Неразбериха с вайдой - Гаррет Рэндал. Страница 7

Так вот, древние бритты владели всеми тайными приемами уговаривания этих духов — или их подкупа, или управления ими — как вам будет угодно.

Похоже, что этими приемами владеют и братья-друиды, принадлежащие к внутреннему кругу братства. Во всяком случае, именно так они говорят прочим братьям. Большинство из друидов — «древней крови», как они это называют, — выходцы из Шотландии, Ирландии, Уэльса, Бретани, с Оркнейских островов, острова Мэн и так далее. Чистокровные кельты, по их словам.

Иногда, правда, во внутренний круг допускаются и лица англо-саксонского, норманского или франкского происхождения. Остальных просят не беспокоиться.

И не думайте, что они против Отечества, милорд. Ни в коем случае. Нам предначертано править всем миром — в конечном итоге. Королю Британских островов суждено стать правителем империи, которая покроет весь земной шар. И что такое — король? Он — щит, защита от дурного глаза, амулет, не дающий ордам «плохих духов» портить жизнь всем и каждому. Король сдерживает бури, предотвращает землетрясения, глад и мор — вообще оберегает своих подданных ото всяческого ущерба.

За короля и Отечество, милорд — но только не совсем в том смысле, как это понимаете вы или я.

— Интересно, — задумчиво произнес лорд Дарси. — А как же они объясняют то, что в Британии все-таки бывают ураганы и заморозки?

— Ну а это, понимаете ли, недосмотр Его Величества. Если король не ведет себя, как ему подобает — другими словами, не следует древней вере и не делает все по друидским законам, — тогда его защита ослабевает, и сквозь нее может пробраться Враг.

— Ясно. А среди этих законов есть и такой, согласно которому Его Величество должен милостиво разрешить убить себя, ежели братству такое вдруг заблагорассудится?

— Не совсем точно, милорд. Не «ежели заблагорассудится», а только если стране угрожает серьезная опасность. Или каждый седьмой год — уж что наступит раньше.

— А как насчет других жертвоприношений?

— Насколько мне известно, человекоубийства не было. Однако каждое из их сборищ сопровождается ритуальным закланием какого-либо животного. Какого именно — это зависит от цели собрания и времени года.

— И все это грубо нарушает законы, — заметил лорд Дарси.

— Совершенно верно, — согласился сэр Томас. — Все мои доклады и собранные мною досье хранятся у его высокопреосвященства архиепископа. Как только будут все необходимые доказательства, можно будет подмести их подчистую, до последнего. Слишком уж далеко они заходят со своими пагубными теориями.

— Вы говорите прямо с какой-то страстью, сэр Томас.

— Еще бы. Суеверия, милорд, основной источник смятения умов у низших классов. Каждый день они видят, что делают на научной основе официальные волшебники, и в результате готовы поверить буквально в любую глупость, путая науку и суеверия. Именно поэтому мы должны бороться со всеми этими черными магами, шаманами, колдунами, ведьмами и прочей криминальной публикой, не давая им устраивать свои шабаши. А то человек заболел, и вместо того, чтобы обратиться к настоящему целителю, идет к какому-то неграмотному колдуну, который вполне способен приложить к ране заплесневелый хлеб, сопровождая это бессмысленным бормотанием. А то и того чище, пациент с больным сердцем может получить отвар наперстянки или настой какой другой травы, не имеющей ни малейшей символической связи с его болезнью. С этим, милорд, давно пора покончить.

В голосе теоретика больше не слышалась скучающая ирония; видимо, эта тема действительно берет его за живое, подумал лорд Дарси. Конечно же, дипломированные целители тоже используют при случае различные лекарства и травы, но всегда — на научных основаниях, в соответствии с Законами Магии; по большей части, однако, они полагались на наложение рук — символ их целительного искусства. Человек, идущий со своей болезнью к кому угодно, кроме священника-целителя, или поверяющий свои боли и беды шарлатану, действующему вне рамок церкви, воистину сильно рискует.

— У меня тоже нет ни малейших сомнений, сэр Томас, что братство это нуждается в основательной чистке. Однако, если только вы не намерены сообщить Его Величеству Королю, что настало время нанести удар, я, боюсь, не в состоянии ждать, пока ваш капкан захлопнется. Мне надо разрешить конкретную задачу — кто и почему убил лорда Кембертона.

Сэр Томас встал, сунул руки в карманы и угрюмо уставился на свисающий со стены гобелен.

— Я все время думаю об этом, думаю с того самого момента, как узнал о его смерти.

— Думаете — о чем?

— Об этой краске, вайде — я так понимаю, что это и вправду была вайда, милорд?

— Вайда.

— В таком случае это прямо указывает на братство. Некоторые члены внутреннего круга обладают Талантом — плохо тренированным, используемым во зло, но вполне определенным. Вы знаете, милорд, нет в мире зрелища, более приводящего в отчаяние, чем используемый во зло Талант. Это просто преступление!

Лорд Дарси кивнул, выражая согласие со сказанным. Понятно, почему этот вопрос так задевает сэра Томаса. Сам теоретик не обладает сколь-нибудь заметным Талантом. Он теоретизирует, а всю практическую работу проводят другие. Он предлагает схему экспериментов, а осуществляют их другие — опытные, обученные волшебники. Но сэра Томаса не оставляла страстная мечта самому проводить свои эксперименты. Видеть, как другие используют во зло то, на что он сам не способен, было для сэра Томаса как острый нож.

— Беда в том, — продолжал сэр Томас, — что у меня нет никаких ниточек. Я не слышал ни о каком заговоре с целью убийства лорда Кембертона. Не могу даже представить себе, чем мог он помешать братству. Конечно же, это не значит, что нет какой-нибудь причины, мне неизвестной.

— А не занимался ли он, часом, расследованием деятельности братства?

— По крайней мере, мне это неизвестно. Разумеется, он мог расследовать дело, касающееся кого-то, кто связан с братством.

Лорд Дарси в задумчивости разглядывал табак, тлеющий в трубке.

— И тогда этот гипотетический кто-то использовал богатые возможности братства, чтобы избавить себя от угрозы разоблачения или от того, чем ему был опасен лорд Кембертон?

— Вполне возможно, — согласился сэр Томас. — Но тогда эта предполагаемая личность должна стоять довольно высоко в иерархии внутреннего круга. И даже в таком случае крайне сомнительно, чтобы они пошли на убийство в чьих-то личных интересах.

— А совсем необязательно, чтобы эти интересы были личными. Ну вот, скажем, если Кембертон обнаружил, что некий житель этого города является польским агентом, но не знал при этом, что тот связан заодно еще и с братством. Что может случиться в такой ситуации?

— Вполне возможно, — повторил сэр Томас.

Покончив с изучением гобелена, он повернулся к лорду Дарси.

— В таком случае он и другие польские агенты вполне могли прикончить лорда Кембертона. Только это ничуть нас не подвигает, милорд. После многих месяцев работы у меня все еще нет ни малейших указаний на то, что кто-либо из внутреннего круга связан с Польшей. Более того, внутренний круг состоит из семи человек, и по крайней мере троих из них я все еще не сумел опознать.

— Они скрывают свои лица?

— В некотором смысле. Рядовые члены братства являются на собрание в белых одеяниях с капюшонами вроде монашеских; внутренний круг выделяется зелеными одеяниями с капюшонами, полностью закрывающими лицо — за исключением отверстий для глаз. Считается, что их никто не знает, но я лично сумел точно опознать четверых, а пятого — предположительно.

— Почему же тогда вы говорите, что не можете опознать по крайней мере троих из них? Почему такая осторожная оговорка?

Сэр Томас улыбнулся.

— Это очень умные люди, милорд. На собраниях их всегда семеро, но в действительности — больше. Может быть, даже целая дюжина. На любом конкретном сборище в зеленое одеты семеро, а остальные — в белое. И они время от времени меняются одеяниями, так что члены братства, не имеющие отношения ко внутреннему кругу, считают, что мастер имярек во внутренний круг не входит — они же видели его в обычной белой одежде.