Раминар (СИ) - Левская Яна. Страница 77

   - Барьер пока на месте. Никто и ничто его не повредило.

   - И?

   - И значит, человеку придется задержаться на выходе, чтобы деактивировать заклинание. Это дополнительное время и расход сил. Покуда же барьер активен, рыбка остается внутри. Сто процентов.

   Яхра сжал губы. Его зрачки сузились, и глаза приобрели цвет тонкого речного льда.

   - Что если барьер падет с минуты на минуту? - подал голос Федда.

   Щека горца дернулась, и он, резко развернувшись, прошел к креслу. Каменные ножки проскрежетали по плитам пола, когда маг уселся, уперев локти в колени и свесив лохматую голову.

   - За полчаса сам грызущий не проберется через лабиринт. Но времени у нас мало... Кто пожертвует адептом?

   Наступила тишина. Лица, подсвеченные изумрудным заревом, заострились. Греллар Нод, один из старейшин десятки, хищной птицей застыл в кресле, следя за остальными.

   - Может быть, довольно жертвовать? - Эладеб стойко выдержал неподвижный взгляд Нода. - Не пора ли возобновить исследования? Отобрать группу со всех четырех факультетов. Ликосентита* добавить.

   Глаза Диммры сузились, Мад'Леван, выгнув бровь, покосился на Греллара. Эдамар продолжал:

   - Пока мы сидели сложа руки, наивно полагая, что держим ситуацию под контролем, некто заинтересовался вопросом аномалии. И, как бы неприятно это ни звучало, но он оказался более осведомлен о природе сущностей, питающихся ладой, нежели мы с вами. Ведь он сумел пройти мимо них вглубь. А мы - нет.

   После минутной паузы Нод медленно обхватил длинными сухими пальцами подлокотники кресла и произнес:

   - Собрать группу исследователей и перехватчиков? За час?!

   - Ни к чему. Мы можем отправить к подземельям двух-трех адептов в течение... хм... двадцати минут. А по завершении миссии использовать их опыт, вместо того, чтобы убирать свидетелей. Я к тому, что нам стоит продолжить изучение аномалии. Мы больше не располагаем временем.

   - Что ж. Вопрос остается прежним: кто пожертвует адептом?

   - Вы даже не обсудите мои слова?

   - Мы обсудим их позже. Неизвестный не должен покинуть Каралон - это приоритетная задача на данный момент.

   - Я отправлю двух, - раздалось из шкафа. - От острова до Каралона ближе. Меньше времени уйдет на переправку.

   - Вы уверены в ваших людях? - едко поинтересовался Мад'Леван.

   - А вы в них сомневаетесь? - Яхра перешел на шипение, - Или не доверяете мне?

   - Вздор. Я лишь не хочу допустить провала.

   - У вас есть лучшая кандидатура?

   - Да.

   - И кто же это?

   - Я сам.

   Горец вскинул подбородок. Чеканя слова произнес:

   - Вы отдаете себе отчет в том, что если провалите дело, то свеженькую и отутюженную мантию Верховного из вашего шкафа вынесут, не спрашивая у вас ключа?

   Верхняя губа Федды непроизвольно искривилась, приоткрывая кончик клыка. Он был молод, слишком молод для поста во главе Коалиции, и каждый считал себя вправе напоминать ему об этом при любом удобном случае! Да, умудренным опытом старикам не нравилась его дерзость, раздражал его успех, настораживали магический потенциал и склад ума, благодаря которым Лис сидел сейчас здесь, в кабинете Греллара Нода, а не где-нибудь в крепости охранной гряды, поджигая "солнечными птицами" подлесок. Но Яхра был прав. Положение Мад'Левана в десятке было очень шатким. Один промах мог привести к крушению выстроенной башни. Федда взял себя в руки, склонив голову.

   - Отправляйте ваших людей, Яхра, - кивнул Нод. - Мои присоединятся к ним на месте.

   Великан в кресле промолчал, чувствуя, что своими словами маг подвел черту под препирательствами, и дальнейшего балагана не потерпит. Проведя рукой по бороде, Яхра кивнул. Зеркало медленно угасло, на миг вспыхнули и тут же побледнели четыре начальных символа, и амальгама отразила подсвеченные зеленым лица.

   11 глава. Третий

   Кружат пути, и сходятся дороги

   Под знаком перекрестья всех Дорог.

   Фигуры двигают на карте мира боги,

   И богу не уступит в схватке бог.

   Сойдутся под звездой слепой и зрячий,

   И тот, кто слышит сны, и кто не спит.

   Возьмет Верховных свора след горячий,

   Выстраивая свой шальной гамбит.

   А где-то холодны и хмуры ночи,

   Но светит огонек свечи всю ночь,

   И кто-то борется, чтоб смерти час отсрочить,

   Находит волю страхи сердца превозмочь.

   Лайлин чувствовала себя отвратительно. Cон пришел только под утро, но не принес отдыха. Девушка смутно помнила обрывки морока: Халахам, нервный и взбудораженный, уводит Каилару, колышется туманным видением серое море травы, движутся медные бусины по канавкам странного медальона, алое солнце красит пряди чьих-то светлых волос кровью...

   Девушка лежала на соломенном матрасе, подсунув руки под щеку, и слушала дыхание отца. На душе скребли кошки. При мысли о вчерашнем дне хотелось стонать. Стоило ей проявить тогда в роще больше упорства, и Халахам остановил бы лжекардов. "Наверное. Кто его знает?" Лайлин была лучшего мнения об этом человеке, а оказалось, что он просто высокомерный, скрытный и черствый старикан. Описание предельно точное и достаточно резкое для того, чтобы удовлетворить ярость Лайлин. Девушка фыркнула, переворачиваясь на спину, и задумалась о ночном приступе. Перебирая ощущения, она остановилась на том моменте, когда все пошло наперекосяк. Сила вырвалась из-под контроля, за доли секунды превратившись из послушного котенка в своенравную пантеру. То был неприятный опыт. Пугающий. Причем, пугающий не ее одну. Девушка вспомнила вытянувшееся лицо Халахама, его странную реакцию и не менее странный вопрос о матери Лайлин. Хоть убейте, но Лин не видела связи.

   "Мама..."

   Лайлин знала ее только лишь по рассказам отца. Да еще иногда, тайком подбираясь к вещам Айхела, доставала удивительную стеклянную пластину, которую кузнец хранил в кованом ларце под замком и никому не показывал. Эта плитка словно не имела дна. Под гладкой отражающей свет поверхностью открывался вид на восхитительный ажурный мост из желтого камня, где, поставив коня на дыбы, смеялась Она. Лайлин Алаи. Алая Искра. Мама. Она была прекрасна. Нечеловечески идеальна. Отец привез ее из Даэн-Аймал, но она ничуть не походила на жителей Озерной долины. Она была другой.

   На сердце стало совсем тяжело. В горле двинулся тугой комок. Лайлин размазала слезу по щеке. Хотелось верить, что в ней до сих пор живет частичка матери. Хотелось верить...

   Снаружи донеслась неясная возня. Лайлин поднялась на локте, оглянувшись туда, где спали Айхел и Каи. Села, в замешательстве обводя взглядом пустые лежанки. Она была одна в фургоне. Необъяснимое чувство растерянности и обиды, кольнуло под ложечкой. Она была уверена, что все спят, даже ощущала их присутствие.

   Последние лоскуты сна разорвал голос Эри:

   - О Небо, кто его так?!

   Лайлин содрогнулась и, как была, босиком и в одной рубашке, выскочила из фургона.

   Ноги защекотала холодная мокрая трава.

   Девушка налетела прямо на отца, стоявшего у подножки.

   - Стой. Стой, доча. Погоди.

   - Что стряслось? - Лин попыталась вывернуться из крепких объятий, но Айхел не пускал. Это напугало ее еще больше.

   Округлый бок фургона загораживал обзор, она видела только сапоги Алестара и край мешковины, весь в репьях и мокрой траве вперемешку с бурой грязью. В поле зрения показалась бледная Каилара. Бросив на Лайлин странный взгляд - его почти можно было назвать шальным - она юркнула в фургон. Полог остался задранным, и девушка видела, как ведунья спешно закидывает одну на другую коробки, подпихивает мешки со скарбом плотнее к стенам. Она освобождала место. Для чего?