчивость — сковывающая по рукам и ногам.

А если Янке даже видеть его будет неприятно? Оно и не удивительно, если вспомнить постыдные обстоятельства знакомства. Чтобы он — Игорь Гвоздев — признанный герой школы, умник и франт, взламывал ночью киоск из-за пачки дешёвых сигарет и пары чупа-чупсов? Уму непостижимо! Но увы! Это был единственный криминальный эпизод в его жизни, и произошел он на глазах у Янки — самой чудесной девушки на свете. Всё случилось слишком быстро и неожиданно. Не мог Игорь в тот момент спасовать — показать перед Янкой свою слабость, оставить её в компании набитой дуры — Шиги.

Весь этот долгий год мучился Игорь, то пытался писать письмо, но выходило глупо и раз от разу всё нелепее. Несколько раз, приняв сто грамм для храбрости, пытался звонить Янке, что смешнее всего, составил план разговора — как начать, что спросить, чего приврать. Первый раз позвонил на Новый год, но Янки дома не оказалось, а её строгая мама отчитала его ни за что, ни про что. Когда Игорь насмелился позвонить ещё раз, его ждало более страшное разочарование. То, что прокричала ему в трубку Янка, он помнил слово в слово: «Саша! Сашенька! Это ты?! Куда пропал? Почему так долго не звонил?» И чего, спрашивается, было так орать? Видать, уже тогда её клинило? Обидное недоразумение отодвинуло желанную встречу ещё дальше за горизонт, в непроглядную даль. «Может, родственник какой-нибудь непутёвый, Саша-Сашенька этот, а я себе нервы выматываю?» — успокаивал себя Игорь. Но больше уже звонить не решался. По-дурацки как-то всё получилось. Жаль! Исправить положение могла только личная встреча. «Вот поеду летом поступать, тогда и встретимся. Главное, дождаться!» — мечтал Игорь.

В его нагрудном кармане покоился клочок бумаги с Янкиным адресом, вырванный тайком из Сеткиной записной книжки. Зачем Игорь носил его с собой, он не мог себе ответить, ведь давно знал адрес наизусть. Судьба, как будто нарочно, не давала им встретиться и дожидалась нужного момента. Игорь даже наведывался в художественное училище и успел познакомиться с ребятами из группы. Сердечная и общительная Большая Мать доверительно изложила свою версию о Янкиных трудностях. По её мнению, подруга находилась в творческом кризисе.